Локальная метрика (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

Оглядевшись, я понял юмор собеседника — горящий бензиновый факел долго подтапливал снег, образуя вертикальный ледяной тоннель, и, когда ураганом смело рыхлый слой, сверху осталась торчать ледяная колонна, с расширением — куполом наверху. В общем да, очень похоже.

Я снова огляделся и теперь увидел, что со стороны трассы ко мне что-то движется. Глаза невыносимо режет, я зажмурился и сел на крышу. Меня все ещё мутит и кружится голова. Скорее всего, реакция на перепады давления, которые должны были быть после появления солнца, откуда бы оно ни взялось. Открыл глаза только, когда игнорировать звук мотора стало уже невозможно — по снежной поверхности небыстро, но очень уверенно едет странная машина — старообразный капотный автобус, вроде «КАвЗ», только ещё более квадратный в очертаниях, оснащённый сзади широкими гусеницами, а спереди — лыжами, как-то смонтированными прямо на колёса.

— Ох, нихрена ты нарядился! — изумился бородатый мужик за рулём, открыв зелёную дверцу кабины. — Ты всегда в противогазе ходишь?

Я содрал с себя очки, откинул капюшон, снял маску. Как-то странно находиться на улице с открытым лицом, отвык. Но морозом не обожгло, воздух оказался теплее, чем я ожидал. Вполне можно дышать не через задницу.

— Холодно было? — участливо спрашивает меня человек. Я никак не мог разобрать его лица, в глаза как песка насыпали, и вокруг всех предметов возникли огненные ореолы.

— Примерно минус сто, — отвечаю я честно.

— Офигеть! — восхищается водитель. — А в любви кому признавался?

— У меня там жена…

— Ещё и жена? Степаныч, ты слышал, он даже не один!

— И дети…

— Не, ну ты вообще суперуникум! Эх, научники нам так проставятся, Степаныч! — мечтательно говорит расплывающийся в моих глазах человек.

— Лезь в автобус, чего сидишь!

— Не могу, — признался я. — Я, кажется, снежную слепоту словил.

— Не боись, — под бодрый говорок водителя меня хватают и ведут под руки невидимые мне уже люди. — У нас это лечат. У нас вообще всё лечат, лишь бы живой был. Не повезло вам, конечно, завис ваш фрагмент, но ничего, всё уже поправили, уже всё в порядке! Ну, говори, где искать твою любимую! Не сцы, мужик, теперь всё точно будет хорошо!

И мне становится хорошо.

Глава 27. Олег

Когда группа вернулась на вокзал, Олег увидел, что такое по-настоящему злой Карасов. Досталось всем — профессору за бесполезный портал, никчёмную аппаратуру и слабость в теории. Танкисту — за то, что техника не заведена и не готова к выезду. Личному составу — за низкую боеготовность и расслабленность. И самому Олегу за неразборчивость в знакомствах. Священник не слышал, о чём полковник разговаривал с Борухом, стоя у стены Замка, но этот разговор его явно разозлил.

— Нашел крайнего! — тихо жаловался научник. — Можно подумать, не через него вся информация по рекурсору пришла! Думаете мне кто-то дал его исследовать? Куда там! Что его источник накарябал, от того и плясали… И вообще — это же не я его потерял!

Танкист выслушал начальственную ругань стоически, не дрогнув лицом. Откозырял, сказал: «Есть!» и убежал наружу. За окном застреляли, заводясь, дизеля танков, из открытой двери потянуло едкой солярной гарью.

— Так, проф! — полковник снова прибежал на галерею. — Программируйте подрыв спецбоеприпаса с мобильного пульта. Инструкции в конверте по протоколу «Мертвая рука».

— Но…

— Поспорить хотите?

— Нет.

— Я так и думал. Это крайняя мера, но, если придется — мы пойдём на это. Нельзя чтобы им досталось всё, что мы сюда притащили.

— Вы… — полковник смотрел на священника, явно забыв, как его зовут.

— Отец Олег, — подсказал он.

— Олег, да. Вы, Олег, переходите из разряда приблудных гражданских в статус ценного заложника. Поэтому поедете с нами. Если ваши приятели сделают неверный выбор, мы вас показательно расстреляем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Посмотрев в ошарашенное лицо священника, сделал паузу и добавил:

— Шучу. Не расстреляем. Но блефовать будем отчаянно. Так что постарайтесь убедительно испугаться. Тем более что на самом деле вы не знаете, шучу я или нет.

Озадачив Олега этой дилеммой, он снова убежал вниз раздавать распоряжения. Похоже, гарнизон на всякий случай готовился к эвакуации — паковалось снаряжение и оборудование, солдаты закидывали ящики в кузова грузовиков.

— Что за «боеприпас», Александр Васильевич? — спросил священник у профессора.

— Чертовы военные! — зло ответил тот. — Установили ядерный заряд на случай, если операция провалится. И я об этом узнаю, только когда всё летит под откос! Вы можете себе такое представить? А если мы не успеем уехать из зоны поражения? А если…

Он достал из сейфа несколько конвертов, перебрал их, выбрал один, с красной полосой, остальные убрал в портфель. Подумав, сгрёб туда же все бумаги.

— Вы идите, идите, это всё очень секретно, — рассеяно сказал научник, вскрывая конверт и углубляясь в чтение, — мне ещё программировать эту штуку. Эх, сколько работы прахом пойдет! Какое оборудование погибнет!..

Вскоре Олег снова трясся в десантном отсеке МТЛБ, подпираемый сбоку Гилаевым. Ему связали руки — «для убедительности», сказал полковник, но не туго, больше напоказ. Наверное, если постараться, он смог бы выкрутить кисти из верёвки, но приходилось терпеть. Солдаты косились на него с удивлением, но никак не комментировали. Спереди и сзади «маталыгу» сопровождали два танка, потому шума и дыма они теперь производили не в пример больше.

Ворота Рыжего Замка оказались гостеприимно раскрыты, во дворе стоял поврежденный микроавтобус — но больше никого и ничего. Даже пулемёты со стен демонтированы.

— Осмотрите всё, — скомандовал Карасов, — но осторожно. Майор Мешакер специалист по минной войне. И развяжите уже этого…

Гилаев снял с рук Олега верёвку, но остался рядом, как бы присматривая. Мысль сбежать у священника появлялась — когда тебе связывают руки, это вообще первое, что приходит в голову, — но куда? Тем более, если военные взорвут свою боеголовку или что там у них… Как далеко надо успеть убежать? В какую сторону?

Убедившись, что Замок действительно пуст, военные собрались во дворе.

— Нет идей, куда могли отбыть ваши приятели? — спросил полковник у Олега.

— Ни малейших, — честно признался он.

— Так я и думал. Итак, — обратился он к военным, — сейчас возвращаемся в ППД, затем организованно отходим из города по направлению на условный запад. Дайте команду на погрузку всего, что ещё не погружено.

Связист, кивнув, убежал к головному танку.

— По машинам! — устало скомандовал полковник.

Танки взревели дизелями, разворачиваясь на разгромленной площади, и колонна двинулась обратно.

На вокзале царила деловитая суета организованного военного драпа. Солдаты под руководством профессора разбирали установку — кряхтя и матерясь, снимали с постамента тяжеленное колесо актюатора. При приближении священника материться переставали, но кряхтели вдвое выразительнее. Детали тащили на улицу, грузили в кузова машин, крепили там ремнями. Машины одна за другой выезжали с территории и выстраивались в колонну на проспекте.

Офицеры собрались в сторонке вокруг стола с картой, полковник проводил импровизированный штабной брифинг. Олега на него не приглашали, но и не гнали, и он пристроился сбоку послушать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Поскольку рекурсор нами утерян, открыть портал в базовую метрику больше невозможно. Фактически, операция провалена, — вещал Карасов, — поэтому переходим к резервному плану. Придётся оперировать наличными силами. По окончании погрузки колонна покидает город, выходя вот в эту точку, — он ткнул указкой в карту, но Олегу она сбоку была не видна, — здесь нас прикроют холмы. Произведём подрыв спецбоеприпаса…