Тайный любовник - Патриция Гэфни

Направляясь к выходу, Коннор размышлял, что им сегодня дважды повезло: во-первых, никто никого не ударил, и, во-вторых, не пришлось разговаривать с Онорией. Большая удача.

Но события этого утра еще не кончились. Едва служанка закрыла за ними дверь, как Софи неожиданно пробормотала: «О господи!» и – повернулась спиной к улице.

– Что случилось? – спросил Коннор встревоженно. От железной калитки к ним по дорожке важно шагал Роберт Кродди.

– Он знает.

– Что знает?

– О ребенке.

– Как он может знать?

– Я сказала ему.

– Ты… – он не успел договорить. Она рассказала этому… болвану об их ребенке? Он не мог поверить.

– Так ты все-таки вернулся, – хмыкнул Кродди и остановился, загораживая им дорогу. Он гляделся щеголем: в визитке, шелковом галстуке и цилиндре, явно стараясь заставить всех забыть свое неджентльменское происхождение. – Не думал, что у вас хватит наглости вновь показаться здесь, Пендарвис. Он надоедает тебе, Софи?

Она рассмеялась почти в истерике.

– Нет. Он…

Не дав ей договорить, Коннор шагнул вперед. С него было достаточно.

– Это ты надоедаешь мне, – мрачно сказал он, идя грудью на Кродди и вынуждая его отступать. – Прочь с дороги, торгаш, от тебя пивом разит. И держись подальше от моей жены.

– Жены? – Кродди в изумлении посмотрел через плечо Коннора на Софи. И тут он сделал роковую ошибку: засмеялся.

Его квадратный подбородок являл собой слишком соблазнительную мишень, и Коннор с наслаждением впечатал в него свой кулак. Да с такой силой, что удар отозвался болью в руке. Он видел, как Кродди отлетел назад, перебирая ногами, и шлепнулся задом на землю.

– Не надо! – закричала Софи, пытаясь схватить Коннора за руку. С улицы через калитку на них, разинув рты, пялились мужчина и женщина; другие прохожие тоже останавливались посмотреть, что происходит. Кродди не собирался вступать в драку; он сидел на каменных плитах дорожки, держась за челюсть; его глаза словно остекленели. Софи пошла было к нему, но Коннор схватил ее за руку, обошел Кродди, и они оказались на улице.

Не обращая внимания на зевак, он усадил Софи в коляску, запряженную пони, и вспрыгнул на сиденье рядом с ней. Она оглянулась на Кродди, но тут Коннор дернул вожжи, пони резво взял с места, и ей пришлось ухватиться за сиденье, чтобы не вылететь на мостовую.

Кон настегивал пони, который пустился вскачь – небывалое зрелище для сонной Уикерли. Прохожие и утки кидались врассыпную от мчащейся коляски. Он продолжал погонять и когда они выехали на тэвистокскую дорогу.

– Зачем, – крикнул он, перекрывая стук копыт и грохот колес, – зачем ты рассказала этой лошадиной заднице о ребенке?

Софи еще раньше сняла шляпу и держала ее в руках, чтобы не унесло ветром. Глядя прямо перед собой, она ответила сквозь зубы:

– Мне казалось, надо быть порядочной с человеком, за которого я собралась было выйти замуж.

Перед глазами у него поплыли красные круги. Он не мог вымолвить ни слова, не находил достаточно сильных ругательств выразить ярость. Когда он взглянул на Софи, она настороженно, почти со страхом смотрела на него, но он был слишком взбешен, чтобы радоваться этому.

– Куда ты летишь сломя голову? – поинтересовалась Софи, клацая зубами на каждой выбоине дороги.

– Куда спешу? – крикнул он. – Домой, чтобы собраться в дорогу. Мы отправляемся в свадебное путешествие.

– Что? Куда мы отправляемся?

Он взмахнул вожжами и звучно хлестнул бедного Вала по крупу.

– В Корнуолл, – с удовольствием ответил он. – Я познакомился с твоей семьей, теперь тебе надо познакомиться с моей.

16

Из семьи Пендарвис в живых остались лишь сам Коннор да его брат Джек.

Софи узнала об этом только на третий день их долгого пути в корнуоллскую деревушку Тревитил. Они выехали по южной дороге и, к ее радости, обогнули стороной унылые вересковые пустоши; настроение у нее и без того было довольно мрачное. Они тащились черепашьим шагом – в первый день добрались только до Лискерда, – и ей пришло в голову, что Коннор старается везти ее осторожнее из-за ее теперешнего положения. Если так, его забота несколько запоздала. Но она не расспрашивала его о тех людях, к кому они ехали, а он не заводил об этом разговора. Они дулись друг на друга, но предпочли на сей раз выразить обиду не криком, а молчанием.

В Лискерде они выяснили, что ни поезда, ни дилижансов не будет до понедельника. Ничего не оставалось, как провести остаток дня в прогулках по городу. Они осмотрели витражи церкви Св. Неода и башню Св. Мартина, прошлись по парку вокруг старого замка. Этим немногочисленные достопримечательности Лискерда исчерпывались. Больше делать было нечего. Слава богу, они поселились в разных номерах. Софи и не представляла, насколько тяжело ходить по городу в сопровождении человека, с которым не разговариваешь. Вскоре после ленча она, сославшись на усталость, что было недалеко от истины, уединилась в своей комнате до утра.

В дилижансе они добрались до Лостуисзитела, соседнего с Лискердом городка, и там сели на поезд до Труро. Здесь настроение Софи еще больше испортилось. Во-первых, в приличной гостинице, которую они нашли неподалеку от вокзала, им могли предложить лишь однокомнатный номер, и Коннор, не колеблясь и не посоветовавшись с ней, согласился. До сих пор, по крайней мере, можно было не тревожиться, что их свадебное путешествие будет в полном смысле слова свадебным. Теперь же ее не оставляло беспокойство (хотя она переживала молча, не желая доставлять ему удовольствие своей нервозностью), и весь остаток дня она не находила себе места. Во-вторых, встал вопрос о деньгах. Уикерли они покинули в ужасной спешке; Софи успела сунуть в чемоданы лишь малую часть одежды – на ее, во всяком случае, взгляд. Молодой же муж выразил удивление, увидев, сколько чемоданов она сумела упаковать всего за час. А о том, что ей гораздо удобнее путешествовать со служанкой, ему даже в голову не приходило. Софи прихватила все деньги, что оказались в доме, но их было немного, и не задумываясь отдала Коннору. В Труро, оставшись с ней наедине в маленькой комнатке гостиницы, он объявил ей с непонятной резкостью, что у них кончились деньги, и, если она хочет, чтобы он оплачивал еду, гостиницу и оставшуюся часть пути, придется или ему устраиваться на работу, или ей связаться с банком в Тэвистоке на предмет высылки им наличных. Сначала она никак не могла понять причину его неожиданного гнева, пока не догадалась второй раз за последнее время поставить себя на его место. Тогда ей стало ясно: дело было в его гордости.

Они отправили телеграфный запрос и вскоре получили ответ, что перевод придет на следующее же утро. Дивясь в душе чудесам современной техники, остаток дня они гуляли по городу.