Цвета штандартов - Томаш Колодзейчак

Космоглиттер Даниеля снова ринулся вперед. Где-то в стороне продолжался бой – гладианские машины расставляли минное заграждение, чтобы задержать космолеты, пытающиеся отрезать путь ракете Даниеля. «Нулевая база» уже занимала больше половины видимого Даниелем кадра. Можно было различить отдельные элементы её поверхности – естественный рельеф и объекты, созданные рукой человека.

«Через сто секунд войдем в защитное поле „Нулевой базы“, – сообщил Синт. – Сто – это единица и ноль, и ещё один ноль. Какое любопытное сочетание! Мы восхищены!»

«Все. Начинает сходить с ума, – промелькнула в мозгу Даниеля грустная мысль. – Эта дьявольская машина начинает дурить, надо как можно скорее долететь».

«Подтверждаю диагноз, – включился Форби. – Мы регистрируем резкие изменения состояний в нейросистемах бортового компьютера. Это может повлиять на поведение Сетевого Интеллекта».

«Или наоборот, – подумал Даниель. – Изменения в психике Синт'а развалят нам компьютер. Быстрее! Быстрее!»

Поток информации поступал непрерывно. К кораблю приблизился боевой биомат. Паукообразное творение биомашинной эволюции собралось прилипнуть к броне и начать её деструкцию. Навстречу ему кинулись защитные биоматы, вцепились в корпус нападающего, оттащили от ракеты. Конечности машин принялись охватывать друг друга, ударили лазеры, посыпались искры электрических разрядов. Все это напоминало схватку огромных пауков-каннибалов. В тот же момент совсем рядом с космолетом разорвалась торпеда. Силовые поля нейтрализовали взрыв. Однако резкий удар оторвал биоматы от ракеты. Они завертелись и, уже не в силах расцепиться, так и остались далеко позади космолета…

«Внимание! Говорит „Нулевая база“! Говорит „Нулевая база“! – раздался голос. – Беру управление на себя. Затягиваем вас!»

В серой поверхности астероида раскрылась огромная воронка, темная дыра, в которую вплыла ракета. Датчики показывали, что радиоактивность брони превышает все допустимые нормы. Сопла двигателей практически выгорели. Возможности энергетических кристаллов, поддерживающих работу силовых полей, почти исчерпались. И все же они долетели.

Изувеченный, спятивший Синт Скульптора Пространства распевал скабрезные песенки. Он как раз заканчивал особо неприличный припев, когда пилот ракеты включил процедуру стирания. Даниель ещё не успел полностью отключиться от сети. Услышал крик, страшное, отчаянное бормотание стираемого разума, ненормального, искусственного, но отдающего себе отчет в приближающемся конце. Синт Скульптора Пространства принялся всхлипывать. И угас.

6

– Быстрее! Быстрее! – Они бежали по коридорам, охваченным боевой эвакуационной паникой. Здесь уже почти не осталось людей. Все экипажи космолетов были брошены в бой. Техники работали в секциях помощи полю боя, связи, медицины и спасательной службы. Немногочисленные люди, которым явно нечего было делать, помогали коллегам либо толпились у наружных шлюзов в надежде получить согласие на эвакуацию.

После посадки и короткого совещания экипаж ракеты разделили. Пилота и связиста откомандировали в боевые подразделения, а Даниель, Форби и Пушистик под командованием Кобальга и в сопровождении офицеров направились к главному штабу. Времени на представление, рапорты и дискуссии не было. Бой уже вступал в решающую фазу. Соляры приступили к последнему штурму. Когда Даниель взглянул на экран, на котором демонстрировался район боя, он замер. Катастрофа была все ближе. Следовало действовать немедленно!

Вокруг Даниеля бегали люди, кто-то что-то кричал, операторы прильнули к пультам, интернетовцы подергивались внутри коконов нейроузлов, на десятках экранов демонстрировались кадры различных участков боя, а из динамиков лились призывы пилотов.

Даниель понимал, чего ждет военный флот Солярной Доминии.

На огромном экране было видно, как корабли перегруппировываются, даже отходят от Пояса Фламберга, а в освободившемся пространстве размещаются космолеты, внешне похожие на механических кальмаров: обтекаемые продолговатые тела длиной в несколько сотен метров. Из новых частей выходят по радиусам длинные прямые щупальца, образуя что-то вроде корзины диаметром почти полкилометра. Они и были корзинами – скелетом, на который опирался «силовой плетень», образующий «миску», поглощавшую все, что окажется на пути ракеты. Чтобы очистить предполье, соляры решили использовать горняцкие траулеры.

Они пригнали сюда никак не меньше ста единиц, то есть большую часть того, что летало в Поясе Фламберга. Вряд ли Свободные Горняки добровольно отдали на потребу армии свои машины, которые для них были одновременно домом, местом работы и жизни. Слишком многое они могли потерять. Но Даниель полагал, что выхода у них не было. Существовала ненулевая вероятность того, что траулер битву выдержит, а вот вероятность того, что непослушная новой власти горняцкая семья сохранит свой дом, нулю равнялась в точности. Доминии не отказывают.

Добровольно или по принуждению, в данном случае значения не имело: траулеры должны были вымести малые и средние астероиды, загораживающие путь к «Нулевой базе». По проторенной дорожке пойдут линейные корабли Доминии, а за ними малые боевые машины и биоматы поддержки, в задачу которых будет входить изгнание или расстрел всех беглецов.

Уставившийся в экран Даниель не сразу сообразил, что Форби и Пушистик вытянулись по стойке «смирно», а Кобальг отдает краткий рапорт. Перед ними стояли несколько офицеров. Даниель узнал двоих: полковника ван Эйка и генерала Гукина.

– Рад, что вы успели, – вместо приветствия сказал командующий армиями свободного Гладиуса.

Времени недостаточно! Времени просто катастрофически мало! На обучение, усиление организма, подключение соответствующих сопряжений. Тело человека – не дом из кирпичиков, которые можно заменить когда и как хочешь. Любое вмешательство в происходящие в нем физиологические процессы, любое усиление психофизических возможностей, любой искусственный элемент в теле и психике должен вводиться постепенно, как говорится в шутке: с чувством, с толком, с расстановкой, чтобы не вызвать отторжения, а организм мягко приспосабливался к новым условиям жизнедеятельности.

На это у них времени не было. Гукин давал своей базе самое большее ещё восемь – десять часов жизни.

Генерал прекрасно владел собой. Это был суховатый человек, много требующий от подчиненных и создающий им суровые условия работы. Он не давал поблажки ни себе, ни другим. За двумя исключениями: когда ему надо было быстро принять решение и требовался совет, он готов был как равный с равным спорить с любым человеком, который мог сказать что-либо толковое. Даже если это оказывался простой стрелок или программист. Второй слабостью Гукина была нелюбовь к мундиру. Это странное для заслуженного вояки пренебрежение к форменной одежде полностью проявлялось в те моменты, когда Гукину уже не надо было воплощаться в официального гладианского героя и выступать на семинарах «по случаю чего-то» в присутствии сонма политиков. Конечно, он не позволял себе снимать форму или даже просто носить её неряшливо – не застегнув карманы, не нацепив орденских планок или не вдев в уши соответствующие колечки. На этот раз он просто по-своему использовал один из танаторских обычаев. Солдаты, проходившие службу в этих подразделениях, за каждого ликвидированного преступника пришпиливали к рукаву кителя миниатюрный значочек в виде черепа. Гукин облепил себе ими весь мундир от брюк до воротника.