Изменники Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон

- Не причиняйте мне вреда, братья! - кричал он мужчинам своей центурии. - Помилуйте, ребята! Вы мои товарищи… Я голодал!

- Тихо, ты! - рявкнул Пуллин, повернулся позади него и схватил его за плечи.

Легионер попытался дать отпор, затем повернулся к полководцу. - Ублюдок! - выплюнул он. - Ты нас всех уморишь голодом, раньше чем это все закончится! Я проклинаю тебя!

Пуллин толкнул его между двумя шеренгами. Легионер не пытался бежать и уверенно зашагал вперед, как будто маршировал на параде. На этот раз первая пара не проявила пощады и набросилась на его голову. Первый удар попал ему в челюсть, кровь и зубы брызнули наружу от удара. Второй удар сломал ему шею, и он рухнул кучей между двумя мужчинами, которые, к счастью для него, ускорили его конец безжалостным шквалом ударов.

Тело оттащили в сторону, и центурион вернулся за Селеном, толкнув его на позицию. Затем, в последний момент, когда Пуллин собрался с силами, чтобы подтолкнуть осужденного к смерти, раздался голос Корбулона.

- Стой!

Первая пара легионеров уже была готова к нанесению удара, они опустили дубинки, но стояли наготове. Пуллин ослабил хватку и отступил на шаг. Селен стоял, дрожа, его тело напрягалось нервной энергией, когда полководец погнал лошадь вперед. Он остановился рядом с легионером и указал на него, обращаясь к остальной когорте.

- Я щажу этого человека не потому, что он заслуживает жизни, а потому, что он ее не стоит. Селен потратит то, что осталось от его жизни, как объект презрения. Каждый день его жизни будет напоминать ему о товарищах, которых он предал и стал виновником их смерти. Каждый день его жизни будет напоминанием остальным о судьбе, постигшей тех, кто подводит своих братьев по оружию. Он будет причиной ваших страданий, связанных со сном на открытом воздухе. С этого дня Селен останется не более чем ходячим смертным приговором. Его единственный шанс на искупление – смерть в бою.

Корбулон дал мужчинам немного подумать над его словами, прежде чем повернулся к Пуллину и издал тихий приказ. - Избавься от тел. Церемония казни окончена.

Затем он развернул своего коня и пустил его рысью, возвращаясь к воротам лагеря, не дожидаясь своего преторианского эскорта.

Макрон вышел и развернулся к своим людям.

- Вторая когорта! Направо! Марш!

Когда он увел их прочь, два последних преторианца собрали черенки от кирок и бросили их в заднюю часть тележки, чтобы вернуть их на склад.

Пуллин отпустил остальных легионеров своей когорты, затем перерезал веревки, связывающие Селена, прежде чем приказать легионеру перетащить избитые тела в яму, вырытую недалеко от отхожей канавы, где он был вынужден похоронить их без церемоний.

Той ночью легионеры Третьей когорты сгрудились вокруг своих костров, пытаясь согреться, пока холодный ветер несся по долине. После казни их товарищей мрачное настроение охватило их всех, пока они продолжали выполнять свой долг, удлиняя траншеи, все приближавшиеся к городским стенам. Каждая центурия по очереди проходила по тянувшемуся рву, минуя тех, кто возвращался уставшими и грязными со своей смены. Затем начался утомительный труд по взлому земли и поднятию отвалов, чтобы создать уступ, чтобы защитить их от стрел и камней, выпускаемых в них защитниками. Вернувшись на свои позиции, остаток дня был потрачен на копание укрытий в земле и сбор дров.

Когда сгустились сумерки, из ворот показалась телега с пайками для двух когорт, изгнанных из лагеря. Половина рациона ячменя вместе со всем остальным, что удалось собрать, добавлялась в каждый котел, чтобы получилась похлебка, которую затем разливали по личным котелкам. Ужин, каким бы он ни был, не помогал облегчить голод, разъедающий их кишки, и единственным настоящим утешением было временное тепло в животах. Все вылизали свои котелки и сели у костров в попытке согреться, разговаривая приглушенным тоном, или пели, пытаясь поднять настроение.

С наступлением ночи в их расположение вошла фигура: легионер с большой сумкой. Он откинул капюшон своего плаща, чтобы обнажить войлочную тюбетейку, которую он носил, чтобы согреть голову, затем направился к одному из костров, где остановился, чтобы подержать руки у огня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Это чертовски холодная ночь, братья.

- Да, - ответил один из сидящих. - Но не для этих мужеложцев в лагере. Пришел из лагеря, чтобы поглумиться над нами, а?

- Вовсе нет. - Человек сел немного в стороне от остальных. - Я пришел проявить немного солидарности, вот и все. И дать вам это.

Он открыл свою сумку и обнаружил, что она начинена хлебом и сыром, а остальные жадно наклонились вперед. Они взяли еду, которую он раздал, начали рвать хлеб и жадно жевать куски сыра. Посетитель выбрал себе небольшую буханку, и все они некоторое время ели в тишине, прежде чем один из мужчин из Третьей когорты с тревогой поднял глаза. - Где ты это взял?

- Парни моей центурии сделали все, что смогли. Они хотят, чтобы вы знали, что вы не одиноки в этом.

- Что ты имеешь в виду, брат? Я не хочу участвовать ни в чем, из-за чего мы попадем в беду. Я не пройду тот путь, как те парни сегодня утром, - мужчина поднял свой недоеденный хлеб. - Так что лучше не красть.

- Это не так. Как я уже говорил, это подарок от ваших друзей. Я клянусь. А теперь ешь.

Мужчина на мгновение оглянулся. - А что ты имел в виду, говоря, что ты не один? Не уверен, что мне это нравится.

- Ничего подобного. - Посетитель откусил кусок собственного хлеба и начал жевать. - Просто многие из нас думают, что Третья когорта получила дерьмово несправедливое наказание из-за дела о воровстве со склада. Ваш парень Селен был прав. Мы все начинаем голодать, черт возьми. И мне интересно, сколько из нас будет похоронено с вашими товарищами, прежде чем все это закончится. Я тебе еще кое-что скажу. У меня в штабе есть приятель, который клянется, что Корбулон живет не на том же пайке, что и все мы. У командующего личный склад лучших вещей, которые привозят фуражиры. Сохраняет его для себя. Лучшая еда и женщина, которую он держит в своей палатке, согревают его по ночам. - Он остановился и оторвал зубами еще один кусок хлеба, оглядывая собравшихся у костра лиц, чтобы оценить влияние своих слов.

- У него есть женщина? - Один из младших легионеров закусил губу.

- Да хрен с женщиной! - вмешался легионер постарше. - А как насчет этого личного склада? Что вообще он от нас там еще скрывает, а?

Незнакомец на мгновение замолчал, словно пытаясь вспомнить, что ему сказали. - Мой друг сказал, что видел ветчину, окорок оленины, выпечку и медовые торты.

Медовые торты… - пробормотал кто-то.

- Это чушь. - Другой мужчина плюнул в огонь. - Я не верю ни единому слову. Командующий – один из немногих аристократов, который держит себя прямо и честно со своими людьми. Он заботится о себе не лучше, чем о всех нас.

- Тогда почему мы отмораживаем здесь наши задницы, пока он лежит в своей красивой теплой постели с местным пирогом? - спросил человек, который спрашивал до этого о еде. - Если ты думаешь, что он живет здесь, как один из нас, то ты чертов дурак.

- Братья! - поднял руки незнакомец. - Послушайте, я пришел сюда не для того, чтобы создавать проблемы. Просто хотел поделиться с вами тем, что мы можем сэкономить. Это все. Может, мой друг ошибся.

- А может и нет, - сердито сказал мужчина. - В любом случае, спасибо за это. Нам это было нужно. И убедись, что ты поблагодаришь своих ребят за то, что помогли нам. Мы ответим вам одолжением, если у нас будет такая возможность.

Остальные тоже пробормотали свою благодарность, когда незнакомец встал. Он улыбнулся и кивнул на прощание. - Спокойной ночи, парни. Мне лучше пойти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Если есть еще запасы еды, ты знаешь, где мы находимся.

- Конечно. Я вернусь. - Он помахал рукой и отвернулся в темноту. Пока он шел, он слышал, как позади него бормочут люди, и легкая удовлетворенная улыбка приподняла уголки его рта.

Оказавшись на безопасном расстоянии, он изменил направление и двинулся вниз вдоль костров, пока не нашел то, что искал: легионера, сидящего в одиночестве на некотором расстоянии от своих товарищей. Он не разводил огонь и сидел, обняв колени, накинув плащ на дрожащее тело.