Его уже не ждали - Златослава Каменкович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тьфу, дьявол! — засмеялся он, стараясь казаться беспечным.
— Скажите, пан Шецкий, откуда Каролина знает Вайцеля? Она вам не рассказывала? — неожиданный вопрос Гая оглушил Шецкого.
— Вайцель? Впервые слышу эту фамилию. Вы говорите загадками, пан Кузьма.
— Там ждут нас. Заходите, а потом мы постараемся найти разгадку. Ты, друже, погоди минуту, — Гай взял Тараса за локоть и, когда за Шецким закрылась дверь, спросил:
— Ну, что скажешь?
— Да, тут не все чисто.
— Каролина меня тревожит.
— Говорят, сердце женщины — руль ее поступков. Постараюсь выведать у Каролины тайну Шецкого, которой она угрожает. А заодно выведаю, что она знает о Вайцеле.
— Будь осторожен, не давай пищи ее любопытству. Панночка очень опасная, но, если действовать умно, осведомленность Каролины может принести пользу.
Немного помолчав, Гай с досадой упрекнул себя:
— Кажется, я допустил оплошность. Если Шецкий действительно иуда, то Каролина исчезнет… Ее уберут! Нельзя медлить, Тарас. Куй железо, пока горячо. Сейчас ты можешь найти Каролину?
— Попытаюсь. Да, найду.
— Добре, иди, друже.
Среди собравшихся в домике находился и Сокол.
Он сидел на топчане около завешанного одеялом окна и, не слушая тихого разговора товарищей, при свете каганца карандашом редактировал листовку, написанную студентами. Закончив, Сокол протянул листовку Денису и сказал:
— Стала короче и понятнее для рабочих.
— Спасибо вам, — и студент спросил Гая: — Прочитать?
— Да, читай, — ответил Кузьма. — Может быть, у товарищей будут поправки. Послушайте, товарищи! Денис, пожалуйста, начинай.
Студент взволнованно прочел:
«Галицкие труженики!
Снова предприниматели наступают на ваши права: они удлинили рабочий день и сократили заработную плату.
Пролетарии! Разверните свои богатырские плечи! Вздохните легкими своего класса! Пусть хозяева-эксплуататоры содрогнутся, почувствовав вашу силу. Не просить, а требовать надо общего выборного права.
Пролетарии! Не поддавайтесь сладким фразам миротворцев.
Горе, горе миротворцам,Тем, кто к топору не рвется,Не ответствует мечом!
Помните: лишь бороться — значит жить!
Рабочие люди, плотнее сомкнитесь вокруг своих забастовочных комитетов и требуйте от предпринимателей:
Восьмичасового рабочего дня!
Повышения платы.
На работу принимать только через Посредничество.
Требуйте, и вы победите!»
Тихий мужественный голос студента умолк.
— Какие поправки или добавления будут, друзья? — спросил Гай.
— Написано хорошо, — сказал Ярослав.
— Каждому понятно, — отозвался Богдан.
— Конечно, надо скорее напечатать, — горячо поддержал Стахур.
— Мы распространим быстро, — заверил Шецкий.
— Так и порешили, друзья, — сказал Гай. — Денис, я надеюсь на вас. Листовку завтра же надо отпечатать и распространить. Ну, друже Гнат, рассказывай, как у тебя дела. Люди послушают.
— У нас так. На строительстве костела триста рабочих предъявили ультиматум подрядчику. Если через три дня не согласятся выполнить требования рабочих — шабаш! Бросают работу. У строителей все хорошо, почти обо всем договорились. Да вот беда с пекарями, портными, сапожниками, почтальонами. Проклятые пэпээсовцы воду мутят!
— Посмотрим, чья возьмет! Пан Стахур, организуй студентов, бери с собой Дениса, Яна, Стефана и помогите Гнату Мартынчуку растолковать обманутым рабочим смысл фальшивых обещаний миротворцев из партии польских социалистов. Покажите на жизненных примерах, что у них, кроме трескучих революционных фраз, хвастовства и шовинизма, ничего нет за душой.
— Товарищ Гай, разрешите и мне! — не утерпел Ярослав.
— Вам, друг мой, сейчас опасно появляться в городе. Повременим, — Гай обратился к Стефану: — Подберите надежных студентов, пусть установят надежную связь с польскими рабочими. Призывайте польских рабочих к классовой солидарности. Вместе — черта поборем!
Дверь скрипнула и приоткрылась, привлекая всеобщее внимание. В комнату просунулась голова молодого рабочего.
— Там сын Мартынчука пришел.
— Впусти, Андрей.
— Ну, заходи! — сурово проговорил Андрей, впуская Ромку в комнату.
Ромка нерешительно остановился у двери. Недоверчивым взглядом обвел людей, сидящих на полу, на кирпичах, на единственном здесь топчане, и, увидев среди них своего отца, вдруг смутился.
Мартынчук, заметив замешательство сына, подбадривающе кивнул ему головой.
— Принес? — спросил Гай.
Мальчик, «конспиративно» подмигнув Гаю, подозвал его к двери.
— Давай, здесь все свои.
Ромка достал из-за пазухи сверток и протянул Гаю. Тот, разорвав бумажную обертку, выложил на стол пачку газет и небольшой конверт. Торопливо вскрыв его, Гай извлек газетную вырезку и несколько писем.
— Денис, ваш протест против отправки киевских студентов в солдаты, напечатанный в «Искре», в России получил широкий отклик. «Искра» прислала несколько откликов и вырезку с вашим письмом, — Гай передал корреспонденцию студенту.
— Пан Денис, мы ничего не знали о вашем письме, — удивился Шецкий. — Дайте же прочесть.
— Прошу.
Шецкий и Стефан склонились над лампой и жадно читали, пока Гай раздавал присутствующим свежий номер «Искры».
— Ярослав, ты послушай, как здорово написано! — восторженно воскликнул Ян Шецкий и прочел вслух:
«…Мы, отделенные от Вас солдатским кордоном, не можем прийти в Ваши ряды и принять участие в той сечи, в которой Вы падаете под ударами вражьих рук. Мы, к сожалению, осуждены в бездействии ожидать здесь известий с поля битвы. Но мы более чем убеждены, что борьба эта скоро кончится для вас полной победой, а потому от всей души поздравляем Вас и восклицаем: счастливой борьбы, товарищи!»
— Верно, счастливой борьбы, товарищи! — сказал Иван Сокол, оторвавшись от чтения «Искры». — Мы с надднепровскими украинцами — дети одной матери. И борьба наша — нераздельная.
Кто-то постучал в окно. Залаяла собака. Все насторожились. Условный сигнал повторился. Гай осторожно приподнял угол одеяла и увидел за окном Тараса, который подал сигнал тревоги. Гай опустил одеяло и спокойно сказал:
— Товарищи, надо немедленно расходиться.
Через минуту в комнате остались только Гай, Стахур, Мартынчук, Ярослав и Ромка.
— Нам лучше не идти вместе. Я буду вас ждать дома, — сказал Ярослав Стахуру и быстро вышел.
Гай высыпал из пепельницы в бумагу окурки, завернул и отдал Ромке:
— Положи в карман, а на улице, подальше от дома, выбросишь.
— Об опасности предупредил Тарас? — спросил Стахур.
— Да.
Вслед за Иваном Соколом, который вышел проводить людей, поспешил Стахур. Сокол взволнованно обратился к нему:
— Вы прочитали, что делается в России? Рабочие сражаются на баррикадах. Сегодня же напишу открытое письмо нашей молодежи, чтобы и она подумала о значении этих событий для нас.
— По-моему, не о рабочих и, конечно, не о России им надо писать, друже Иван. Вы сами сын крестьянина, скажите, кто главный на земле? Кто? — горячо вопрошал Стахур. — Крестьянин! Он всех людей хлебом кормит, он — хозяин жизни. К нему и обратите свое пламенное слово!
— Хозяин жизни? Хозяева жизни — все труженики.
— Если Иван Сокол не на словах, а на деле любит свой многострадальный украинский народ, любит землю Данилы Галицкого, обильно политую кровью лучших сынов Украины, то каждым словом бейте в набат, поднимайте народ на священную борьбу. Довольно страданий! Хватит нам стонать под польским ярмом… Всюду поляки! Все для них! Нет, здесь наша Галичина! Земля наших предков… Хватит чужевластья.
Сокол, мрачно слушавший Стахура, вдруг оборвал его:
— А на смену чужим панам придут свои паны? «Многострадальный народ!» Вы что, всех украинцев меряете одной меркой? По-вашему, угнетенный труженик и богач равноправны? Я считал вас социалистом…
— Прежде всего, я украинец! Украинец! Я всей душой люблю нашу неньку Украину!
— Украину можна любить по-разному!
Послышался цокот копыт.
— Полиция?! — забеспокоился Сокол. — Уходите скорее через сад.
Сокол вошел в дом, запер дверь и бросился к Гаю.
— Полиция!
— Так и знал… Постарайтесь казаться спокойным. Идите им навстречу.
Гай погасил свет.
Всадники остановились у калитки. Капитан с двумя полицейскими спешились и бросились во двор, где столкнулись со Стахуром.
— Стой! Ни с места!
— Орел, сто шесть, — тихо произнес Стахур.
— Пропустите! — приказал капитан полицейским.
— Опоздали! Спешите, а то никого не застанете.
Полицейские бросились к домику и заколотили в дверь.
