Возможности слов - Оксана Алексеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она тут же недовольно засопела, чего он и добивался.
Глава 20. Немногословная
И хоть Кир заверил ее, что ничего не изменится, все сразу же изменилось. Во-первых, изменилось восприятие Ксюши — она теперь без труда задним числом угадывала за каждым его словом и поступком мотив, удивляясь только собственной наивности. Да и нельзя было сказать, что она этого не чувствовала — наоборот, и сама к нему приклеилась, что не отлепить. Скорее всего, все дело было в том, что она, уже понимая, к чему все идет, боялась этого пути, потому и закрывала глаза на очевидное. Ксюше нравился Кир — причем со всеми своими недостатками и почти полным отсутствием достоинств. Нравился какой-то сущностной своей природой и тем, какой становилась сама она в его присутствии. Но влюбляться в него она не собиралась, понимая, что в таких отношениях они бы сразу начали играть разные роли. Для Ксюши Кир мог бы стать «самым важным», но сам он не умел на чем-то или ком-то останавливаться надолго. Легкомыслие — обратная сторона его легкости, одно без другого невозможно. Он ей нравился именно по той же причине, по которой она не могла дать их отношениям шанс.
Однако все эти умозаключения не отменяли факта, что она к нему приклеилась. Кир не начал избегать ее общества, но пропала беззаботная близость, которая неизбежно теперь бы выглядела двусмысленной. Ксюша скучала по непринужденным объятиям, по его теплой ладони. И даже когда она специально споткнулась на крыльце «Нефертити» — Кир поддержал за локоть и тут же отпустил. Какая же пропасть между «под руку» и «за руку» — конечно, она была дурой, раз этого не замечала! Ксюша скучала по своим заблуждениям. Она бы предпочла продолжать заблуждаться и держать его за руку.
Конфликт на этой почве назрел очень быстро.
— Кир, я замерзла!
— Садись тогда в машину, увезу тебя домой, пока ты при этих плюс тридцати себе что-нибудь не отморозила.
— Я не хочу домой!
— Тогда попрыгай.
— Кир!
Он понимал все ее метания — оттого-то и улыбался так уверенно.
— Что? — даже бровь приподнял, показывая, насколько наслаждается процессом.
Ксюша решила настоять, раз и без того все уже было понятно:
— Обними меня!
— Не хочу, — сказал это так спокойно, что Ксюша на самом деле начала чувствовать озноб.
Она помялась, но попыталась унять нарастающее раздражение:
— Так я тебе больше не нравлюсь?
Кир расхохотался, но не стал дожидаться и ее поддержки в веселье:
— А ты хотела бы продолжать мне нравиться?
Он не ответил прямо. Вполне возможно, что его легкомыслие уже дает свои плоды, и Ксюша застала себя на отголосках его чувств. И тем не менее, она видела причины, чтобы в этом сомневаться. Поэтому решила поиграть по его правилам:
— Я бы не хотела потерять друга в твоем лице!
— А что не так? Вернешься домой — загляни в словарь. Уверен, там слово «дружба» найдется. И убедишься, что я полностью соответствую.
Ксюша начала понимать. До сих пор их отношения частенько вываливались из рамок дружбы, а теперь Кир зачем-то решил провести четкую границу — это можно, это нельзя. И при этом не демонстрировал и малейших признаков того, что самого его эта ситуация хоть немного тяготит. Он со своей ролью определился, поэтому среди мечущихся Ксюша осталась одинока. Ей отчего-то очень важно было узнать:
— Так я нравлюсь тебе еще или нет?
Он усмехнулся. Это ведь Кир — человек-антисмущение! Ей ли сбивать с толку профессионала?
— Ты мне очень сильно нравишься, Ксю. Больше, чем мне бы хотелось. Но я не любитель безответности, поэтому долго это не продлится. Надеюсь. Не потому, что ты мне нравишься недостаточно сильно, а потому, что я просто не выдержу. Да и не хочу выдерживать.
Слово «безответность» неуместно резало слух. Но Ксюша только кивнула, чтобы он продолжал:
— Я рассматриваю это как совместный инвестиционный проект. Я свою часть выполнил и перевыполнил, там остались только твои инвестиции. Плох тот инвестор, который вывозит и за себя, и за того парня. Справедливо?
— Ты начал говорить как Вадим, — задумчиво пробормотала Ксюша.
— Я начал завидовать рациональности Вадима! — огорошил Кир. — Я просто говорю прямо. Хочешь дружить — будем дружить. Хочешь обнимашек — подойди и обними. Хочешь поцелуев — поцелуй сама. А если вдруг решишь, что хочешь чего-то более серьезного со всеми вытекающими — скажи об этом. И если на тот момент ты до сих пор мне будешь нравиться, то я обещаю обдумать твое предложение, — и рассмеялся без зазрения совести.
Вот так. И ведь Кир прекрасно понимает, что она на это не способна. Если любой другой девушке признаться в своих чувствах, особенно при такой «инвестиционной» постановке вопроса, сложно, то для нее — абсолютно нереально.
Даже если очень захочется — это как ежа против шерсти глотать. И он это точно понимает, а значит, такими условиями ставит точку на возможные продолжения. Он даже не шантажирует ее отстранением — это хоть как-то можно было понять. Он просто выбивает ее из седла… или развязывает себе руки. Теперь, если он вдруг переключит свое внимание на другую, то со всех сторон его поступок будет оправдан — ведь он выложил все как есть, и если не сложилось — вина только Ксюши.
Она не знала, как комментировать его странную манеру ухаживать — мол, ежели желаете, то извольте поухаживать теперича за мной сами. Ведь Кир же знал, что если он возьмет ситуацию в свои руки, то она не устоит! Он не мог этого не знать…
— Поехали домой, Кир. Завтра идем на встречу. Ты пойдешь туда со мной?
— Я же обещал.
* * *Ксюша выглядела великолепно. Вильдо
