Рыцари Атлантиды - Андрей Быстров

— Какое известие?

Эванс искоса взглянул на миссис Джексон.

— Известие от вашей дочери, — пробормотал он. — Телефонный звонок, письмо…

— Кто из нас двоих сошел с ума? Чиновник как будто смутился еще сильнее:

— Простите, мэм… Я не имею права больше ничего вам говорить. До свидания.

Он торопливо вышел из комнаты. Миссис Джексон прислушивалась к его шагам на крыльце, хлопанью дверцы, шуму мотора удаляющейся машины. ПОЛУЧИТЕ ИЗВЕСТИЕ?

Она была готова…

Но об этом не могли знать Шевцов и Шерон. Они с полчаса разглядывали дом из густых зарослей. За это время миссис Джексон дважды показывалась на крыльце — похоже, кого-то высматривала на дороге. Она выглядела печальной, заплаканной, но не убитой горем, чему несказанно удивилась Шерон. Наконец девушка не выдержала:

— Мы можем торчать здесь хоть до вечера, но ничего нового не увидим. Ясно, их там нет. Я пошла.

— Погоди, — придержал ее Шевцов, — пойдем вместе.

— Нет. — Девушка посмотрела на него долгим взглядом. — Если со мной что-нибудь случится, кто-то должен сделать то, что должен… — Она выпрямилась во весь рост. — Если ровно через пять минут я не помашу тебе с крыльца, уходи.

Она уже шагнула к дому, но вернулась и поцеловала Шевцова сухими горячими губами.

— Все будет в порядке, Игор.

Шевцов провожал взглядом ее удаляющуюся фигурку в нелепой одежде, и у него вдруг сжалось сердце. Он представил себе, что видит Шерон в последний раз, и испугался, очень испугался. Она была для него одним из членов экипажа «Магеллана». Так почему же мысль о состоявшейся потере остальных не вызывает в нем такой боли, как угроза потерять Шерон? Потому ли, что другие мертвы, а она здесь, живая? Или есть иные причины?

Странные размышления Шевцова прервала сама девушка. Она выбежала на крыльцо и махнула рукой. Игорь быстро двинулся к дому.

Миссис Джексон плакала навзрыд, но теперь от счастья.

— Мама, это мой друг… — начала девушка, но миссис Джексон узнала его:

— Здравствуйте, Игор. Ваше спасение — лучшее из чудес Господних. Весь экипаж спасся?

— Увы, только мы двое. — Шевцов не дал Шерон ответить за него. — По телевизору сказали правду — случилось большое несчастье. Но нам удалось…

— А гробы! — воскликнула миссис Джексон. — Что за идиотские выходки?!

— Мама, я тебе все объясню, — подключилась Шерон. — Позже. А сейчас дай нам поесть — мы умираем с голоду.

Миссис Джексон унеслась на кухню, откуда беспрестанно доносилось ее счастливое «бу-бу-бу».

— Только так ее можно нейтрализовать на время, — шепнула девушка.

— Таковы все родители, — с грустью заметил Шевцов. Его мать вела бы себя точно так же, встретив выбравшегося из дьявольской передряги сына. — Но что мы ей скажем?

— Половину правды?

Миссис Джексон принесла уставленный блюдами поднос.

— Так быстро, мама! — удивилась Шерон. — Можно подумать, что ты нас ждала.

— Я ждала, — с улыбкой согласилась миссис Джексон. — Тот человек сказал — будет известие. Я ждала.

— Какой человек? — насторожился Шевцов.

— Эванс, из госдепартамента, что ли… Тот, что приезжал к тебе, дочка… Но тогда ты говорила, что он из НАСА? — с оттенком подозрения вспомнила женщина.

— А он тогда так и просил о нем говорить, — нашлась Шерон. — Знаешь, в нашем полете было кое-что секретное… Игор, это не… Это, скорее всего, не то… Этот человек был здесь перед нашим полетом… Я расскажу потом.

— Что не то? — встряла миссис Джексон, расставлявшая тарелки на столе. — Вы как будто опасаетесь кого-то… И что это на вас надето? Боже, где вы взяли эти лохмотья?

— Мама, — Шерон усадила миссис Джексон в кресло, — зачем приезжал этот человек?

— Велел позвонить, если я получу весточку от тебя… — Она показала карточку Эванса. — Я должна это сделать?

— Ни в коем случае. — Девушка выхватила карточку и спрятала ее в карман. — Если понадобится, я позвоню сама. Давайте к столу… Как я голодна!

После обеда Шерон отправилась в ванную. Миссис Джексон вертелась вокруг Шевцова, то так, то эдак пробуя вытянуть из него крупицы информации. Шевцов отвечал расплывчато, жаловался на усталость.

Девушка вернулась посвежевшей, пахнущей шампунем с запахом луговых цветов. Белый махровый халат контрастировал со смуглой кожей, создавая лиричную домашнюю гамму. Шевцов собрался сменить ее в ванной, и она пошла за ним:

— Я должна позаботиться о твоей ране…

— Вы ранены, Игор? — всполошилась миссис Джексон.

— Поцарапал ногу при аварийной посадке.

Рана Шевцова заживала даже быстрее, чем надеялась Шерон. После ванны, также надев халат, он почувствовал себя намного бодрее, а двойная порция виски еще больше улучшила его состояние.

— Ну а теперь, когда заговорщики вместе и никто не ляпнет мне лишнего, — сказала миссис Джексон, — объясните хоть что-нибудь…

— Ты была права, мама. — Шерон опустила руку на ее плечо. — За нами гонятся плохие парни.

— Я так и думала… Это Эванс?

— Я не думаю, что это Эванс. Хотя, возможно, и он тоже… Мама, нам придется уехать. И я очень тебя прошу: никому ни за что не говори, что мы были здесь. Пока никто не должен знать, что мы живы. Да, сколько у нас денег в банке?

— Не очень много. Я думаю, тысяч тридцать. Ах да! — Она вынула из ящика чек Эванса. — Вот… Если это деньги правительства, то, я полагаю, они по праву принадлежат тебе. А если тут замешаны плохие парни — тем более.

— Мама, пожалуйста, сделай кое-что прямо сейчас. — Шерон выглянула в окно, дом по-прежнему окружала мирная тишина. — Съезди в Грин-Бей, получи наличными эти пятьдесят тысяч и наши тридцать тоже. Если в банке не найдется столько, получи сколько есть. Купи скромный костюм для Игора… Нет, лучше джинсы и свитер, что-нибудь такое неброское, только не в тех магазинах, где тебя знают. С почты отправь пять тысяч долларов лесничему Национального парка Луизианы от имени двух друзей — он поймет. И возвращайся как можно скорее…

— Да, понимаю…

Миссис Джексон скрылась в спальне, где спешно переоделась в выходное платье. Шевцов и Шерон следили через окно, как она выгоняет из гаража видавший виды «додж», долго заводит мотор. «Додж» чихнул, изрыгнул синий дым и покатил по дороге к Грин-Бэю.

Шерон повела Шевцова на второй этаж, в свой маленький кабинет.

— Вот как ты живешь, — осматриваясь, тихо сказал Шевцов. — Здесь много света…

— Да, — громадные глаза Шерон приблизились к его лицу, — я люблю, когда много света.

Внезапно она спохватилась, что расстояние между ними перешло грань приличий, и смущенно отвернулась.