Белая акула - Андрей Мартьянов

Его правое предплечье привело бы в ужас даже военного хирурга: мышцы и сухожилия разорваны, белеет кость, кровища, плоть висит клочьями. Смотрит, однако, осмысленно.

– Помоги Теодегизилу!

– Тебе врач нужен!

– Кто?

– Ну… Лекарь!

– Перебьюсь, не впервой. Помоги ему!..

Теодегизилу не повезло – по моему мнению, чудовища каким-то образом отличали благородных от простецов и прежде всего нацеливались на них. Не исключено, что именно поэтому монстры не обращали на меня особого внимания, мой организм не «фонил», биоэнергетика самая обычная, как у любого нормального человека, я не могу подобно Зигвальду и его родственникам вырабатывать энергию по собственному желанию! Две собакоподобных уродины отвлекли простецов, третья, похожая одновременно на ящерицу и рогатого беса, по хребтине которого ползали зеленоватые болотные огоньки выдернула Теодегизила из плотного строя, повалила в размякшую глину и полоснула лапой по груди – полетели звенья разорванной кольчуги. Никаких рассуждений, надо быстро помочь. Но как? Если выпалю из «Штерна», задену человека и нескольких простецов (эти уже расправились с одной из огромных черных псин и увлеченно добивали вторую топорами на длинных рукоятях).

Решение пришло неожиданно – самострел все еще оставался в левой руке. Удивляясь собственной невозмутимости, я устроил болт на ложе, уверенным шагом приблизился к бесу со спины и всадил стрелу точно в основание черепа с продольным гребнем и маленькими кривыми рожками. Эффект последовал ошеломляющий: тварь мгновенно охватили белые язычки пламени, она вспыхнула, словно бенгальский огонь, я изо всех сил ударил ее ногой, отшвыривая от Теодегизила. На помощь пришли трое вымазанных в грязи и крови простецов, только белки глаз сверкают – они оттащили раненого в сторону, оставили у наглухо закрытого входа в господский дом и с победоносным ревом кинулись обратно к нам…

Все кончилось внезапно – мы всей гурьбой добили последнего монстра, превратив его в месиво из костей, вонючей шкуры и внутренностей. Нетико вдруг огласил двор сигналом зуммера, который по штатному расписанию транспортных и боевых кораблей Содружества обозначал отбой тревоги. Соригинальничал, надо полагать. На мониторе ПМК не было ни единого красного значка. Все-таки отбились. Но только от кого?..

Выглядели мы все кошмарно: толпа тяжело дышащих, насквозь мокрых мужиков, жидкая грязь, кровь, запах стоит тяжелый и тошнотворный – воняет гарью, дымом, кислым потом и еще чем-то невыразимо противным. Я подбежал к Теодегизилу, быстро осмотрел и матерно высказался по-русски: братец Зигвальда явно не жилец, левая часть грудной клетки вскрыта когтями, ребра сломаны, видно белесое легкое. Ладно, пускай им займутся простецы…

– Ты как? – выдохнул я, увидев тяжело хромающего Жучка. Здоровой рукой прижимает к груди то, что осталось от кисти и предплечья правой. Морщится, шипит, но идет сам. Никаких сомнений, руку придется ампутировать, травма тяжелейшая, – но кто этим станет заниматься? Только не я, они меня не заставят! Может, кто из простецов имеет лекарские навыки?

– Могло быть гораздо хуже, – выдавил Зигвальд. – Найди Гунтрамна, он командует отцовским отрядом… Гунтрамн жив, я его только что видел. Пусть возьмет своих, кто уцелел, и загородит проем телегами. Когда пламя погаснет, в крепость кто хочешь заберется, прячась за телегами проще обороняться.

Жучок кивнул в сторону грустно догоравшей надвратной башни – перекрытия уже обрушились, на тын огонь не перекинулся, дерево было слишком влажным.

– Тебя надо перевязать!

– Кровь давно остановилась, обойдусь пока…

– Остановилась? – я замер. Наверняка были повреждены крупные сосуды, артерии, как это прикажете понимать?

– Гунтрамн, – напомнил Зигвальд. – Ты вроде не ранен, сможешь остаться с простецами до рассвета? Не беспокойся, второй раз твари не придут. Раньше никогда не было двух нападений подряд, надеюсь и теперь обойдется. Чего встал, как столб? Считай, до самого утра ты в Баршанце командуешь, учись управлять простецами, пригодится…

Глава восьмая

О БИБЛЕЙСКОМ СОВЕРШЕНСТВЕ

Южная Готия, владение Герлиц.

20–21 июля 3273 г. по РХ

После восхода солнца я понял, что если не отдохну хотя бы час-другой, то умру на месте – в глазах начинало двоиться, я путал русские слова с немецкими и не понимал, что говорят мне обращавшиеся с вопросами простецы. На мою удачу появился Зигвальд, с обмотанной льняными тряпицами рукой и, что поразительно, выглядевший относительно неплохо – бледный конечно, но вполне дееспособный. Я кликнул одного из простецов, он помог снять кольчатый доспех, стеганку и обе рубахи, после чего вылил на меня семь ведер ледяной колодезной воды – я чувствовал себя непристойно грязным, желание отмыться превосходило даже необоримое стремление отойти в любой темный уголок и немедленно заснуть. Оттирался я свернутым в узел пуком травы и нарочно принесенной с кухни золой: о мыле в Берлоге никогда не слышали, или на Меркуриуме оно было малодоступной роскошью. Зола, как выяснилось, ничем не хуже – этот способ показал мне простец, – кровь с ладоней отошла запросто, да и вонь перестала преследовать. Я потребовал выдать чистые штаны и нижнюю рубаху, что было тотчас исполнено – приволокли из общинного дома.

С трудом поднявшись наверх, в свою комнату, я мешком рухнул на ложе и моментально вырубился, не вспомнив, что забыл ПМК на дворе, бросив его в одну кучу с пропитанной потом и грязищей одеждой. Пусть на Берлогу налетит стая драконов в тысячу голов, я не проснусь. Убивайте прямиком в постели, мне пофиг!

Никаких сновидений не было, сплошная мягкая чернота.

– Между прочим, скоро начнет смеркаться, – я пробудился, услышав знакомый настойчивый голос, звучавший прямо над ухом. Кто-то принес компьютер-помощник в хозяйские покои и аккуратно положил рядом. – Семи часов глубокого спокойного сна более чем достаточно, поднимайся. В конце концов, это неприлично – другие работают, а ты дрыхнешь.

– Нетико, ты? – я с кряхтением уселся и протер глаза кулаками. – Как обстановка?

– За время, пока ПМК валялся возле колодца в мутной луже, ничего особенного не происходило, – сварливо ответил ИР. – Простецы растаскивали завалы на том месте, где стояла башня с воротами, погибших отвезли по долине вниз, как я понял из разговоров, мертвых здесь сжигают, погребальный костер. Донельзя архаичный обычай, однако так гораздо проще, не надо возиться с рытьем могил.

– Ой, мама дорогая… – я схватился за голову, картины предыдущей ночи встали передо мной со всей ясностью. – Потери большие?