Короли алмазов - Каролин Терри

На самом деле ее физическая слабость становилась все более заметной. После многих лет недомогания рождение Викки и раны, нанесенные ей Даниэлем, еще больше ослабили Энн. Однако Энн имела твердое желание восстановить свое здоровье. Ее убежденность в том, что Мэтью безразлична судьба дочери, заставляла ее считать, что Виктория полностью зависит от нее.

Мэтью перевел взгляд на дочь, которая лежала на спине, задрав ножки, и довольно улыбалась. Когда он наклонился, девочка потянулась за цепочкой от его часов. Он все еще колебался.

— Хорошо, — сказал он наконец. У Энн вырвался глубокий вздох облегчения, но Мэтью окончательно не сдался. — Но прививку должен сделать Джеймсон, — потребовал он.

— Мне все равно, кто будет делать прививку, только бы она была сделана и поскорее! Я займусь необходимыми приготовлениями.

— На меня не рассчитывай; у меня в эти дни будет много деловых встреч. Я попрошу Джеймсона зайти ко мне в контору.

Когда он ушел, Энн почувствовала, что ее бьет дрожь; это была реакция на напряженный разговор с Мэтью, но одновременно она дрожала от физической слабости. Мэтью было хорошо рассуждать о том, что они должны добиться лучшего взаимопонимания, но как она могла лучше узнать мужа, которого так редко видела? Мэтью был больше занят строительством своей алмазной империи, чем человеческих отношений.

Часто лежа в постели, Энн думала об Изабель и любви Мэтью к ней. Если смотреть на ситуацию логически и более здраво, вряд ли чувства Мэтью к Изабель могли сохраниться после стольких лет разлуки и несчастья, случившегося с ней. Решив эту проблему, к собственному удовольствию, Энн стала размышлять о дамах Кимберли. Учитывая тот факт, что в городе была группа определенного сорта женщин, с которыми она нигде не сталкивалась, да и по своему социальному положению не могла встретить, она понимала, что у Мэтью была возможность найти в городе сексуальные развлечения, но не длительную любовную связь. Значит, путь, к сердцу Мэтью был открыт, и какая-нибудь активная особа могла его найти.

Инстинкт подсказывал Энн, что когда Мэтью полюбит, это будет страстное и искреннее чувство. Постепенно она начала признаваться себе, что ей хотелось бы, чтобы он полюбил ее.

Ей бы пришлось бороться за его любовь, а значит, подталкивать себя все дальше в ту среду, которую создавала его яркая личность. На мгновение она почувствовала, что стоит в тени, на периферии его жизни, и хотя ей иногда удавалось на миг занять его мысли и чувства, большую часть времени они с Мэтью существовали в разных плоскостях.

Для такой борьбы требовались значительные физические и моральные силы, а после болезни Энн ослабела и устала. Тем не менее она должна преодолеть эту слабость и найти в себе силы для борьбы.

Однако сейчас ее больше всего беспокоила Викки. Энн вынула девочку из кроватки и прижала ее к себе. Что бы ни случилось, ничто не должно причинить боль ребенку; Энн так долго ждала его, дочь была ее главной ценностью. Завтра надо позвать доктора Джеймсона сделать ей прививку. Энн твердо решила уговорить слуг, а если потребуется то и приказать им последовать ее примеру. Она знала, что Джон Корт поможет ей. Вспомнив о Корте, Энн нахмурилась; он беспокоил ее.

На следующий день она собрала всех слуг к приезду доктора, а потом держала Викки на руках, пока той делали прививку. Потом, когда ей самой ввели вакцину, Энн ушла в детскую, оставив Генриетту присматривать за слугами, даже не обратив внимания на испуганные глаза своей горничной.

В тот же день Мэтью встретил доктора Джеймсона в клубе. Доктор был приятелем Родса и заинтересованным лицом в делах алмазных рудников. Поэтому беседа между ним и Мэтью шла о состоянии здоровья отрасли, а не людей. Только когда они стали прощаться, Мэтью вспомнил об оспе.

— Мэт, у меня не осталось вакцины, — извинился Джеймсон. — Я использовал последний флакон у тебя в доме. Через несколько дней мне привезут новую партию, но напомни мне о прививке сам, ладно? Потребность в вакцине так велика, что я не могу за всеми уследить.

Мэтью машинально кивнул, но поглощенный переговорами с Родсом, потом начисто забыл об этом.

Неделю спустя Мэтью согласовал условия с Родсом и объединил свою собственность на руднике Де Бирс с имуществом «Де Бирс Майнинг», которой владел Родс. Это был важный шаг к консолидации всего рудника, и его владельцы — Сесил Родс, Альфред Бейт, Мэтью и Корт — с удовольствием отметили это событие.

На всех шахтах говорили о гении Родса, о его всегда румяном лице, за которым скрывалось, однако, хрупкое здоровье, о его потрепанной одежде, по которой нельзя было сказать, что ее владелец был одним из самых богатых людей Кимберли с годовым доходом не менее пятидесяти тысяч фунтов. В марте его выдвинули в кабинет министров на пост казначея Капской колонии, но правительство просуществовало недолго. Политические устремления Родса шли рука об руку с его деловыми интересами, а его мечта о единой алмазной империи соединялась с желанием изменить лицо Африки.

Мэтью по-прежнему сомневался в разумности распыления энергии и ресурсов между такими полярными целями, но не решался открыто критиковать Родса, в тайне надеясь, что такое сочетание его интересов однажды может оказаться на руку ему самому. Тем временем он, как губка, впитывал все, чему Родс и Бейт могли его научить, и скоро начал вносить собственные дельные предложения. Корт, напротив, казался очень отчужденным и далеким от происходящего.

Это заметила даже Энн; она переживала за Корта, за то, что у него не ладились дела, к которым он совершенно потерял интерес. Однажды в мае она составляла букет из цветов и осенних листьев в гостиной, когда до нее донеслись голоса Мэтью и Корта, вошедших в кабинет. Как обычно, она отложила часть цветов для могилы Сэма и пошла с ними к двери в сад. У входа в кабинет она помедлила и заглянула внутрь. Корт сидел в кресле со стаканом вина в руке, а Мэтью ходил взад и вперед по комнате.

— Ты все сделал не так, Джон, — говорил ему Мэтью. — Ты, кажется, совершенно не разобрался в этом деле. «Кимберли Майн» — ключ к окончательному объединению. В… — Мэтью остановился. — Черт возьми, приятель, ты даже не слушаешь меня, — возмутился он.

Корт действительно не слушал его. Отставив стакан, он смотрел на Энн, как она вырисовывалась в дверном проеме.

— Какие красивые цветы, — мечтательно произнес он.

— Это для Сэма. — Энн улыбнулась им обоим. — Я сейчас вернусь.

Она прошла через лужайку к тому месту в роще, где был похоронен Сэм. Здесь она положила цветы на его могилу — жест признательности и памяти о нем. Когда она вернулась в дом, в кабинете остался только Корт.