Призыв мёртвых - Джеймс Барклай

— А ты не многим отличаешься от этого еретика, генерал Нунан, — заявил Бариас, переключаясь на другого отступника. — Тебе следовало бы осудить его за святотатство и покаяться в своем соучастии.

— Ступай лучше к раненым, Юлий, — бросил Нунан, глядя поверх плеча Роберто. — Кончай ныть и злобствовать, надоело. В данном случае я на стороне посла.

Роберто улыбнулся.

— А знаешь, глас Бариас, на самом деле я в чем-то согласен с твоей позицией. И мне придется мириться с последствиями моих поступков столько, сколько Бог дарует мне дыхания. Но ты, по-моему, просто перекормлен риторикой канцлера, а на поле боя это не годится. Тебе нужно сменить тон.

— Тон тут ни при чем, вера есть вера. Сжигать мертвых — святотатство. Другого толкования нет.

— Знаешь, вместо того чтобы твердить одно и то же, тебе следовало бы покопаться в писаниях и выяснить, что там говорится насчет ходячих мертвых. Для нас это новый враг, против него требуется новая тактика, и мы вовсе не стремимся к тому, чтобы она шла вразрез с верой. Но чтобы этого не случилось, Юлий, ты должен сотрудничать с нами. Тем более в такой момент, когда любые разногласия ослабляют нас перед лицом врага.

— Ты сам сломал хребет этого легиона, посол, — осклабился Бариас.

— Довольно! — рявкнул Нунан. — Караульный Герас!

— Да, генерал? — Страж, стоявший на часах у командного пункта, повернулся на зов.

— Проводи гласа на его место и проследи, чтобы он занялся своими писаниями. Ничем другим — только ими. И не общался ни с кем из личного состава, пока я не отменю этот приказ. — Бариас побледнел и попятился. — Я предупреждал тебя, Юлий. Это армия, и нам противостоит враг, слишком сильный, чтобы мы могли позволить себе какие-либо дебаты. Я не могу допустить раскола. Мне необходима сплоченность. Ступай.

Роберто проводил взглядом удалившегося в тень утеса гласа и вздохнул.

— Легче нам от этого не станет, но все равно спасибо за поддержку. Я знаю, тебе было нелегко.

— Но и не так уж трудно, Роберто. Настоящие трудности у нас впереди. Сил у нас мало, а цардитов, напротив, вполне достаточно, чтобы не выпустить нас из этой мышеловки. Кроме той дичи, что еще забредает в заросли на склонах, припасов у нас почти нет, а воды и того меньше. Скальной тропой мы сможем воспользоваться только ночью: едва начнет смеркаться, я отправлю людей наверх. Но уже на рассвете цардиты увидят, что мы делаем, и все те, кто не успеет уйти за ночь, сложат здесь головы. Мы не можем надеяться выстоять, так что не будем и пытаться.

— Скольких мы сможем отправить за скалы между сумерками и рассветом, если предположить, что за это время на нас не нападут? — спросил Роберто.

— Подъем там нелегкий, особенно ночью, тем более что мы не можем позволить себе освещать путь, иначе они тут же узнают о нашем отходе. Даже здоровому, боеспособному солдату, чтобы подняться туда, потребуется не менее получаса. Склон крутой, а им придется нести не только свою поклажу. Двое с носилками?.. Тут можно только гадать.

— И все-таки каковы твои предположения? Сколько?

— Если нам ничто не помешает, все пойдет организованно и отходить будут здоровые, боеспособные люди, за темное время подняться успеет от шести до восьми сотен. Это предельное количество людей, которые смогу уйти до того, как ударят цардиты.

— Не больше? — нахмурился Роберто.

— Посуди сам. Подниматься может только один человек за раз, и даже если они будут двигаться с максимальной быстротой и минимальными разрывами, больше все равно не получится.

— Так что же — выходит, шестьсот с лишним человек будут… принесены в жертву?

— И не забудь хирургов, кузнецов, механиков, санитаров, а также пятьсот тридцать раненых или умирающих.

— Должен быть еще какой-то путь, — настаивал Роберто.

— Это лучшее, что мы можем сделать, — вздохнула Келл. — Кавалерия останется и попытается пробиться сквозь цардитов и открыть путь для отхода в обход утеса, на юг, но в эту брешь успеют проскочить лишь немногие. Кому-то все равно придется погибать.

Роберто почесал лоб.

— Неужели это правда?

— Ты нам вот что скажи, — промолвила бледная, валившаяся с ног от усталости Келл, — как решать, кому жить, кому умереть? Кого отправлять наверх? Пытаться поднять раненых, что замедлит движение и уменьшит количество спасшихся, или, зная, что некоторые из них все равно умрут по дороге в Эсторр, бросить их и отправлять здоровых? Опять же отсылать здоровых, поскольку они могут принести больше пользы потом, или оставить их, поскольку только они способны на какое-то время задержать врага и выиграть время для других? Как быть? Я не Бог, я не могу принимать подобные решения.

— И кое-что еще. Как сделать так, чтобы оставленные люди не попали во власть Гориана? — добавил Нунан.

— Надо было бежать, пока имелась такая возможность, — пробормотала Келл.

— Ее у нас не было. Не мучь себя этим, — покачал головой Роберто. — У нас не было шанса удержаться. И просто отступить мы не могли, нас настигли бы на марше. Цардиты превосходят нас численно, и у них есть мертвые, которые не нуждаются в отдыхе в отличие от нас. Теперь мы знаем, на что они способны. Правда, сегодня нам удалось немного пустить им кровь.

— Но это нас не спасло, во всяком случае не всех.

— Нет, не спасло. — Роберто содрогнулся. — И то, что нам придется делать, — очевидно.

Нунан кивнул.

— Мне очень жаль, Роберто.

Дел Аглиос не смог встретиться с взглядом Нунана.

— Мне нужно побыть одному. Навестить брата. И поговорить с Дахнишевом.

Роберто покинул командный пункт и бросил взгляд вниз по склону. Там расстилалась красивая долина в буйных красках цветущего генастро. Яркая свежая листва, цветы, поющие птицы. Торжество жизни.

Он утер выкатившуюся из глаза слезу и зашагал туда, где лежал Адранис. Задерживать его Дахнишев не стал.

ГЛАВА 28

859-й Божественный цикл, 35-й день от рождения генастро

— Имя, — приказал Нунан.

Роберто перевел его слова. Адранис еще не пришел в себя. И было маловероятно, что он вообще очнется. Пролив слезы на плече Дахнишева, Роберто откликнулся на просьбу Нунана помочь ему допросить цардита, командовавшего мертвецами. Это оказался весьма примечательный человек, внушавшего отвращение вида, с лицом и бритой головой, сплошь покрытой замысловатыми черными, синими и красными татуировками.

— Гарант, — ответил цардит, обнажив заточенные передние зубы, отчего Роберто стало не по себе.

Руки цардита связали за спиной, а на командный пункт его привели трое стражников с обнаженными гладиусами, но присутствующие все равно нервничали. Пленник был могучим гигантом, ростом почти с Пола Джереда, с широченными, распиравшими меха плечами и мощно вздувавшимися мускулами. Один на один он легко мог справиться с любым из противников. К счастью, он держался невозмутимо и сопротивляться не собирался.

— Кто ты? Солдат? — спросил Нунан. Гарант издал неприятный смешок.

— Не солдат. — Его низкий голос напоминал шипение или свистящий шепот. — Пастух. Отец.

— Ты уверен насчет перевода? — Нунан приподнял брови и посмотрел на Роберто.

— Совершенно, — сказал Дел Аглиос, хотя и разделял его сомнения.

— Это не то, что я ожидал. Пастух мертвых?

— Путь во тьме не всегда ясен. Кому-то нужен свет и проводник. — Гарант склонил голову.

Нунан помассировал виски большим и средним пальцами и покачал головой.

— На поле боя? Это твое место?

Очередной смешок.

— Мой дом — это храмы Хурана.

— Ты жрец?

— Если это определение тебе поможет.

— И в качестве кого ты был на поле боя?

Гарант помолчал, размышляя, стоит ли отвечать.

— Я служу моему господину, — сказал он наконец.

— Это не ответ на вопрос, — заметил Нунан. — Я тоже служу своему. В чем состоит твоя служба?

— Я направляю мертвых.

— Ты управляешь ими?

— Нет. Они чувствуют меня среди них.

— Тебе понятно? — обратился Нунан к Роберто.

— Не уверен. Тут без Восходящих не разобраться, дадим им запись, пусть поломают головы. Ты не против, если я задам вопрос?

— Давай. — Нунан махнул рукой и глотнул воды из кубка, стоявшего на раскладном столе с картами.

— Кто твой господин?

Гарант некоторое время пристально смотрел на него, темные глаза буравили Роберто насквозь, отчего ему вновь стало не по себе.

— Ты Дел Аглиос, — заключил он.

— Верно, — промолвил Роберто, напрягшись. — Ты знаешь меня?

— Все в Царде знают твое лицо и твои подвиги. Враг, достойный уважения. Славная добыча.

— Я польщен, но сперва вам нужно меня захватить. Отвечай на вопрос.

Гарант улыбнулся, и вид его зубов заставил Роберто облизать пересохшие губы.