Дорога висельников - Наталья Резанова

– Ну так все же сейчас на службе. – Скрипнула задвижка, пожилой тощий монах показался в дверном проеме. – Так что у тебя – брюхо или зубы?

– Зубы… сил нет. – Ивелин приложил ладонь к щеке.

– Погоди… что-то у меня тут было… травки… сырость, она, понимаешь, хуже, чем морозы, и зубы, и суставы мучает… – Привратник шагнул внутрь каморки, Ивелин – за ним и, когда монах зашарил на полке у стены, отнял наконец руку от щеки и ударил привратника под левую лопатку.

Тот рухнул, сложившись пополам и ударившись лицом о лавку.

Ивелин вытер о рясу стилет и снова спрятал его в рукав.

– Отбираешь оружие, а не обыскиваешь, – укорил он поверженного. Затем, брезгливо сморщившись, отцепил от пояса привратника ключи. Прихватил масляный светильник со стола и побежал к воротам. Там он со всей возможной скоростью отпер замок, а после вытащил поперечный брус, припиравший створки. Приоткрыл ворота, поднял светильник над головой.

В лесу, без сомнений, ждали его сигнала. Отто Ивелину пришлось посторониться, ибо всадники, выехавшие на монастырский двор, могли сбить его с ног. В темноте было трудно разглядеть, носят ли они какие-нибудь отличительные знаки на одежде, но плотные плащи одинакового кроя, крепкие кони и короткоствольные мушкеты свидетельствовали за то, что это не простые разбойники.

Отто протянул ключи человеку, замыкавшему кавалькаду:

– Путь свободен. Все монахи в церкви.

– Вами будут довольны, Ивелин. Вы исполнили то, что должны.

– Я никому ничего не должен, – прошептал Отто-Карл. Но только тогда, когда его не могли услышать.

Часть третья

НА ДОРОГЕ

Глава 1

Совет в Монзуриане

Как и ожидалось, в Монзуриане они получили известия. Но вовсе не от Воллера и не от Роуэна. Известия также оказались непредвиденными.

Но прежде пришлось двигаться вместе с Айденом и его ватагой, а это было не самое большое счастье даже в спокойные времена. Это была публика другого пошиба, чем Ингоз с Пандольфом; в прошлом – осужденные на рабские работы, в настоящем – лесные грабители. Айден добился среди них главенства, потому что был самым отпетым – до рудников побывал еще на галерах. Об этом он распространяться любил, а вот за какие такие заслуги был спасен от каторги Дорогой – помалкивал. В Открытых Землях он и дюжина его парней грабили обозы промышленников и переселенцев. Когда припекало, они растекались по городкам либо отсиживались в горах. Но это бывало редко. О грядущих опасностях Айден получал оповещение от Дороги или от других ватажников, с которыми имел соответственную договоренность. Так что он и его подельники больше опасались зимних холодов (весьма умеренных в здешних краях), чем солдат или рудничных охранников.

Нынешние события грозили нарушить эту добрую традицию. Во-первых, потому, что те, кто придет сюда по призыву Куаллайда, не станут отличать «правильных» грабителей от «неправильных», а примутся за всех подряд. Во-вторых, Айден со товарищи (а также подобные им) не имели привычки грабить поселки. Там они могли найти приют на зиму, там у многих были женщины. А озверевшие каторжники, вырвавшиеся с рудника, не стали сидеть в засаде, поджидая обоз, а прогулялись по ближайшим поселкам. И кто после такого окажет гостеприимство честному разбойнику, кто?

Короче, Айден был зол, а ватага искренне разделяла его чувства. Все они грозились при встрече порубать каторжную рвань (предпочитая не вспоминать, что сами когда-то были такой же рванью). То, что беглецов было наверняка больше, их не останавливало.

Сигвард хорошо знал подобных людей, ибо они не слишком отличались от тех, кто составлял значительную часть имперских солдат. Судьба повернулась немного по-иному, и они оказались не на военной службе, а в разбойничьей шайке. И что в шайке, что в армии такие люди вели себя одинаково. На войне он умел с ними справляться, здесь же над ними верховодил Айден.

Пока.

Если бы они действительно столкнулись с мятежниками, обстоятельства могли перемениться.

Догадывался об этом и Айден. И с большим бы удовольствием при случае перерезал Сигварду глотку. Или лучше пырнул ножом под лопатку. Так надежнее. Но воздерживался. Может, присутствие Ингоза с Пандольфом мешало. Или еще не решил, будет ли ему это выгодно. Он следил за Сигвардом, а тот – за развитием событий. Если б Айден только потянулся за ножом с известной целью, тут бы его пребывание в бренном мире и закончилось. Скорее всего. Но Сигвард предпочел бы не убивать Айдена без необходимости.

Еще одну проблему могла создать Кружевница. Айден знал, кто она такая, хотя раньше они не встречались. Надо думать, Ингоз наболтал. На Дороге Кружевницу ценили исключительно за ее оружейные таланты. Но в мире Айдена женщина, даже такая, как Сайль, годилась только для одного занятия. Правда, по тем же понятиям, не принято было трогать женщину, принадлежащую другому – если этот другой был достаточно силен, разумеется. Отобрать имущество слабого не возбранялось. Поэтому, прежде чем они присоединились к ватаге, Сигвард велел Кружевнице держаться к нему поближе, делать вид, что она – его собственность, если для пользы дела придется ее полапать – взрывов и разрушений не устраивать. Она поначалу пофырчала-порычала насчет того, что не собирается вести себя как безмозглая баба, но потом сумела оценить положение вещей и вела себя как надо.

Перегрин с этой бандой сошелся как-то очень быстро, при том что к нему поначалу отнеслись с большим подозрением. Но он сумел завоевать доверие ватажников. Что ж, опытный шарлатан умеет найти общий язык с любым – что с титулованными особами, что с уголовниками. Иначе долго в своем ремесле он не продержится. А тут много ли надо? Монету у кого-то из уха достать… угадать, как упадет игральная кость… и все ватажники уже счастливы, как невинные дети.

Любопытно – на фокусы, подобные тем, какими потряс воображение грабителей, он в прежней компании усилий не тратил. Знал, что не подействует? Или ему было все равно?

Спустившись с гор, они пересекли пустошь – здесь проложили новые дороги, и те, кто сделал ставку на грабеж, могли поджидать путников. Но вырвавшиеся с рудников – вряд ли. Они либо укрывались в лесах, либо нападали на деревни. Впрочем, всякое могло быть. Стихийные бунтовщики вряд ли мыслят логически. Пандольф, выбрав этот путь, надеялся, что на мятежников они не наткнутся. Айден, похоже, мечтал об обратном. Сигвард допускал обе возможности. Его спутники насчет своих соображений помалкивали, но Сигвард догадывался, что Перегрин был скорее солидарен с Пандольфом, а Ингоз и Кружевница – с Айденом. Хотя Сайль бы в этом не призналась. Она вообще молчала почти всю дорогу. Не из страха. Парни Айдена были не теми людьми, которых она боялась. Подобных – и только таких – она привыкла видеть в последние годы. И в ее искаженном восприятии именно они и были нормальными людьми, а возвращение к обычному человеческому обществу повергало ее в уныние. Но она, похоже, смирилась с тем, что придется сделать. Быть может, надежда испытать оставшиеся гранаты придавала ей душевные силы. И пока парни Айдена бахвалились на привалах, угрожая расправиться с конкурентами, она лишь посматривала на заветный тючок.