Жизнь Пи - Янн Мартел

Плавучие якоря держали хорошо – даже очень, если честно. Каждый вал словно хотел накрыть нас своим гребнем, но якоря удерживали шлюпку на его вершине, хотя при этом она то и дело зарывалась носом. Под ним вдруг как будто что-то взрывалось, вздымая высоченные фонтаны пены и брызг. И всякий раз я промокал с головы до ног.

А тут нагрянула волна, которой просто не терпелось похоронить нас под собой. В этот раз нос шлюпки почти целиком ушел под воду. Я застыл от ужаса. И едва не вылетел за борт. Шлюпку накрыло волной. Я только услыхал, как взревел Ричард Паркер. И подумал – вот и пришла наша смерть. Мне оставалось одно из двух: погибнуть в воде или в пасти зверя. Я выбрал пасть зверя.

Пока мы неслись вниз по противоположному скату волны, я нырнул под брезент, развернул скатанный край и перебросил его на корму, накрыв и Ричарда Паркера. Даже если б он и взбрыкнул, я бы все равно его не услышал. Орудуя быстрее швейной машинки, кантующей отрез материи, я закрепил боковые края брезента на гаках с обоих бортов. И тут мы опять взмыли ввысь. Шлюпка снова вздыбилась. Удержаться в таком положении было нелегко. Сверху она была целиком закрыта брезентом: я задраил его наглухо, кроме одного края – с моей стороны. Я протиснулся между боковой банкой и брезентом и натянул свободный его край себе на голову. Там негде было развернуться. Между банкой и планширем оставалось дюймов двенадцать свободного пространства, а боковые банки были шириной не больше полутора футов. Даже перед лицом смерти мне хватило ума держаться подальше от днища шлюпки. Надо было закрепить брезент на четырех последних гаках. Я просунул руку через отверстие и начал наматывать веревку. После каждого гака дотянуться до следующего было все труднее. Я управился с двумя. Осталось еще два. Шлюпку быстро понесло вверх, все выше и выше, – казалось, она никогда не остановится. Крен уже достигал больше тридцати градусов. Я чувствовал, что меня вот-вот отбросит на корму. Резко вытянув руку, я зацепил веревку еще за один гак. Мне это вполне удалось. Хотя такую работу сподручнее делать снаружи, а не изнутри. Я что было сил схватился за веревку – и перестал соскальзывать на другой конец шлюпки. Между тем ее накренило больше чем на сорок градусов.

Когда мы взлетели на гребень волны, нас уже кренило градусов на шестьдесят – а потом вдруг перебросило на противоположный ее скат. И тут же накрыло, но не всей волной, а лишь краешком. А мне почудилось, будто меня ударили здоровенным кулаком. Нас опять резко накренило – и все вдруг перевернулось вверх дном: я оказался на нижнем конце шлюпки, и затопившая ее вода хлынула на меня, подхватив и тигра. Впрочем, тигра я не заметил – я даже толком не знал, где прятался Ричард Паркер: под брезентом было темно, хоть глаз выколи, – но, прежде чем мы оказались на дне очередной долины, я чуть не захлебнулся.

Остаток дня и полночи нас бросало то вверх, то вниз – до тех пор, пока я вконец не отупел от ужаса и мне уже стало все равно, что со мною будет. Одной рукой я держался за веревку, а другой – за край носовой банки, прижимаясь всем телом к боковой. Вода перекатывалась через меня туда-сюда, а по голове то и дело колотило брезентом, я промок и продрог до костей и в довершение всего порезался и набил себе шишек о черепашьи кости да панцири. Шторм ревел не переставая, как и Ричард Паркер.

И вдруг среди ночи мне показалось, будто шторм прекратился. Нас качало как обычно. Сквозь дыру в брезенте я видел ночное небо. Звездное, безоблачное. Я отвязал брезент и улегся сверху.

На рассвете я заметил, что плот пропал. Все, что уцелело, – пара связанных весел со спасательным жилетом между ними. Это поразило меня так же как потрясло бы домохозяина, случись ему увидеть, что от его дома после пожара осталась одна-единственная балка. Я отвернулся и пристально оглядел горизонт. Пусто. Мой маленький плавучий городок исчез. Правда, чудом уцелели плавучие якоря – они по-прежнему цепко держались за шлюпку, – но это утешало слабо. Потеря плота, может, и не угрожала мне смертью, но морально она сразила меня наповал.

Состояние шлюпки было жалкое. Брезент в нескольких местах порвался, причем некоторые дыры явно были работой Ричарда Паркера и его когтей. Большая часть наших припасов пропала: их или смыло за борт, или попортило морской водой. У меня ныло все тело, на бедре был глубокий порез; рана распухла и побелела. Сперва я даже боялся проверять содержимое ящика. Слава Богу, ни один мешок с водой не прохудился. Сеть и опреснители, которые я сдул лишь наполовину, забили все свободное пространство и удерживали мешки на месте.

Я был страшно измотан и подавлен. Но все-таки отвязал брезент на корме. Ричард Паркер совсем притих, и я уже подумал, не захлебнулся ли он часом. Ан нет. Когда я скатал брезент обратно до средней банки и на него упал свет, он зашевелился и зарычал. Встал из лужи и перебрался на кормовую банку. Я взял иголку с ниткой и стал латать дыры в брезенте.

Потом я привязал к ведру веревку и начал вычерпывать воду. Ричард Паркер следил за мной с полнейшим равнодушием. Похоже, все, чем я занимался, навевало на него скуку. День был жаркий – работа двигалась медленно. И тут я зачерпнул ведром одну штуковину, которую, как думал, потерял навсегда. Я осмотрел ее. В моей ладони лежало то, что хранило меня от смерти, – последний оранжевый свисток.

Глава 84

Я лежал на брезенте, кутаясь в одеяло, спал и видел сны, просыпался и грезил наяву – и так день за днем. Ветер был слабый и ровный. Время от времени он срывал брызги с гребня волны, обдавая ими шлюпку. Ричард Паркер таился под брезентом. Он не любил ни брызги, ни качку. Небо было голубое, воздух – теплый, по морю катили ровные волны. Я проснулся от шумного всплеска. Открыл глаза – и увидел в небе фонтан. В следующее мгновение он обрушился прямо на меня. Я снова глянул вверх. Безоблачное голубое небо. Снова всплеск – уже слева от меня, правда, не такой громкий, как в первый раз. Ричард Паркер злобно рыкнул. Меня опять обдало водой. Ну и запашок же был у нее.

Я глянул за борт. И первое, что увидел, – какую-то черную громадину, покачивающуюся на волнах. Я тут же понял, что это было. По дугообразной складке с одного края громадины. Это был глаз! Кит! И глаз его, размером с мою голову, уставился прямо на меня.

Ричард Паркер выбрался из-под брезента. И зашипел. Китовый глаз блеснул в другую сторону – и я почувствовал, что теперь он вперился в Ричарда Паркера. Кит разглядывал его с полминуты или около того, а после тихо ушел под воду. Я испугался, как бы кит не ударил нас хвостом, но он нырнул в глубину и растворился в непроницаемой синеве. Громадный его хвост выгнулся дугой – и вдруг исчез.