Ключ от Дерева - Сергей Челяев

– Теперь я понимаю, что вы действительно явились издалека, – задумчиво проговорил Мотеюнас. – А в прошлые ночи вы никого не видели?

– Никого, – не моргнув глазом быстро сказал Снегирь. – А кого мы должны были видеть?

Хозяин снова помолчал, жуя губами, словно его собственный карп из садка.

– Я не знаю, кто они такие на самом деле, – он наконец нарушил молчание, осторожно поправляя висящую на гвозде маску, – это ночные страхи, и у каждого они свои.

– А нельзя ли поподробнее? – попросил Март, с которого сон как рукой сняло. Друиды составили лавки к печи, и Мотеюнас поведал им о странном и непонятном проклятии, нависшем над этими тихими речными берегами.

Едва наступала ночь – а солнце здесь все-таки садилось, хотя и очень поздно по обычным земным меркам, – в селения людей приходили странные существа, обличьем напоминавшие умерших родственников и близких хуторян. Они стучали в окна, вызывали перепуганных жителей на темные подворья, пугали детей и женщин. Мужчины, рискнувшие выйти из дома переведаться с нечистью, исчезали бесследно, а возвращались лишь некоторые, но уже в обличье призраков. Все они были в бесформенных серых одеждах, с белыми лицами и темными провалами глаз. Говорили, что кое-кто видел у них клыки и длинные изогнутые когти, выглядывавшие из широких рукавов. Самое ужасное было то, что они как две капли воды походили на умерших родственников жителей деревни и чаще всего досаждали именно тем домам, где раньше влачили земное существование. Они окликали селян по именам, знали мельчайшие подробности из их прежней жизни, норовили ворваться в дом. Людей, готовившихся выступить против ночных пришельцев, с наступлением темноты сковывал липкий, обессиливающий страх, мутился разум, оружие выпадало из рук. Некогда приглашенные ведуны попытались изгнать призраков из этих Закатных Земель, но у них ничего не вышло, и они ретировались восвояси. Уходя, они посоветовали местным жителям оборонять жилища изображением родового предка – Чура, имя которого испокон веков бессознательно повторяли дети в своих шумных играх с погонями и укрывищами. Селяне теперь сами вырезали из осиновых и ясеневых досок изображения предка, известные по старинным поминальным книгам, которые издавна хранились на чердаках и по бабьим сундукам. Для пущей крепости личины обвивали омелой, крепь-травой, вороньим глазом и другими растениями, обладавшими магической силой, отпугивающими всякую нечисть и особо помогающими в ночное время.

Лики-амулеты сдерживали ночных пришельцев, неизвестная сила, таящаяся в них, отпугивала нечисть от дома. Дети первыми понемногу стали привыкать к страхам, и, хотя никто уже не заигрывался во дворе допоздна, многие мальчишки похрабрее нет-нет да и норовили подглядеть за тем, что происходит на улице ночью, в щелки между занавесками. Матери нещадно их гоняли, но разве за всеми уследишь! Именно от мальчишек и узнали, что среди пришельцев стали появляться оборотни маленького роста, почти дети. Нечисть приходила не каждую ночь, но никогда не пропадала надолго.

После рассказа хозяина в комнате наступило молчание. Друиды были весьма озадачены, и дело было даже не в том, что в этих землях теперь были вполне определенные преграды, могущие встать на пути их миссии. Каждый задумался над тем, куда они попали после того, как задвинули за собой люк в часовне храмового замка. Это уже не было подземельем, темным и затхлым чуланом, куда они неожиданно провалились, пусть даже и по собственному желанию. Друиды почувствовали, что они очутились в Стране Подземелья, жители которой, как они поняли со слов Мотеюнаса, даже не подозревают, что есть какая-то иная страна с другим солнцем, другими людьми и другими богами. И было неизвестно, насколько уютно будет в Подземелье и Травнику с Яном, и Снегирю с Молчуном, и Марту, который уже сделал здесь одно доброе дело, вполне созвучное с его светлой юношеской душой. А где-то позади остался ничего не подозревающий Книгочей, и можно было только молить провидение, чтобы он принял хоть какие-то меры предосторожности. Где-то шли в ночи Лисовин и деревянный Гвинпин, и дорога их была неизвестна друидам, и это очень тревожило Травника.

– Ну, пора, почтеннейшие, отдохнуть с дороги, – встал с лавки хозяин. Тут же из соседней комнаты вышла его жена и, улыбнувшись, жестом пригласила их войти. Друидов встретили низкие и широкие кровати, застеленные свежим бельем. Усталые путники один за другим вышли в сени умыться перед сном.

Ян украдкой взглянул наверх, но мальчик, по-видимому, спал, закутавшись в одеяло. Хозяйка улыбнулась Яну краешками губ и сунула ему в ладонь медовую лепешку. Коростель жестом поблагодарил ее и пошел спать.

Утомившиеся за день, друиды заснули быстро. Только Молчун, оставленный сторожить первым, уселся на краешек кровати, отодвинул занавеску и стал смотреть в ночную темень. В доме все постепенно стихало, перестала звякать посудой хозяйка, корова, которую врачевал Збышек, тоже успокоилась, и только за окном высоко в листве серебристо стрекотал большой кузнечик. Какое-то время Ян слушал его, недоумевая, как такое маленькое существо может издавать такие громкие звуки, но потом усталость сморила его, и он незаметно для себя уснул.

Молчун разбудил его на смену через пару часов, а ему показалось, что он совсем не спал, только прилег и сразу же встал. Немой друид указал Яну на окно и что-то невнятно промычал. Коростель прильнул к стеклу, но было темно, и глаза еще не привыкли – в их комнате ярко горела толстая свеча. Он отослал Молчуна спать, успокоив его, так как друид все пытался ему что-то объяснить, поминутно указывая на занавески. Вскоре тот уснул, а Ян вернулся к окну и стал смотреть во двор. Постепенно стали рельефно вырисовываться детали двора: лавка, поленница, колодец в отдалении. Двор был пуст, лишь иногда его освещало белое сияние луны, словно приносимое порывами ветра.

Так Ян сидел долго, пока не услышал в доме тихий звук, будто звякнула ложка в пустом стакане. Коростель понаслышке знал об обычаях домовых, поэтому тихо встал и на цыпочках подошел к двери. Она отворилась с тихим скрипом, и Ян осторожно выглянул в комнату. На широкой высокой кровати, затянутой тюлевым пологом, спали хозяева. Ян встал на лавку и осторожно заглянул за печь. Там лежало смятое одеяло и маленькая подушка-думка с подложенной под нее большой вязаной кофтой. Хозяйского сына не было, наверное, вышел в сени до ветру. В ту же секунду из маленькой кухоньки донесся тот же звук, что он уже только что слышал. Ян вошел в кухню и сразу увидел мальчика, тот сидел за дощатым столом, застеленным домотканой скатеркой. Мальчик посмотрел на Яна, и в его глазах на секунду вспыхнула искорка интереса. Потом он опустил глаза и вернулся к своему занятию, прерванному приходом Яна.