Встречи с пришельцами - Джон Мэк

Спор продолжался некоторое время, причем моя пациентка была полна, как она выразилась, "динамического напряжения". Она отрицала, что ведет внутреннюю борьбу, настаивала на том, что пришла к соглашению с собой, не допускавшему вреда для третьих, или, вернее, вторых лиц. В то же время Ева выражала решимость двигаться в направлении, отвечающем интересам эволюции, утверждая, что у нее имеются для этого веские мотивы.

Я просил Еву следить за процессами, происходящими в ее организме. Она возразила, что это трудно сделать, поскольку у нее одновременно и имеется, и отсутствует телесная оболочка, а следовательно - организм. На мою просьбу назвать имя ее мужа Ева поинтересовалась, какое это имеет значение, и пожаловалась на пульсирующую боль в голове, "как будто меня изнутри бьют молотом". Она также жаловалась на учащенное сердцебиение. Последовало еще несколько жалоб на неприятные физические ощущения. Ева постоянно говорила о том, что находится в недоумении по поводу моих вопросов, касающихся ее физического состояния, так как она не желала отвлекаться по пустякам в то время, как ее занимали глобальные духовные проблемы. Однако она все-таки признала разнообразные трудности, связанные с переходом на следующую ступень. Ева

308

сказала: "Ева болит - именно болит, а не болеет, но мне не больно. Это вы сделали. Я не чувствую боль, но она присутствует". Я напомнил ей, что она решила никому не причинять боли. Она возразила в весьма высокопарных оборотах речи, что все подобные установки действуют только в сфере пространства/времени и линейности. За ее пределами они теряют смысл.

Прорыв в развитии нашего сеанса наметился после того, как я спросил Еву, чего ей стоит удерживаться от обсуждения с мужем и детьми ее опыта и миссии, которую она, по ее мнению, призвана осуществить. Ева сказала: "Если "стоимость" выразить в долларах, это было бы вам не по карману", - но быстро поправилась: "Шучу". Потом Ева с жаром заговорила о ранимости своего мужа, его "зацикленности" на своей карьере. По ее словам, супруг "слишком проникся ценностями нашего общества", отдает всего себя работе, а тут еще жена, по его соображениям, почти его собственность, совершает экстравагантные поступки, какие-то грандиозные космические путешествия. "Он прежде всего спросит себя, как это отразится на нем", - развела руками Ева. Я сформулировал следующий вопрос, используя терминологию Евы: "Насколько разбитой, или, как вы говорите, "фрагментированной", вы себя чувствуете от того, что не можете признаться своим близким?" "Иногда я буквально разрываюсь", - живо ответила Ева. Потом она заговорила о своей работе, которую находила совершенно ничтожной, но не могла оставить из-за денег.

Я поощрял свою пациентку говорить от своего имени, высказывать собственные суждения. Я снова задал ей вопрос, как она оценивает свою жертву, вытекающую из соглашения, которое она заключила сама с собой. Ева не приняла слова "жертва", но согласилась, что иногда ей бывает тяжко принимать все целиком на себя. Она сказала, что почти уже решилась бросить работу, хотя Дэвида это пугает. Ева высказывала желание дать выход своим творческим наклонностям, направив их на' служение

309

честву. "Если Дэвид не согласится, - продолжала Ева, - я скажу ему: "Пойми, это мое призвание. Это я. Если ты не принимаешь мое призвание, ты не принимаешь и меня". Однако она не желала разрыва, а мечтала найти какую-нибудь почву для компромисса. Потом Ева рассказала о ссорах, вспыхивавших всякий раз, когда она пыталась передать Дэвиду свои убеждения.

Ева сознавала, что труднее всего ей будет рассказать Дэвиду о своих встречах с пришельцами. Она сравнила это с образом, возникшим в начале сеанса гипноза, - черный круг в золотистом светящемся ореоле, где все так неопределенно, лишено четкой границы между реальностью и ирреальностью. До сих пор Ева старалась хранить свою "вторую жизнь" под замком - в портфельчике, куда она убирает свой дневник и кассеты с записями наших сеансов. Портфельчик запирался на ключ и оберегал ее тайны. Однако в последнее время ей стала звонить одна женщина из группы поддержки. Обрывки разговоров долетали до Дэвида. "Теперь он знает, что я посещаю психиатра", - продолжала Ева. Таким образом, завеса тайны начинает приоткрываться. "Слишком подробно рассказывать не нужно, - рассуждала Ева. - Просто он должен знать о возможности общения более высокого порядка и иметь общее представление о моей глобальной миссии. Этого будет достаточно". Я не был уверен в том, что Дэвид с легкостью воспримет всю эту информацию. Ева согласилась, что подобное признание с ее стороны чревато серьезными осложнениями ее отношений с мужем.

После завершения сеанса релаксации Ева попросила оставить ее одну на пять минут. Когда я снова вошел, она стала рассказывать мне про детскую книжку на иврите "Птица души". В этой книге говорится, что в каждом человеке живет птица, и в этой птице - множество ячеек: "ячейка для любви, ячейка для счастья, для ревности, для ненависти и так далее. И человек - единственный, кто имеет ключ от всех этих ячеек. Только он может решить, какую из них отпереть в тот или иной момент". Как

выяснилось, Ева вспомнила эту книжку, приходя к мысли, что ей, вероятно, следует распахнуть побольше ячеек, то есть полнее открыться Дэвиду. "Возможно, я не права, оберегая всех от страданий. Может быть, претерпев страдания от моей миссии, Дэвид и сам перейдет на более высокий уровень понимания и духовности. Может быть, он хочет того же и намеренно создает для этого условия?" - рассуждала она. В заключение нашей беседы мы обсудили сложности развития личности в условиях господства корпоративного сознания,

После этого сеанса Ева вновь перенесла приступ сильной головной боли, кроме того, двое суток ее мучила ^жажда, что она объяснила высвобождением большого количества энергии во время сеанса, а также тем, что она открыла себя "для доступа космической информации". Через две недели после нашей встречи Ева прислала мне письмо, в котором описывала жажду познания информации, неведомой ей "на сознательном уровне". В этот период она написала в своем дневнике о том, что летом непременно поедет в Израиль, а также вспомнила о похищениях, которые пережила в другой своей инкарнации, когда жила в семнадцатом веке и была пяти- или шестилетним мальчиком. (Об этом происшествии я подробно расскажу, когда буду описывать третий сеанс регрессии, состоявшийся 15 марта.) Она также описала смешение времени и пространства, происходящее во время встреч с пришельцами ("прошлое и будущее существуют одновременно и навеки"). Она с искренней болью описывала желание, чтобы в мире царили "мир и понимание". Кроме того, Ева продолжает размышления об эволюции сознания и "космических истинах". Эти записи были сделаны в порыве вдохновения, вызванного прослушиванием нашего сеанса от 22 февраля.

Когда Ева выражала мысли и чувства своего космического "я", она описывала потребность существ "приспособить средства общения, перейти от уровня вибрации на более примитивный, вербальный, земной уровень". Итак, пришельцы, по словам Евы,

310

311

стремились освоить разговор обычными словами. Переходя на "мы" и высказываясь от имени пришельческого мира в целом, Ева пишет: "Чтобы замедлиться и вибрировать на более простом уровне, необходима специальная подготовка. Теперь мы непрерывно, с согласия Евы, используем с этой целью ее тело. Ева не отрывается целиком от земного мира, она лишь диффундирует в нас, так что ее обычные человеческие способности невероятно расширяются". Ева оговаривается, что слова нашего языка непригодны для описания ее невероятных переживаний, особенно это касается ее существования в физическом измерении, совмещаемого с иными реальностями.

Вскоре после этого сеанса Ева записывает в дневник, что открылась Дэвиду. "Он принял это известие совершенно равнодушно. Никакого интереса. Никакой поддержки. Впрочем, другого я и не ожидала. Все-таки мне кажется, что в душе он полон обиды и негодования. Но я не испытываю неприязни. Я готова принять все что угодно". Впрочем, Дэвид сказал Еве, что он тоже втянут в игру. Он утверждал, что видел карликов, показал след, оставшийся у него на стопе после одного из похищений. При нашей следующей встрече Ева высказала сомнение в подлинности его признаний. Слишком равнодушно Дэвид говорил о своих переживаниях. По этому поводу Ева записала: "Испытавший он или нет, покажет время. Однако он говорит, что пришельцы должны обратиться и к нему. Кроме того, он предлагает мне средство навсегда избавиться от страха - научить их одной игре, в которую мы могли бы играть вместе. А они, в свою очередь, могли бы научить меня какой-нибудь своей игре. Примечательно, что после этого нашего разговора мои страхи как рукой сняло. А через двое суток у меня на носу откуда-то взялось красное пятно. Все это похоже на сон. Однако есть и другое объяснение. Предложение Дэвида принято другой стороной, которая сделала первый ход".