Белый рыцарь - Жаклин Рединг

Внезапно Грейс догадалась, как именно Кристиан выяснил, где она находится. У неё вырвался тяжёлый протяжный вздох.

— Дженнер. Это он сказал вам, куда я направилась.

— Не вини его, Грейс. Ему нужна была моя подпись, чтобы снять со счёта запрошенные тобой суммы. Он знал, что тебе нужны деньги. Выбора у него не было.

— Да, но это же мой трастовый счёт.

— Поскольку я твой муж, управление средствами с этого счёта попадает в моё ведение. Согласно условиям я могу использовать деньги только во благо поместья, но в моей власти запретить изъятие денег, если я не согласен с целью расходов.

От испуга по телу Грейс прокатилась дрожь. Возможно, потому, что он сказал «во благо», ведь эти слова в Высокогорье значили куда больше, чем где бы то ни было. И внезапно она почувствовала, будто бы всё, над чем она трудилась последние месяцы, грозит принять совершенно иной поворот.

— Вы хотите сказать, что не дадите мне эти деньги?

— Этого я не говорил, Грейс. Я только что приехал. Я осмотрю поместье, дабы из первых рук узнать, что ты надеешься здесь устроить. Я задержусь на несколько дней, чтобы оценить обстановку. И только тогда приму решение.

Глава 27

От молчаливого созерцания луны Кристиана отвлёк звук шагов за спиной. В темноте он разглядел Роберта, спускающегося к нему на берег залива по тропинке. Весь последний час или дольше Кристиан простоял здесь, обдумывая свои отношения с женой, стараясь внести в сложившуюся нелепую ситуацию хоть немного благоразумия. Годы учёбы в Итоне не предлагали нужного решения.

— Что, Катриона уже легла?

Роберт улыбнулся, как часто это делал при упоминании имени жены — даже после пяти лет брака.

— Когда я уходил, они с Грейс сидели вместе с Джеймсом, с головой уйдя в очередную историю Дейдре. Не думал, что найдётся хоть кто-нибудь, способный плести байки так же хорошо, как Ангус, папаша Катрионы.

Минута прошла в молчании. И ещё одна.

— С Грейс всё прошло не слишком гладко? — спросил Роберт.

— Не совсем.

— Дай знать, дружище, если я лезу не в своё дело.

Кристиан подобрал плоский камешек и рассеянно пустил «блинчик» по воде залива, глядя, как в свете луны от него веером расходится рябь.

— Может, будет неплохо услышать ещё чьё-то мнение. Видит Бог, я в тупике.

— Она не вернётся с тобой в Лондон?

— Нет.

— Да уж, если Шотландия у тебя в крови, она навсегда остаётся частью тебя, — вздохнул Роберт, — от неё нельзя отказаться.

— И всё же ты убедил Катриону уехать с тобой в Англию из Россмори.

— Мне не пришлось её убеждать, — пожал плечами Роберт. — Катриона любит меня и знает, что где бы мы ни оказались, мы всегда вернёмся в Высокогорье. Девонбрук-Холл — герцогский особняк, больше похожий на музей, чем на человеческое жильё, и не важно, как я переделал его, он всегда будет хранить воспоминания о пожаре. Прочая собственность Девобруков — всего лишь земельные владения, а лондонский особняк — просто удобное жилье. Но Россмори — наш дом. Он такая же часть Катрионы, как её огненные волосы и шотландское упрямство. Я бы жил там с ней, даже если бы он был таким же убогим домишком, как жилище Ангуса на торфянике. Но я люблю её, а любовь порою толкает нас на странные поступки.

Кристиан посмотрел на друга, обдумывая его слова. И тут его осенило, пришёл ответ, как он убедит Грейс вернуться с ним в Англию.

Он был намерен заставить её влюбиться в себя.

И на это в его распоряжении было три дня.

Рано утром, после завтрака, состоявшего из овсяного кекса Дейдре, сыра и особого чая из черники и клевера по рецепту Катрионы, Кристиан спросил Грейс, не покажет ли она ему замок и приусадебные земли. Она пытливо посмотрела на него, вне всякого сомнения удивленная его просьбой, но после недолгих раздумий согласилась.

В последовавшие за этим три часа она провела его по каждому закоулку древней, освящённой веками, крепости, которая стояла на этом месте задолго до того, как августейшие Уэстоверы пришли к власти, — вот уже почти шестьсот лет. Ведя Кристиана по пустым коридорам и комнатам, в которых жило само время, Грейс подробно рассказывала мужу, что ей удалось сделать за последние месяцы. Она показала ему мансарду, где отремонтировали крышу, и рассказала, как они боролись с плющом, опутавшим всю крепостную стену. Скайнигэл-Касл был великолепной крепостью. Донжон — или главная башня, — где находились жилые помещения, вырастал от земли до зубцов на шестьдесят футов. В башне было шесть этажей и мансарда под скатной крышей. Личные покои занимали три верхних этажа, большой зал — средние два, а помещения для слуг — нижний этаж, куда вела узкая винтовая лестница в углу. Несколько боковых комнатушек, служивших гардеробными, кладовыми или шкафами, были устроены в нишах стен толщиной в двенадцать футов. В башнях по обе стороны донжона помещались кухня и комнаты при ней, кладовая для припасов, пекарня, сушильня, пивоварня и рабочий кабинет управляющего.

Грейс закончила обход, приведя Кристиана на северную стену замка, выходящую на озеро Скайнигэл. Обычно когда она приходила сюда, то могла простоять час или даже больше, пока знаменитые птицы Скайнигэла не начинали кружить вокруг неё, воспаряя ввысь. С залива дул резкий ветер, трепал её шаль, и если день был ясным, она могла различить вдали Гебриды. Грейс бросала птицам кусочки овсяного печенья, а порой крепила на зубчатой стене альбом и рисовала видневшиеся вдали угнездившиеся вдоль берега залива домики арендаторов. Но каждый раз, когда бы она ни оказалась здесь, её наполняли ощущения неведомой прежде безмятежности и душевного равновесия, казавшиеся неотъемлемой частью этого особенного места. Грейс не сомневалась, что Скайнигэл воистину получил благословение прекрасной богини, как гласила легенда.

Но сегодня даже царящая здесь гармония ни на йоту не освобождала Грейс от тревожных дум.

Всего за один короткий день она обнаружила, что ждёт ребёнка, и нежданно-негаданно явился покинутый ею муж. Вдобавок ко всему перед ней замаячила угроза лишиться всего, над чем она трудилась. Всю прошлую ночь Грейс старалась придумать способ убедить Кристиана дать ей деньги на продолжение работ в Скайнигэле. Она несколько часов провела в спальне, при свете свечи вчитывалась в документы: искала что-нибудь — что угодно, — что могло бы помочь в её деле, пока над холмами не забрезжил рассвет, знаменуя начало нового дня.

Но сейчас, когда она стояла рядом с мужем на башне, глядя, как он смотрит на залив, как ветер играет его волосами, её мысли уже более не занимали ни будущее поместья, ни горцы. Все её мысли были о Кристиане.