Лестница из терновника (трилогия) - Максим Далин

– Убивай, ну! – выкрикивает парень в отчаянии.

Горожанин снова гадко ухмыляется:

– Рано ещё.

И тут я слышу собственный голос:

– Эй, хозяин! Я за него заплачу – полную цену.

– Стойте! – тут же вопит хозяин, перекрикивая все голоса; обрадовался шансу получить-таки кое-какую прибыль. – Стойте, Господин! – и, выскочив на площадку, хватает горожанина за руку. – Вы дрались даром, а этот Уважаемый Господин платит деньги!

Ещё бы я не Уважаемый! На мне знаки Свиты Государыни, я, с некоторых пор, из Всегда-Господ. Мои ребята смотрят благодарно, зеваки отпускают шуточки, парень делает ко мне два шага – и бухается передо мной на колени. Я вытаскиваю кошелёк, отдаю Ар-Нелю: «Заплати», – и поднимаю раненого на ноги.

Он приваливается ко мне всем телом, поднимает глаза:

– Неважно, что вы – Вдрызг-Неизменный, неважно… я не вор, не верьте… я буду вам предан…

– Уважаемый Господин, – встревает хозяин с моим кошельком в руках, – пойдёмте в Дом, там старухи сделают всё, что надо – заштопают вашу рабыню, кровь остановят…

– Мы с Ча пойдём, пожалуй, домой, – говорит Юу, расплываясь в улыбке. – Нам не годится встревать.

Ар-Нель наблюдает за мной, тоже улыбаясь, качает головой:

– Много нужно крови, чтобы тебя согреть, Ник…

Из дверей Дома и окон первого этажа, приоткрыв пергаментные ставни, выглядывают женщины. Зеваки втягиваются внутрь, чиновник с конвойными солдатами удаляется.

Я поднимаю плащ и укутываю шкета, которого мелко трясёт, то ли от холода, то ли от напряжения. Иду с ним к Дому – и думаю о том, как основательно я влип.

Нас – меня и раненого – провожают в Дом Порока. Женщины без накидок, в корсажах, поднимающих полуобнажённую грудь под самый нос, и коротких пёстрых юбках с разрезами до пояса, якобы обтрёпанных по подолу, с высокими причёсками и подведёнными глазами, следят за нами тревожно и печально. Мы проходим просторный зал – понятия не имею, зачем он нужен, не для танцев же – и по длинному коридору добираемся до комнатушки, отделённой от других условной перегородкой из фанеры, оклеенной бумагой. В комнатушке – неизменный фонарик с Добрым Словом (в данном случае – довольно-таки глумливо звучащее здесь: «Любовь поднимает до Небес»), широкая тахта, обтянутая плотной тканью в засохших бурых пятнах, кадка с водой и кувшин. Вместо двери – шелестящий полог из стеклянных шариков, нанизанных на длинные нити. Стены проводят звук идеально – можно отчётливо расслышать в соседних «нумерах» нервное хихиканье, ругань, стоны, крики, хохот, кажется, звуки ударов, бренчание на лютне…

Что можно чувствовать в этом бардаке?

Старуха приносит полоски ткани, пропитанные кровеостанавливающим бальзамом, прокалённую иглу и нитки – в полной готовности заниматься тут хирургией. Я выпроваживаю её. Мой внезапный раб стаскивает пропитанную кровью рубаху, полминуты думает – стаскивает и сапоги с штанами. Тяжело садится на койку и глядит на меня.

И я на него смотрю. Ему здорово досталось – две глубоких раны, не считая порезов. Тощий гибкий шкет, отлично развитая мускулатура. Костлявый, угловатый. Без тени того сомнительного шарма, которым полон милый-дорогой Ча, и которого в избытке наблюдалось в Ра, пока она ещё была мальчиком – того, который намекает на метаморфозу, на то, что перед тобой не мужчина, а «условный самец».

Чёрта вот с два! Этот выглядит совершенно безусловно. Как Н-До или Юу, скажем. Или как Государь – потенциальный доминант, короче говоря. Он мне очень симпатичен, но не могу же я, право, представить этого шкета в своей постели! В принципе! Тем более, что перед этим мне полагается откромсать от него кусок, а потом, прости, Господи, поиметь в открытую рану… На это я не пойду – даже эксперимента ради. Даже думать на эту тему как-то…

Правда, Лью тоже примерно так выглядела, и на её метаморфозу это не повлияло… но я землянин, а не местный герой-любовник, зацикленный на крови, всё-таки. Чтобы рискнуть сыграть здесь в любовь, землянину надо быть маньяком… да и неизвестно, как тело инопланетчика среагирует на мою биохимию.

Нет уж. Никаких опытов на живых людях… даже и на нелюдях.

Не рискую обрабатывать рану тем, что бабка принесла – не факт, что оно хоть относительно чисто. Смачиваю платок собственным «горским бальзамом», стираю кровь, заодно дезинфицирую. Пациент смотрит на меня с полуулыбкой – и вдруг обнимает за шею и целует в щёку со страстью детсадовца и эротизмом точно того же уровня. Но искренне. Проявление безгрешной благодарности.

– Кончай лапиться, – говорю я. – Тебя вправду надо заштопать.

Он безропотно отстраняется. Я протираю иглу и зашиваю его по всем правилам искусства. Он терпелив, держится хорошо – только сбивает дыхание и зрачки, как блюдца. Я с ним разговариваю, чтобы отвлечь.

– Как зовут?

– Ри-Ё из Семьи Най, – говорит он, стараясь не заорать.

– Ишь ты, Имя Семьи… Дворянин, что ли?

– Нет… Отец был цеховой мастер, глава гильдии стеклодувов. Он недавно умер.

– Стеклодув, ага… Хорошие легкие, долгое дыхание… Где так драться навострился, Ри-Ё? Ты – отличный боец.

– В детстве хотел в Армию Государя. Сосед – Господин Сотник в отставке, он учил меня…

– Не позволили в Армию?

Вздыхает, кусает губы.

– Отец умер, Мать болеет… Братья – ещё дети. Пришлось остаться дома, продолжать традицию… но я тренировался. А потом… грязная история вышла.

– Тебя подставили?

Снова вздыхает, со всхлипом.

– Прости, Господин. Не хочу говорить.

– Ну и ладно. Верю… не вертись, скоро закончим. Молодчина, хорошо владеешь собой… сейчас будет легче, у меня бальзам хороший, лучше здешней отравы…

Заглядывает в лицо больными глазами.

– Господин… не тяни, а? Ждать невыносимо, и метаморфоза легче, говорят, если – сразу после боя…

Здорово меня смущает.

– Слушай… Ри-Ё… я, вообще-то, резать тебя… не буду, наверное. Не собирался.

Ожидаю, что он обрадуется – а у него такой вид, будто я плюнул ему в лицо: он даже отшатнулся и уставился дико.

– Да что ты, малыш, – говорю. Испытанным горским тоном. – Что ж мы, не обойдёмся…

И как раз вовремя перехватываю его руку, которой он собирается совершенно недвусмысленно влепить мне затрещину.

– Оэ, – говорю. – Ты всё правильно понял?

– Я всё правильно понял, Господин-Меч-Гвоздями-Приколочен, – говорит Ри-Ё сквозь зубы. – Тебе надо было дать меня убить. Провались ты в преисподнюю, грязная скотина!

Рывком отворачивается от меня и прячет лицо в ладонях. Я сижу рядом, как последний дурак, пытаясь сообразить, что именно сделал не так.