Призрак в машине - Грэм Кэролайн

— Сэр?

— Извини.

Барнеби рывком вернулся к действительности, и Трой, который был готов прочитать ему последнюю запись в своем блокноте, помрачнел. Шеф отвлекся на секунду. Всего лишь на секунду. И лишил Троя возможности слегка поквитаться с ним…

— Видимо, Ава вернулась домой поздно. Около одиннадцати.

— Ты слышала, как она пришла? — спросил Барнеби.

Карен не ответила. Когда все умолкли и стали ждать ответа, ее осенило. Лицо девочки страшно исказилось. Она пыталась заговорить, а когда это удалось, ее голос сорвался.

— Я лежала в постели, но слышала, как она поднималась по лестнице.

Она прижала дрожавшую руку ко рту, словно хотела взять свои слова назад. Или вовсе не говорить их. Рой смотрел на нее с тревогой и опаской.

Барнеби подошел к девочке, наклонился и бережно положил руки на ее плечи.

— Карен, в чем дело? Что случилось?

— Я. Она. Я не могу. Мне очень жаль. Я не знала. Мне очень жаль. Мне очень жаль. Мне очень…

— Стоп. — Он взял ее за руку. — Все в порядке. Что бы ни было, все в порядке.

— Нет. Я это сделала. Мне очень жаль.

— Расскажи мне.

— Не могу. Не могу.

— Постарайся, Карен. — Барнеби говорил спокойно, но волновался все сильнее. — Я уверен, что мы сможем во всем разобраться.

— Слишком поздно.

Постепенно она перестала дрожать. Приступ безумия прошел, оставив после себя мучительную боль. Она смотрела на Барнеби широко раскрытыми глазами.

Главный инспектор отпустил ее руку и мягко спросил:

— Это касается твоей матери?

— Ава! — протяжно провыла она.

— Послушай, Карен, если ты не скажешь, что это было, мы не сможем помочь тебе.

«Ага, как же, поможешь ты», — подумал Рой. Этот малый знал свое дело. Комар носу не подточит.

Трой ждал, думая о Талисе-Линн. Пройдет еще пара лет, и она будет в возрасте Карен. Если бы он увидел дочь в таком состоянии, то сошел бы с ума. Даже при одной мысли об этом у него холодело в животе.

— Ты говорила с ней в ту ночь? — снова спросил Барнеби. — После того как она пришла домой?

Эти слова попали в точку. Девочка судорожно напряглась и застыла на месте.

— Может быть, вы поссорились. — Такое вполне могло быть. Ссора с матерью, вслед за которой наступает смерть. Разве после такого можно жить? — У меня тоже есть дочка. Мы всегда ссоримся.

Кейт замотала головой так, что ее бесцветные волосы разлетелись в стороны.

— Но вы разговаривали?

— Нет. Она. Она. — Карен начала плакать. — Она звала меня. На лестнице.

— Оставьте ее в покое!

Барнеби яростно махнул Рою рукой, но Карен этого не заметила. Она заплакала еще громче. По ее искаженному горем лицу покатились слезы.

— Я слышала ее. Но не вышла. Не вышла.

И тут Барнеби все понял. Понял и осознал тяжесть бремени, которое он невольно взвалил на этого ребенка. Бремени, которое она будет нести до конца своей жизни, если он ничего не придумает. Причем немедленно.

— Послушай, Карен. Доктор, который делал… который узнал, как умерла твоя мать, сказал, что метиловый спирт, который она проглотила, начинает действовать немедленно. — Он сделал паузу. — Карен, ты меня слушаешь?

— Но… она приехала домой.

— Да. Иногда проходит несколько часов, прежде чем человек теряет сознание. Но когда процесс начинается, он необратим.

Карен была сбита с толку.

— Я хочу сказать вот что. Даже если бы ты встала, то все равно ничего не смогла бы сделать. Абсолютно ничего.

— Ей… было… больно?

— Нет. Она просто легла, уснула и во сне потеряла сознание. Поэтому она ничего не чувствовала.

— Ну, вот видишь? — сказал Рой с таким видом, словно уже говорил ей это.

Она начала вытирать лицо рукавом грязной блузки.

— Ох… Это правда?

— Чистая правда.

Возвращаясь в Костон, Трой снова и снова представлял себе эту сцену. То, как повел дело главный инспектор, произвело на него сильное впечатление. Обижаться и одновременно восхищаться было ему несвойственно. Он тоже искренне жалел девочку. И тоже пытался быть добрым и тактичным. Но не учел энциклопедические знания шефа. Именно сведения о метиловом спирте позволили изменить ситуацию. Когда они уходили, Карен перестала дрожать и плакать. На ее щеках даже появился слабый румянец. Откуда он взял эту информацию? В отчете патологоанатома этого не было. Наверно, где-то вычитал. Конечно, можно спросить. Любопытство — не порок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сэр…

Барнеби хмыкнул в ответ.

— Как удачно, что вы все знаете о метиловом спирте.

— Что?

— Это очень помогло малышке.

Барнеби, который не знал о метиловом спирте ровным счетом ничего, хмыкнул снова.

«На это он мастак, — подумал Трой. — Старый молчун. Не хвастается, как сделал бы на его месте любой другой. И я тоже. Другим боссам до него далеко. Вот, например, помню…»

— Столбик!!!

— Уй… — Хруст. — Извините, шеф.

Ближе к вечеру курьер доставил на участок запись радиопередачи. Когда Трой принес ее в кабинет и вставил в плеер, Барнеби только успел взяться за теплую датскую плюшку с пеканом и кленовым сиропом.

У них появилась счастливая возможность представить себе выступающую Аву, потому что перед отъездом из Рэйнбоу-Лоджа Барнеби попросил дать ему ее фотографию. Снимок явно делал не профессионал (поза Авы была чересчур театральной, а освещение — ужасным), и все же это было лучше, чем ничего.

Когда зазвучала запись, Барнеби вспомнил сделанное Джойс описание Авы: «хвастливая, но грустная». Особой грусти он не заметил, но не заметить хвастливость было невозможно. Пять секунд это казалось забавным, а потом становилось скучным. Однако нажать на перемотку Барнеби не решался.

— Бедный малый, — пробормотал Трой. И все же он засмеялся, когда Ава небрежно оскорбила своего интервьюера. Она не могла представить себе, что кто-то захочет говорить с ним.

Барнеби тоже не сочувствовал ведущему. По его мнению, человек, который придумал себе говорящий псевдоним Кори Пантинг[107], ничего другого не заслуживал.

Наконец Ава заговорила о своем даре и описала, как она общалась с мертвым в Церкви-за-Углом. Барнеби выпрямился. Трой тоже стал более серьезным.

— «…нужно помнить, что рассказана лишь половина истории.

— Значит, в следующее воскресенье мы услышим окончание?

— Совершенно верно».

Трой снова фыркнул (на этот раз его насмешило выражение Пантинга «Церковь-на-Задворках») и выключил плеер.

Но Барнеби не смеялся. Он думал, что Ава — настоящий подарок для мошенника. Хвастливая, мечтающая, чтобы ее заметили, и лгущая даже самой себе. Достаточно крупинки лести, и она будет танцевать под дудку любого незнакомца. Тем более если звук этой дудки доносится из волшебного Радиодома.

— Она говорила так убедительно… — промолвил Трой.

— Спекулянтам по-другому нельзя, — ответил Барнеби. — Торговцы, политики, актеры никогда не добьются успеха, если не будут говорить с апломбом.

— Вы же не верите в эту чушь насчет духов, правда?

— Не начинай, — отмахнулся Барнеби. — Ну что, нашел «Криса»?

— Получил ответ из Би-би-си. На «Радио-1» есть Крис Мойлс, но он слишком знаменитый, так что это явно не он. Кроме того, они не стали бы интересоваться Авой, потому что это «не их формат». «Радио-2» делает доки…

— Доки?

— Документальные передачи, шеф. Но они берут интервью только у музыкантов и звезд шоу-бизнеса. Правда, у них в штате три Кристофера. Один в отпуске, другой — молодой специалист и работает у них всего месяц, а третий — звукоинженер. Я позвонил им по добавочному и оставил сообщения. На «Радио-3» — пустышка. Они вообще ни у кого не берут интервью. Там сидят одни «яйцеголовые». Все планируют заранее. Там ловить нечего. И Крисов у них тоже нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Барнеби опустил голову на руки.

— Шеф…

— Дальше, дальше.

— С «Радио-4» нам повезло больше. Но сейчас очень мало программ составляют независимые сотрудники. С ходу никто не смог ответить, есть ли у них специалист по спиритуализму, но обещали проверить. В «Последних известиях» есть малый по имени Кристофер Лоуренс. Я говорил с ним, но это не он.