Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Артур Мерлин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А у нас такие разговоры — в порядке вещей… И все мило улыбаются. Благовоспитанные люди.
— Ты что-нибудь платишь этому рэкетиру? — все-таки просто ради любопытства поинтересовался я.
— Нет, конечно, — улыбнулся Вася. — Я же говорю тебе — он мой старый друг. Просто поможет, если будет надо. Вот и все.
Ларисе он устроил шикарную жизнь. Он не пускал ее на работу, и она целыми днями принадлежала себе. Детей у них не было, так что хозяйство не занимало у Ларисы много времени.
Она была одноклассницей брата. И не только одноклассницей. Они даже вместе поступили в театральный институт. И вместе учились, в одной группе. Насколько я помню, они собирались пожениться с десятого класса. А потом, на третьем курсе у Василия произошла трагедия. Он рассказал мне об этом в мой очередной приезд. Лариса вдруг исчезла. Он искал ее повсюду, даже ночевал в общежитии на Новоизмайловском — она там жила. Родители Ларисы переехали в Саратов, по месту службы отца, а дочка осталась тут, доучиваться…
Василий ждал ее в общежитии, расспрашивал всех подруг, общих знакомых. Но все было тщетно. Только через несколько дней, когда он чуть было не сошел с ума, она вдруг позвонила ему по телефону и сказала, что больше не любит его, а сошлась с другим…
Можете себе представить такой удар для молодого влюбленного человека? Да еще такого нервного, как мой брат?
Лариса сказала ему, что встретила человека, которого полюбила, и теперь она с ним. А то, что было у них с Василием — это была ошибка юности, и она это осознала…
— Он — моя мечта, — сказала она тогда брату. — О таком мужчине я мечтала всю свою жизнь.
— О каком? — спросил тогда Василий.
— Он — настоящий мужчина, — ответила она и повесила трубку, даже не попрощавшись.
Потом, через день, Лариса позвонила брату еще раз и попросила взаймы денег.
— Зачем тебе? — только и спросил он.
— Мне нужно на дорогу, — ответила она всхлипывая в трубку.
— На дорогу? — удивился брат. — Куда ты собралась ехать? Домой, в Саратов? — Он не напрасно удивлялся, потому что родители Ларисы были вполне состоятельными людьми и, когда дочка собиралась приехать погостить, они всегда высылали ей сколько нужно и не скупясь…
— Нет, не домой, — ответила Лариса. — Так ты дашь мне денег? Я тебе вышлю потом.
Он не мог ей отказать. Он достал деньги и они встретились на улице. Лицо у Ларисы было растерянное, глаза — безумные.
«Она была как в горячке», — рассказывал мне потом об этом Василий.
— Так куда же ты собралась? — спросил он ее, отдавая ей деньги.
— Я еду с ним, — ответила она, быстро засовывая купюры в сумочку.
— А как же институт? — спросил Василий и в ту же минуту понял, какая это глупость. О каком институте может думать влюбленная девушка?
— Я потом тебе напишу обо всем, — сказала Лариса. — Ты не обижайся. Хорошо?
— А куда ты едешь? — напоследок спросил брат, понимая, что теперь они могут долго не увидится.
— В Сибирь, — ответила она коротко и убежала. А брат пошел домой, думая при этом Бог знает что…
— Как ты думаешь, — спросил он меня после своего горестного рассказа, — что она имела в виду, когда сказала, что он — настоящий мужчина?
Я пожал плечами.
— Говоря такие слова, молодые женщины имеют в виду самые разные вещи. Но независимо от этого они почти всегда ошибаются. Что бы каждая ни подразумевала под этим.
— Но почему она так сказала? — недоуменно развел руками Василий. — Разве я — не настоящий мужчина?
— Кто знает, чего ей хочется в ее девичьих мечтах? — ответил я.
А потом все же не смог удержаться от анализа. Это такая режиссерская привычка — анализировать поступки людей. Кто что сказал и сделал и зачем? И о чем это говорит… Кстати, довольно обременительная привычка, раздражающая многих. Итак, я сказал тогда рассудительно:
— Что мы знаем об этом парне? Давай подумаем.
— Ничего, — ответил Василий. — Мы ничего о нем не знаем. Лариса не сказала мне о нем ничего конкретного.
— Это и необязательно, — сказал я. — Человека лучше и полнее всего характеризуют его поступки. Это наиболее объективные свидетельства о нем. Вспомни Мейерхольда и его биомеханику.
— Да, — грустно улыбнулся брат. — Он требовал от актеров, чтобы они непременно каждое сказанное на сцене слово подкрепляли действием.
— Это же не случайно, — пояснил я. — Вот мы и знаем об этом парне кое-что.
— Что? — насторожился Вася. Ему не приходило еще в голову разложить ситуацию на составляющие. Он переживал трагедию своей жизни целиком… Я же хотел, как говорится, «поверить алгеброй гармонию»…
— Мы знаем о нем, что он собрался куда-то ехать. И уезжает в свою Сибирь. А девушка, которая его любит, вынуждена для того, чтобы ехать с ним, сама искать деньги на дорогу. Ты позволил бы в такой ситуации женщине самой искать деньги?
— Нет, конечно. Если она любит меня, а я — ее, — сказал Вася. — Я сам бы достал деньги. Это очевидно.
— Вот-вот, — ответил я, — именно, что очевидно. А он позволяет это. А значит, мы можем сделать выводы и узнать две вещи.
— Какие? — все еще не понимая, куда я клоню, спросил брат.
— Утешительные для тебя и мало утешительные для меня и твоих родителей, — сказал я. — Все это говорит о том, что парень — дрянь. Негодяй, соблазнитель девушки и безответственный человек. И что он ее вовсе не любит. Она его — да, а он ее — нет. И она едет за ним по своему желанию, а вовсе не с ним, он в ней не заинтересован.
— Что же тут утешительного? — спросил Василий. Он сидел на своей кровати нагнувшись вперед, и руки его безвольно висели по бокам, как бы в стороне от тела.
— Вообще, ты прав, — сказал медленно я. — Утешительного тут ничего нет. Я просто хотел сказать, что, вероятно, она скоро вернется. Да-да, куда же твоя Лариса еще денется? Погуляет, хлебнет горя с этим придурком и вернется. В твои объятия, к сожалению.
— Почему к сожалению? — уставился на меня Василий. Он еще ничего не мог понять. Бедный, наверное, любящий человек и не понимает таких вещей до самой смерти…
— Потому что, — ответил я, не желая вдаваться в
