Спящая красавица - Джудит Майкл

Повисла пауза. Анна просматривала свои записи.

– Ты сказала, вы не говорили о своих доходах. Было у вас какое-нибудь соглашение, финансовое или еще какое-либо, когда вы начали жить вместе?

– Ты имеешь в виду контракт? Нет.

– У вас было устное соглашение?

– О чем?

– Вы установили, какой отрезок времени будете жить вместе – шесть месяцев, год, два года – прежде чем говорить о чем-то постоянном? Договаривались ли вы разделить расходы на продукты, арендную плату и так далее? Или как вы разделили бы свое имущество, если бы расстались? Договаривались ли вы заранее иметь раздельные банковские счета?

Дора встряхнула головой.

– Мы были влюблены. Мы не думали о деньгах и, конечно, не говорили об этом. То есть, съезжаясь, мы не договаривались, как будем делить что-то. Мы даже не думали делить. И никогда не думали, что будем делить.

– Вы когда-нибудь говорили о детях?

– Нет. Джош терпеть не может детей.

– А ты?

– О, я бы хотела иметь двоих или троих. Но я как-то перестала думать об этом, когда была с Джошем.

Анна перевернула исписанную страницу блокнота.

– Расскажи мне о ваших друзьях.

– Что именно?

– Кто они, часто ли вы оба виделись с ними, много ли вы беседовали с ними о вас самих. Говорила ли ты им, что, по твоему мнению, когда-нибудь вы поженитесь? Упоминал ли он о женитьбе в их присутствии? Обменивались ли вы с другими парами впечатлениями о совместной жизни и говорили ли о будущем?

– Нет, насколько я помню. Я говорила тебе, что в последние два года мы виделись с немногими людьми, не всегда вместе, так хотел Джош. И хотел все делать по-своему: его друзья, его рестораны, его маршруты путешествий, его мебель, его квартира.

– А что он говорил, когда ты возражала?

– Я не возражала.

– Ты никогда не говорила ни слова о том, чего тебе хотелось?

– Я же сказала тебе, он устанавливал правила.

? Но ты мне еще говорила, что хотела выйти за него замуж и постоянно упоминала при нем об этом. Даже если он устанавливал правила, которые тебе не нравились?

? Я любила его! И еще люблю!

? Впервые я слышу об этом от тебя. Ты действительно любила его? И все еще любишь?

– Я его обожаю!

– Я не верю тебе. – Анна бросила на нее долгий взгляд. – Ты должна рассказать мне, что тебе нужно. О чем ты на самом деле заботишься и в какой мере это быстрая и грязная месть.

Глаза Доры сузились.

– Быстрая и грязная?.. Кто, черт побери, дал тебе право, тебе... – Она перевела дух и наклонилась вперед. – Извини, извини, извини, как ужасно я говорила с тобой. Не представляю, что на меня нашло, но я этого не делаю. Может быть и правда, это то самое слово. Месть. Оно звучит так... гадко. Это не месть; никогда не будет местью. Я просто хочу что-то получить от этого. – Ее глаза наполнились слезами. – Что-нибудь, что я могу хранить. Если у меня не может быть Джоша, если я действительно потеряла его навсегда, то хочу, чтобы он, по крайней мере, признал – публично! – что я была ему хорошей женой и заслуживаю того же, что получила бы жена. Уважения, какое испытывают к жене. Я бы предпочла любовь, я бы предпочла быть женой, но если этого у меня не может быть, то я хотела бы уважения. И денег. Жене он должен был бы платить алименты; он должен был бы вознаградить ее за те годы, когда получал все, что хотел, за то, что его любили и заботились о нем; он бы обеспечил себе с ее стороны заботу, пока он не найдет себе... кого-нибудь еще...

Она закрыла руками лицо и зарыдала. «Браво», – подумала Анна. Она была права: Дора будет великолепна на свидетельском месте. Весьма возможно, что большая часть того, что та говорит, правда. Наверное, сама Дора не знала точно, где были факты, а где воображение, питаемое гневом и разочарованием. Джош Дюран, предположила Анна, этого не испытывал.

Слава Богу, мне не нужно проходить через это. Эта мысль регулярно приходила ей в голову, когда она занималась делами своих клиентов. Слава Богу, она далека от близости, далека даже от предположения, что можно жить с кем-то или, еще хуже, выйти за кого-то замуж, далека от того, чтобы когда-либо испытать этот разъедающий душу гнев и разочарование, от этой ярости, которая вспыхивает из пепла сгоревшей любви, далека от неясных очертаний правды и лжи, которые туманят разум. А ведь именно разум, чистый острый разум, незапятнанный эмоциями, сделала Анна центром своей жизни, фактически, центром самого своего существования.

– Ты сердишься? – спросила Дора, поднимая на нее глаза. – Я не должна была говорить с тобой в таком тоне. Я никогда больше не буду так делать. На самом деле я не такая. Пожалуйста, прости меня, Анна. Скажи, ты меня не прогонишь? Ведь ты еще мой адвокат? Я не могу идти искать другого! Первый, к кому я обратилась, не понял меня, а ты понимаешь, я знаю, а через месяц начнется судебное разбирательство, и ты не можешь оставить меня сейчас!

– Я тебя не оставлю, – спокойно ответила Анна. – Но я напоминаю, что я говорила о правде. Тебе нужно думать, что ты говоришь и быть уверенной, что рассказываешь мне правду, а не то, что считаешь правдой. Это ты понимаешь?

Лицо Доры снова засияло.

– Да, да, конечно. Я никогда не буду лгать тебе.

Анна вздохнула. «Конечно, будет лгать, – подумала она. – Но будем стараться, как можем». Она перевернула страницу блокнота. Только четыре недели до даты их судебного разбирательства. Впереди много работы.

Винс звонил Доре два раза в месяц. Ему нравилось думать, что она охотнее говорила с ним, чем с латерью, и всегда старался иметь запас вашингтонских сплетен, чтобы приправить свою беседу. Он также позаботился, чтобы окружающие знали об этих регулярных звонках; это было важно для его имиджа.

– Собираюсь позвонить дочери, – сказал он, когда однажды Рей Белуа объявился в его квартире часов в десять вечера. – Это займет время, нам всегда есть о чем поговорить.

– Я думаю, тебе приятнее послушать, что я тебе скажу. – Белуа, обходя Винса с самоуверенной фамильярностью и ослабляя узел галстука по пути в его кабинет. – Я сейчас был на заседании партийного комитета. Там называлось твое имя.

Раздраженный Винс шел вслед за ним. Добравшись до кабинета, он увидел, что Белуа наливает себе выпить.

– Хочешь?

– Я сам себе налью.

– Это великий вечер, Винс. Кончай дергаться только из-за того, что я сам себе налил. Я провел здесь достаточно времени, чтобы чувствовать себя, как дома; и буду проводить гораздо больше. Заинтересовало тебя мое сообщение?

– Было названо мое имя. Ну и что? Выборы в следующем году.

– Есть один тип в «веселых доках», у которого может появиться реальный шанс победить тебя.

– Это что, так они называют деловую часть города?