Идеальный вальс - Анна Грейси

Джайлc поклонился, после чего попытался улыбнуться и ответить леди с некоторым подобием изящества. Довольно трудно оставаться утонченным джентльменом, когда тебя щиплют за щеку пожилые леди.

Себастьян, как мог, сохранял невозмутимый вид, размышляя о том, что выражение «загнанный олень»[46] прекрасно описывает ситуацию его друга.

Леди Августа прервала общее веселье под названием «Джайлс».

– Моди, ты помнишь Агату Пилтон? Это ее дочь, леди Элинор Уайтлоу.

Незамедлительно стая пожилых леди окружила леди Элинор и начала забрасывать ее вопросами. Судя по всему, становилось очевидным, что они открыли новую страсть в своей жизни – сироток.

Джайлc малодушно предоставил леди Элинор ее судьбе.

Он выбрался из окружения и, понизив голос, обратился к Себастьяну:

– Бас, нам пора. Давай отвезем детей в приют, пока не разразилась буря.

Себастьян посмотрел в окно на чистое ясное небо.

– Не такая буря, болван! – Джайлс мотнул подбородком в сторону толпы пожилых дам. – Леди Элинор. Сейчас она занята, пока отбивается от натиска матрон, но ты же видел ее лицо! Она не собирается молча стерпеть то, что тут произошло – похоже, леди Элинор потребует объяснений от мисс Мерридью. Так давай поскорее удалим публику из зала!

Себастьян кивнул, нашел взглядом лакея, находившегося в зале, и сделал знак подойти. В считанные минуты экипаж сэра Освальда появился перед парадными воротами, а Джеймс уже помогал сиротам сесть в него. За ним последовали коляски Джайлса и Себастьяна. Джайлc хотел было сам править своим экипажем, но Себастьян его остановил.

– Извини, Бас, у меня назначена встреча с моим... шляпником. Надо забрать шляпы.

– Трус.

– Абсолютно с тобой согласен.

Себастьян, приятно улыбаясь, удерживал руку друга, пока тот не сдался и не сказал:

– Ну ладно, мой грум заберет их.

Почти сразу начали прибывать экипажи леди, и одна за другой они разъехались, поблагодарив мисс Хоуп Мерридью за прекрасно проведенный день, сэра Освальда за угощение и убеждая Джайлса быть хорошим мальчиком и не огорчать свою бедную матушку. И они практически приказали дочери Агаты Пилтон приехать к ним в ближайшее время с визитом! Как только последняя из матрон отбыла, в зале повисла тишина.

– Затишье перед бурей, – прошептал Джайлс.

Леди Элинор была бледна, лишь на щеках горели ярко-красные пятна. Губы ее были поджаты, в глазах полыхала ярость.

Леди Августа, прекрасно чувствуя напряжение, висевшее в воздухе, обратилась к хозяину дома:

– Освальд, я в полном изнеможении, отведи меня наверх и дай мне что-нибудь подкрепиться!

– Вот что бывает от того, что вливаешь в себя столько чая, Гасси. Я могу предложить тебе прекрасную травяную настойку...

Леди Августа фыркнула.

– Не хочу никаких настоек, Освальд! Пусть они стоят, где стояли, а мне сейчас нужно бренди!

Они вышли: дядюшка Освальд начал читать лекцию о вреде бренди и пользе травяных настоек, а леди Августа, в свою очередь, насмехалась над ним и требовала французского коньяку. Грейс и Фейт спаслись бегством в детскую, якобы для уборки. Себастьян, леди Элинор, Джайлc и Хоуп остались в холле одни. Себастьян предложил всем пройти в библиотеку.

Леди Элинор просто испепеляла Хоуп взглядом.

– Предполагаю, вы весьма горды тем, что сделали!

– Пожалуй, да. Я этим горжусь, – ответила Хоуп. – Разве вы не видели, как были счастливы дети?

– Это не имеет значения.

– Это единственное, что имеет значение. Какой вред могут причинить несколько часов счастья и пара милых детскому сердцу пустячков?

– Да уж, большое достижение!

– Уверена, что так и есть.

– Я дала свое согласие на это мероприятие, пойдя против своих принципов, и сейчас я убеждаюсь, насколько была права, сомневаясь в принятом решении. После того, что вы сделали, этим девочкам никогда не вернуться к их обычной жизни.

– И прекрасно, – парировала Хоуп.

– Да как вы смеете врываться в их жизнь, провальсировав по ней в фривольной манере и увлекая их модной мишурой, думая, что вы знаете, что лучше для таких девочек?

– Когда-то я сама была как раз такой девочкой.

Леди Элинор подняла ее на смех.

– Ага, такой же, как они, не смешите меня! Вы, может быть, и ближе к ним по возрасту, нежели я, но вы всегда были защищены и обеспечены! Что вы можете знать о тех лишениях и насилии, от которых страдали мои подопечные?

Ах, как хотелось Хоуп дать резкий отпор леди Элинор, но она просто кожей чувствовала, что рядом, беспокойно хмурясь, стоит мистер Рейн. Было видно, насколько ему неуютно в этой атмосфере нарастающей враждебности между ней и леди Элинор, и Хоуп заставила себя сдержаться. Она ответила вполне невозмутимо:

– Моя жизнь не была такой защищенной и обеспеченной, как вы себе это вообразили.

Ее прервал голос, послышавшийся от двери.

– Лишения и насилие? Моя сестра знает об этом все! Наш дед имел привычку жестоко избивать нас. Он приложил все усилия, чтобы сломать Хоуп. – Фейт подошла к ним, схватила руку Хоуп и подняла ее. – Вы могли заметить...

– Нет, Фейт, – Хоуп попыталась вырвать руку. – Речь не обо мне.

– Нет, о тебе. Именно поэтому ты сегодня сделала то, что сделала. – Фейт повернулась к остальным и пояснила: – Я и моя сестра – зеркальные близнецы: у меня родинка на левом плече, у нее такая же на правом. Я правша, а Хоуп левша.

Леди Элинор презрительно хмыкнула:

– И что?

– Наш дед верил, что Хоуп воплощение дьявола, потому что она левша. Он заявил, что ее левая рука – инструмент дьявола, и потому почти все детство она провела с привязанной за спину левой рукой. При этом его не заботило, насколько сильно впиваются веревки. – Фейт опять схватила сестру за руку.

Хоуп снова попыталась вырваться. Она так хотела забыть эту часть своей жизни. Но Фейт, держа ее очень крепко, подняла рукав на левом запястье Хоуп.

– Дед так сильно затягивал на ее руке веревки, что обычно они натирали ей кожу до крови. И так было с тех пор, как в семь лет мы осиротели, и до того момента, когда нам удалось сбежать от деда два года назад. Так что не смейте говорить, что в ее жизни не было насилия!

Повисла долгая пауза; все присутствующие были смущены и растеряны. Хоуп вырвала и спрятала руку, после чего тихо произнесла:

– Прошу прощения, леди Элинор, если расстроила вас.

Леди Элинор ответила сдавленным голосом:

– Сожалею, что в детстве вам пришлось вынести такое, но, тем не менее, ваши действия были необдуманны, опрометчивы и сильно подорвали как принципы, заложенные нашим заведением, так и весь положительный эффект от работы, проведенной с этими детьми.