ИСТОРИЯ ТЕЛОХРАНИТЕЛЯ - Сюхэй Фудзисава

— Но почему?

— Им кажется, что я могла узнать какие-то секреты… от моего отца. — Юки пристально взглянула в глаза Матахатиро. Тот озадаченно покачал головой. Командир отряда Мива, казначей Сукэгава… Неужели теперь мстительные пособники Отоми добрались и до его невесты? Если это так — Отоми конец.

— Да-да, — подтвердила бабка, — были такие, в масках. Видно, страху нагнать хотели.

Внезапно спохватившись, Юки подошла к ней сзади, сняла с рукавов тесемки и развязала жгут на голове.

— Кто бы ни пришел, бабушка теперь всех так встречает. Ничего не боится, — сказала Юки.

— А как иначе! — гневно воскликнула бабка. — Эти мужланы по-хорошему не понимают. Род Аоэ — древний род. Хоть у нас доходу всего сто коку, мы нашим князьям спокон веку служим. Потому я решила — если кто ко мне с мечом придет, то мечом и встречен будет. Только в тот раз госпожа Юки сама их прогнала.

— Да уж, не сладко вам пришлось. Только теперь ничего бояться не надо. С сегодняшнего дня можете спать спокойно, — произнес Матахатиро уже ставшие привычными для него слова. Даже и не счесть, сколько раз за время жизни в Эдо ему приходилось этими словами успокаивать людей, нуждавшихся в его защите. Если подумать, сейчас ему снова предстояло стать телохранителем. На этот раз — телохранителем родной бабки и дорогой его сердцу женщины.

— Вы уже ужинали? — спросила Юки.

— Нет, у меня деньги закончились, поэтому я сегодня целый день ничего не ел.

— Да разве же так можно! Сейчас я быстренько что-нибудь приготовлю, — воскликнула Юки и убежала на кухню.

Проводив ее взглядом, Матахатиро пересел поближе к бабке и спросил:

— Бабушка, а где Нами?

Так звали их служанку, женщину тридцати с небольшим лет, помогавшую по хозяйству. Убегая из клана, Матахатиро не слишком тревожился за судьбу своей бабки, поскольку знал, что она остается с Нами.

Приложив руку к уху, бабка выслушала его вопрос и, погрустнев, ответила:

— После того, как ты ушел, все сбережения постепенно иссякли. Я начала продавать вещи, но вскоре и продавать стало нечего. И чтобы я не померла с голоду, Нами продала свое кимоно…

— Кимоно?

— Да. Мне было ужасно неловко, потому я ее отпустила. Сказала, что хватит ей со мной нянчиться. К тому же в то время к ней начал свататься какой-то вдовец.

— Вот оно что. Так она замуж вышла.

— После этого я какое-то время жила одна. Но вполне справлялась. А потом у меня поселилась госпожа Юки. Я поначалу сомневалась, а потом подумала — что в этом предосудительного? Она ведь твоя невеста…

4

На следующий день, поужинав, Матахатиро немного отдохнул, а потом переоделся и вышел из дому. Он проспал почти весь день, поэтому после плотного ужина почувствовал, что его мышцы вновь налились силой.

Стоял тихий вечер. Прохожих на улице было мало. Глядя на царящее вокруг умиротворение, трудно было поверить, что внутри клана разворачивается настоящая война.

Когда Матахатиро подошел к дому старейшины Мамии в квартале Дайкан, уже пробил час Кабана, однако во дворе усадьбы еще горели светильники, и стоило Матахатиро постучать в боковую калитку, как ее тут же открыли. Похоже, что у Мамии были гости.

Матахатиро немного подождал в коридоре, а затем один из самураев усадьбы проводил его во внутренние покои. Комната, в которую его завели, была маленькой и тесной. Самурай поставил на пол жаровню, а когда он ушел, появилась служанка с чаем.

Матахатиро прождал еще какое-то время. Неожиданно из глубины усадьбы послышались веселые голоса, перемежаемые взрывами добродушного смеха. Голоса постепенно удалялись, из чего Матахатиро сделал вывод, что гости уже уходят.

Вскоре в коридоре послышались шаги. Кто-то прокашлялся, после чего перегородка отъехала в сторону, и в комнату вошел старейшина Мамия. Одет он был по-домашнему и пришел без сопровождающих.

— О, Аоэ! Ну, здравствуй, здравствуй. Я тебя ждал, — добродушно сказал Мамия, усаживаясь на пол и благосклонно кивая в ответ на поклон Матахатиро. На его вытянутом, белокожем лице играл легкий румянец. Запах сакэ не оставлял сомнений в том, что старейшина прекрасно провел время в компании гостей.

Заглянувшей в комнату служанке Мамия сказал, что чай ему не нужен, и, дождавшись, пока ее шаги стихнут в глубине коридора, велел Матахатиро сесть поближе.

— Я знаю, что Хиранума, которого ты убил, был правой рукой Отоми. Мне также известно, что Отоми подсылал к тебе в Эдо тайных убийц. Может быть, ты теперь расскажешь, что тогда произошло на самом деле? Ты же, если не ошибаюсь, был помолвлен с дочерью Хиранумы, верно? То бишь, он должен был стать твоим свекром. Что же тебя заставило убить его, да к тому же бежать из клана? — Наклонившись вперед, Мамия внимательно посмотрел на Матахатиро. За этот взгляд, который, казалось, насквозь буравил собеседника, сорокатрехлетнего Мамию в клане называли не иначе как «проницательный старейшина».

Матахатиро бесстрашно выдержал его взгляд и сказал:

— Если мне будет позволено, сначала я осмелился бы попросить вас, ваша милость, рассказать о том, как сейчас обстоят дела в клане.

— Разве Цутия тебе ничего не говорил? — спросил Мамия, но, увидев, что Матахатиро молчит, снова выпрямился и сказал: — В таком случае следует начать со смерти лекаря Кохаку Хиросэ…

Хиросэ был обычным городским лекарем, однако со временем слава о его умениях распространилась так далеко, что его начали приглашать и в княжеский замок. Он же был одним из лекарей, стоявших у смертного одра его сиятельства Икиноками. Однако с началом зимы Хиросэ вдруг заболел и через несколько дней после наступления нового года неожиданно для всех скончался.

Незадолго до смерти он позвал к себе офицера Охранного ведомства Имуру, с которым издавна находился в приятельских отношениях, и заявил, что, по его мнению, кончина его сиятельства была следствием отравления. При этом он перечислил Имуре пять симптомов, которые однозначно доказывали, что князь был отравлен. Имура не стал замалчивать эти факты, и тайком сообщил о них Мамии.

— Я вполне допускал, что именно так оно и было, — продолжал Мамия. — И даже понимал, какие причины могли заставить Отоми пойти на преступление. Ты прости меня за грубость, но наш покойный князь был глуповат. Если бы он при этом вел себя, как подобает человеку, обделенному умом, это бы еще куда ни шло, но князь любил роскошь. Его стремление к роскоши было совершенно неуемным. Сколько его ни увещевали, сколько ни уговаривали, он все пропускал мимо ушей. Вполне понятно, что для Отоми, который лично отвечал за скудную казну клана, любая прихоть князя оборачивалась головной болью… Наверняка Отоми боялся, что его сиятельство попросту разорит клан, а потому подумал, что если он сократит отпущенный князю век и возведет на престол вполне лояльного к нему Санноскэ, нынешнего князя, то, глядишь, никто и не заметит, какое тяжкое преступление было совершено. При этом матушка нынешнего князя, ее светлость Мицудзю, состоит с Отоми в кровном родстве. Так что я полагаю, это решение далось ему непросто… Непонятно только, почему нельзя было уговорить князя удалиться на покой. Я бы на его месте так и сделал, но Отоми, видимо, посчитал, что этого будет недостаточно. Мне кажется, ему настолько нравился собственный план, что он торопился выполнить его как можно скорее… Впрочем, довольно об этом. Так вот, поскольку дело уже завертелось, я попытался, насколько это было в моих силах, провести расследование. И в ходе этого расследования вдруг начали всплывать имена людей, которые, сговорившись с Отоми, помогали ему в осуществлении этого коварного плана. Да только, похоже, что в том лагере об этом прознали, потому что Отоми вдруг начал уничтожать своих же сподвижников.

— Господина Миву, господина Сукэгаву и прочих?

— Совершенно верно. По ночам, одного за другим… Более того, они ничего лучше не придумали, чем начать распускать слухи о том, что все это якобы моих рук дело. Глупцы! Разве я стал бы убивать таких ценных свидетелей! Однако кое-чего они добились — мое расследование заглохло. А ведь я до сих пор не знаю самого главного — кто дал князю яд. За его светлостью попеременно наблюдали три лейб-медика. Выходит, это либо кто-то из них, либо денщики. Еще там была одна женщина, которая тоже вроде бы поддерживала тайную связь с Отоми. Я проверял, да все без толку…

Матахатиро поднял голову и посмотрел на старейшину:

— Я скажу вам, кто это был. Лейб-медик Содзюн Мурасима.

Глаза Мамии просияли. Некоторое время он молча смотрел на Матахатиро, а затем вполголоса спросил:

— Это точно?

— Совершенно точно, ваша милость. Однажды вечером я обходил дозором замок и случайно услышал разговор господина Отоми с Мурасимой…

Матахатиро подробно поведал Мамии о том, как на следующий день он отправился к Хирануме, чтобы рассказать о подслушанном разговоре, и как в конце беседы Хиранума бросился на него с мечом.