Небесная милиция - Петр Завертаев

— Хорошо, сейчас приеду, — сказал Обиходов и дал отбой.

Он вздохнул и посмотрел на Кристину:

— Слушай, извини. Тут такое дело. Я должен ехать. Что-то случилось с моим братом.

Кристина усмехнулась и холодно произнесла:

— Чудесно! Просто чудесно!

— Прости! — Обиходов потянулся к ней, чтобы поцеловать.

— Не надо! — Кристина отстранилась. — Выйди, пожалуйста, из машины, мне нужно одеться.

Обиходов быстро натянул брюки и вышел из машины.

— Послушай, Кристина, — он наклонился к окну, застегивая ширинку и ремень. — Мне очень жаль, что так глупо все получилось. Давай встретимся как-нибудь. Давай завтра, а?

— Нет! — коротко сказала Кристина.

Обиходов нежно провел ладонью по крыше «пежо» и сказал со вздохом:

— Прости.

3

За столиком в ресторане «Zaimka», гламурном заповеднике таежной романтики в центре Москвы, сидели два человека, Барсуков и Вешнев. По внешнему виду и повадкам они относились к той породе человеческих существ, которая если и выбирается из городских джунглей, то никак не дальше лесов рублево-успенского направления. На деньги, которые Барсуков заплатил за свой костюм, можно было бы снарядить геологическую экспедицию, а часы Вешнева стоили столько же, сколько вертолет Ми-2, полноразмерный муляж которого был установлен тут же, в зале ресторана. Барсуков сосредоточенно поедал жаренную оленину. Вешнев ковырялся вилкой в дикой утке с брусничным соусом.

— В меню написано, что в этой утке может попасться мелкая дробь, — сообщил Вешнев. — Все по-взрослому.

Барсуков ел молча.

— Чудное заведение! Чудное, — продолжил Вешнев. — Жаль, что я раньше сюда не наведывался, а то, знаешь, воротит уже от суши и сашими. Мой желудок отказывается их переваривать. Вообще, я считаю, японскую кухню сильно переоценивают. Есть сырую рыбу с водорослями — это варварство, обыкновенное варварство. Просто японцам не удалось в свое время стащить у китайцев правильный рецепт. Китайцы-то рыбу и гадов морских готовят отменно. Жарят, парят, все как положено. — Вешнев отправил в рот кусок утки. — Однако, заметь, японцы даже варварство свое сделали коммерчески выгодным. Суши — это же идеальный товар, почти как гербалайф. Сырье копеечное, обработки минимум. Правильно позиционируй, вложись в раскрутку — и все. Стриги купоны. В результате у нас суши-баров сейчас больше, чем пивняков, а сашими, наверное, уже в рабочих столовых подают. Вот так дела делаются. Не согласен?

Барсуков молчал.

— Слушай, ты чего такой хмурый? — спросил Вешнев. — Не заболел?

— Не заболел, — ответил Барсуков. — Просто… сплю плохо.

— Бессонница?

— Нет, — сказал Барсуков и добавил. — Это неважно. Ты о деле хотел.

— Давай о деле, — Вешнев отодвинул тарелку и вытер салфеткой губы. — Завтра утром, в девять часов Мартин будет у тебя в офисе. Вы подписываете бумаги. Никаких проблем возникнуть не должно, вопрос согласован на всех уровнях. Через два дня вся сумма будет на счете «Трансойла». Дальше действуем, как обычно.

Барсуков сделал маленький глоток пива.

— Я все это и так знал. Зачем было встречаться?

Вешнев усмехнулся:

— Зачем встречаться, спрашиваешь… — он достал сигарету и щелкнул зажигалкой. — Увидеть тебя хотел.

— Зачем? — спокойно поинтересовался Барсуков.

Вешнев выпустил дым в сторону от стола:

— Ты в последнее время общался с кем-нибудь оттуда? — он показал большим пальцем вверх.

— Нет, — ответил Барсуков.

— А я общался, — Вешнев прищурился, так, словно дым попал ему в глаза, или же ему было неприятно о чем-то вспоминать. — Меня вызывал позавчера сам… — он сделал многозначительную паузу. — Какой-то странный у нас получился разговор… непонятный какой-то. Мне кажется, у них там что-то происходит. Не пойму только что. Вот я и подумал, может, я единственный, кто этого не знает. А? Ты не в курсе, случайно?

Барсуков отрицательно покачал головой.

— Не понимаю, о чем ты…

— Вот и я не понимаю, — произнес Вешнев, выпуская дым. — Ну, ясно, что мы с тобой сидим на ихних деньгах. Сам Бог велел им нас подозревать. Плох, как говорится, тот бухгалтер, которого при наших-то обстоятельствах не посещали бы всякие мысли. Но ведь он ничего такого не спрашивал! Никакой отчетности, никаких цифр. А знаешь, что спросил? Ты, говорит, Вешнев, в Бога веришь? Я говорю, ну, допустим, верю. Он говорит, а совесть тебя, Вешнев, не мучает? Я говорю, а что такое? Может, с перечислениями проблемы? Он говорит, были бы проблемы, разговор совсем другой был бы. Ну, тогда, говорю, не мучает. Не мучает меня совесть. Он смеется и говорит, может у тебя ее совсем нету? Я ему: есть, как ни быть. Совесть — штука нужная. Сложная, но полезная. Это как опция дополнительная к инстинкту самосохранения. Вроде электронного контроля устойчивости на поворотах у «Мерседеса». Не будет такого контроля — занесет к чертовой матери. Он мою шутку по поводу «Мерседеса» понял. Посмеялся. Иди, говорит, работай, не парься.

К столику подошел человек с гитарой, исполнитель бардовских песен, похожий на младшего научного сотрудника. Он тронул струны и принял задумчиво-печальный вид, изготовившись петь о том, что всем нашим встречам разлуки, увы, суждены.

— Отвали, дядя! — сказал ему Вешнев. — Не видишь, люди разговаривают.

Бард обиженно удалился. Вешнев снова наклонился вперед:

— Вот я и думаю, к чему такие разговоры странные. Как считаешь?

Барсуков пожал плечами:

— Понятия не имею.

— «Понятия не имею»! — передразнил его Вешнев. — Черти что творится, а ты сидишь тут… со своей олениной. Как Чингисхан какой-то. Я спрашиваю, что делать будем?

Барсуков посмотрел на него с легкой усмешкой:

— Тебе ж сказали: работай, не парься. Вот и не парься.

Вешнев откинулся на стуле, достал из пачки новую сигарету.

— Ты прав. Нервы стали ни к черту. Стресс, — он закурил. — Отдыхать надо, переключаться. Тебе, кстати, тоже не мешало бы. Паршиво выглядишь.

— Не мешало бы, — кивнул Барсуков.

— Может, мотоцикл купить? Супербайк. Знаешь, такой чтобы с места за пять секунд в точку уходить. Оттягивает, говорят, лучше секса. Правда, шею свернуть можно. У меня приятель один покатался — сейчас с железной пластиной в голове ходит. А хочешь, давай, в клуб сходим? Alone, слыхал про такой?

Барсуков пожал плечами.

— Вроде нет.

— Отличный клуб, на Никольской. Ни бандитов, ни проституток. Публика адекватная. Туда танцевать приходят. Я это называю «пляски менеджеров». Представь себе картину: танцпол. Звук, свет — все по высшему разряду. А в центре зала наяривает какой-нибудь малый, вроде нас с тобой. Галстук «версаче» за плечом, рубашка «бриони» из брюк вылезла — весь ушел в танец, как Майя Плисецкая. При этом заметь, не пьян и не под наркотиками. Как можно? Завтра ведь с утра в офис. Просто человеку пар нужно выпустить. И это действительно работает — не хочешь попробовать?