Связанные кровью - Кора Рейли

Я остановился на крыльце. Я никогда не оплакивал чью-то смерть, будучи взрослым, никогда не оплакивал кого-то, но по сей день моя грудь болела, вспоминая лето, когда умерли мои верные друзья. Воспоминания о том дне обрушились на меня, как это часто случалось в дни внутреннего смятения.

Бандиту и Коко было по тринадцать лет. Вернувшись домой с работы, я застал их во дворе в их любимом месте, рядом с кленом. Кара схватила меня за руку, Максимус спал в детском слинге у нее на груди.

— Не думаю, что это долго продлится.

Слезы наполнили ее глаза.

Я проследил за ее взглядом и посмотрел на своих пушистых друзей, которые подняли головы и завиляли хвостами. Пару месяцев назад у Бандита обнаружили рак. Мы сделали все, что могли. Сейчас мы убедились, что ему не было больно.

Я кивнул, проглотив комок в горле.

— Я останусь с ними. Не уйду от них, пока…

Я не смог произнести это. В этом не было необходимости.

Я подошел к ним и опустился рядом, поглаживая их пожилые тела. Бандит встретился со мной взглядом, и в глубине души я знал, что Кара права. Это был всего лишь вопрос нескольких часов, а может, и меньше. Бандит ждал, когда я вернусь домой. Я лег на теплую лужайку, обняв Бандита и Коко, которая не отходила от него уже несколько дней.

Солнце скоро сядет, и температура начала понижаться, но я не шевелился. Мои собственные потребности казались неуместными, когда я погладил Бандита по боку. Кара ненадолго подошла, давая ему большой кусок колбасы с обезболивающим.

Вскоре я почувствовал, что дыхание Бандита замедлилось, а движение его груди под моей ладонью стали почти незаметным. Коко прижалась к нему еще теснее, и тут его дыхание остановилось. Я продолжал поглаживать его грудь, хотя она и перестала подниматься. Коко тихо заскулила. Я погладил ее по ушам и шее, пытаясь успокоить.

Влага ударила мне в щеку, и я поднял глаза, ожидая дождя, пока не понял, что плачу. Ни Коко, ни я не отходили от Бандита до самого рассвета. Тогда я начал копать яму и похоронил своего друга. Коко свернулась калачиком на могиле, а я остался рядом, поглаживая ее мягкий мех.

В последующие дни я резко сократил свою рабочую нагрузку, и Кара оставалась с Коко всякий раз, когда я не мог, но, как и Бандит, Коко ждала, пока я вернусь домой, прежде чем она тоже заснула навсегда в моих объятиях на могиле Бандита. Я похоронил ее рядом с ним, чтобы они всегда были рядом.

Глубоко вздохнув и вырвавшись из прошлого, я последовал за радостными криками мальчишек во двор. Зрелище передо мной успокоило неистовые вибрации в моем теле. Кара сидела на лужайке с нашими собаками, а мальчики играли друг с другом.

Они выглядели беззаботными и счастливыми, чего я никогда не испытывал в детстве. Возможно, именно поэтому Каре потребовалось некоторое время, чтобы убедить меня, что Максимус и Примо похожи на меня. У них были мои глаза и резкие черты лица, но цвет волос достался от Кары. Мое лицо, когда я был мальчиком, никогда не было наполнено такой радостью, поэтому распознавание моих черт лица в них требовало воображения.

Максимус и Примо заметили меня одновременно и раньше Кары, которая гладила Бадди и Дейзи.

Я раскрыл руки и присел на корточки. Секундой позже оба мальчика влетели в мои объятия, едва не заставив меня упасть. Они так быстро росли. Я встал и поднял их.

Кара оглянулась через плечо и улыбнулась. Я подошел к ней. Бадди и Дейзи возбужденно завиляли хвостами. Кара встала и поцеловала меня в губы, заглядывая в глаза. Темнота в них еще не совсем исчезла. Это заняло некоторое время, особенно после таких жестоких дней, как сегодня.

— Почему бы тебе немного не поиграть с мальчиками? Тогда я смогу закончить свою тренировку.

Я кивнул, благодарный ей за то, что она знала, что мне необходимо отвлечься и нет желания говорить. Еще раз улыбнувшись, Кара повернулась и направилась обратно во внутренний дворик. Она была одета только в обтягивающие тренировочные шорты и майку, выглядя готовой быть съеденной.

— Карусель! — воскликнул Максимус, снова привлекая мое внимание к мальчикам.

Я опустил Примо на землю, несмотря на его протест, схватил Максимуса за руки и начал кружить. Потом настала очередь Примо. Я продолжал играть в карусель, пока у меня не закружилась голова и не пришлось лечь, благодаря чему мальчики воспользовались, и забрались на меня сверху и попытались схватить.

Кара долго смотрела на нас, пока, наконец, не вошла внутрь, вероятно, чтобы перекусить после тренировки и принять душ.

Примо зевнул, и Максим тоже выглядел усталым.

— Время для послеобеденного сна.

— Нет!

Они оба заплакали, но я взял их и понес домой. Вскоре они заснули.

Усталость обычно побеждала после совместных игр. Мальчики по-прежнему жили в одной комнате, потому что лучше спали в компании друг друга. Как только я их уложил, я закрыл дверь и направился в нашу с Карой спальню. Душ все еще работал, и когда я вошёл в ванную, все запотело. Глаза Кары были закрыты, когда она позволила воде пролиться на нее дождем. Я сбросил одежду и направился к ней, мой член уже затвердел. Глаза Кары распахнулись за секунду до того, как мои пальцы сомкнулись вокруг ее шеи, а губы прижались к ее для резкого поцелуя. Я прижал ее к плитке, мой язык проник в ее удивленно раскрытый рот, а член уперся ей в живот. Ее ногти скользнули по моей груди, и она встала на колени. Мои пальцы запутались в ее волосах и направили ее голову к моему члену. Она взяла меня в рот. Я прижался к плитке, тяжело дыша, наблюдая, как она работает над моей длиной.

Я поставил ее на ноги и поднял вверх. Она тут же обвила ногами мои бедра. Сильным толчком я вошёл в неё на всю длину и прижал к стене.

Я потерял всякое чувство времени, когда входил в Кару, и вскоре ярость дня превратилась в далекое эхо. Когда мышцы Кары сжались вокруг меня и она с криком кончила, я отпустил ее. В итоге мы оба стояли под струями, тяжело дыша, обнявшись.

— Лучше? — тихо спросила Кара.

— Ты и мальчики противоядие от моей ярости. Не знаю, что бы я без вас делал.

Она взяла меня за руку и вывела