Проклятие для Чудовища (СИ) - Джулия Кей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сработало?
— Мне кажется, она сделала это скорее для себя.
Я услышала в голосе Филиппа грустные нотки.
— Ты расстроился?
— Нет, но я понял, что она меня стесняется. Особенно в тот момент, когда мы остановились в квартале от ее дома. Чтобы никто случайно не заметил, кто проводил ее.
— Ужасно.
Мне стало обидно за Филиппа. Я разочаровалась в Изабелле. Конечно, ее нельзя винить за такие действия, но она казалась мне той, кто смотрит глубже внешности и общественного мнения.
— Хочешь к нам на ужин? — предложила я, не зная, как могу поднять настроение парню. — Мама про тебя спрашивает, а папа не будет против.
— Ты уверена, что хочешь показать меня родителям?
— А почему нет? С мамой ты уже знаком, а папа слишком вежливый, чтобы сказать что-то при госте. Да и мне лично все равно.
У Филиппа засияли глаза.
— Надо купить что-нибудь. Невежливо приходить в гости с пустыми руками, — не требуя возражений, Филипп потащил меня в ближайший круглосуточный магазин. Я не долго сопротивлялась, радуясь помещению, в котором наконец-то согреюсь.
[1] Магия
[2] (лат.)
Глава 21
— Кстати, куда ты направлялся? — спросила я, шмыгая носом, пока мы ходили между стеллажами в поисках конфет.
— Завел Чудище домой и решил немного проветриться, хотя и так весь вечер провел на улице. Мне просто казалось, что не хватает воздуха. А ты где была? Свет в твоей спальне не горел. Все-таки ходила в тот волшебный магазин или типа того?
— Да… Я была на свидании, — неуверенно сказала я, стоя сбоку от Филиппа, пока тот выбирал коробку конфет для моей мамы. Я специально сказала «свидание», чтобы посмотреть на реакцию, но не заметила никаких перемен в лице парня. — С Юри.
— М… — произнес Филипп, будто ему вообще не интересно.
Парень взял коробку в виде прямоугольника и двинулся дальше, пока я кралась за спиной.
— Он поцеловал меня.
Филипп слишком резко остановился. Я врезалась в его спину, рефлекторно махнув руками. По «счастливой» случайности рядом находился отдел алкогольных напитков, и моя везучая конечность задела одну из бутылок, стоящих на боковой полке с надписью «акция». Стекло с шумом разлетелось по светлой плитке, растеклась вишневая жидкость, отдавая запах спирта в воздух. Я закрыла лицо руками от неожиданности.
Не успели мы опомниться, как к нам подлетел охранник и работница магазина.
— Опять эти дети. Скачут по магазину, как по стадиону, глазами хлопают, — ворчала женщина в жилете с эмблемой сети магазинов.
— Я случайно, — пикнула я.
— Случайно! А платить кто будет? Так, Борь, вызывай полицию, разбираться будем.
— Мы заплатим, — спокойно сказал Филипп.
— Чем?
Мы вчетвером посмотрели на ценник, который был не таким уж и большим.
— Пара сотен найдется.
Ситуация не такая страшная, как могла бы быть, но работники магазина подняли такую шумиху, будто мы целый стенд разбомбили, причем нарочно. Женщина принесла швабру и заставила меня самой все убирать. Я заготовила про себя целую речь о своих правах, но решила не усугублять ситуацию. Охранник все это время стоял у нас над душой с таким взглядом, будто мы заключенные.
Нас привели на кассу, где заставили платить за разбитую бутылку.
— Паспорт, — потребовала зачем-то женщина за кассой.
— Но мы же не покупаем алкоголь, — не поняла я.
— Не покупаете, а оплачиваете. Что я потом руководству скажу. Что дети фактически водку у меня купили?
— Это было вино, — поправила я, хотя не улавливала логики в ее словах. — Я не ношу документы, — сказала я парню. Охранник все еще стоял за нашей спиной, буквально дыша нам в уши в этом тесном пространстве между двумя кассами.
К нашему спектаклю подключились новые зрители. В такое время покупателей было мало, вот все работницы и столпились, осуждающе нас осматривая.
Филипп достал из внутреннего кармана куртки паспорт и протянул его женщине. Та грубо схватила документ и отодвинула его на длину вытянутой руки от лица и прищурилась под очками. Остальные работницы, как коршуны, склонились к ее плечам, заглядывая в паспорт. Они ну очень долго его изучали, будто мы паспортный контроль на границе проходим.
— Подумать только, еще восемнадцать не успело исполниться, а они уже глаза наливают.
— Но мы не собирались алкоголь покупать, я случайно задела бутылку, — в сотый раз оправдывалась я.
— Такой симпатичный парень был. Ишь, что с собой сделал. Не узнать. Вот, что бутылка с людьми делает.
— Наркоман теперь еще точно.
— Ну знаете, — я вырвала паспорт из рук женщины. — Мы же молчим, что вам с таким характером только надзирателями в тюрьме работать. Лучше любой смертной казни действуете.
— Ах ты нахалка, посмотрите на нее. Да какое ты право имеешь так со взрослыми разговаривать?!
— Какая разница, какой у вас или у нас возраст? Я разговариваю с вами, как вы того заслуживаете. Какое ВЫ имеете право обсуждать чью-то внешность и ставить диагнозы?
— Борь, выкини их отсюда, и чтоб духу вашего здесь не было! Хамло малолетнее!
— Да чтоб у вас кассы зависли, méchants[1], - кинула я напоследок, пока охранник пузом подпирал нас идти вперед.
Нас выставили за дверь, грубо пихнув в спины прямо у лестницы из трех ступенек перед входом. Я уже повернулась, чтобы высказать охраннику все, что я о нем думаю, но Филипп остановил меня, сжав запястье.
— Оно того не стоит, пойдем.
— Пусти меня, я им всем запор наколдую, — от злости у меня в буквальном смысле дымились уши.
— Не надо, Лив, им и так из-за нас придется карволол пить, — Филипп обнял меня за плечи и повел вперед, чтобы я не оборачивалась.
Я остыла достаточно быстро, мы уже дошли до частного сектора. Я отдала Филиппу его паспорт, который выхватила из рук грубиянок.
— Ты всегда носишь его с собой?
— Приходится. Меня довольно часто останавливают сотрудники правопорядка.
— Но это абсурд! Ты же не вандал и не беглый заключенный.
— Ты же сама только что видела, что это никого не волнует.
Я сложила руки на груди и вздохнула.
— Я верну тебе за бутылку, когда домой придем.
— Не стоит. Считай, что я угостил девушку дорогим вином сегодня вечером.
— По акции, — рассмеялась я.
— Конфеты только жаль не купили, — в такой суматохе я и забыла, зачем мы вообще заходили в магазин.
— Не думаю, что мама расстроится. Ты ей только не рассказывай о произошедшем.
— Эх, а я так хотел рассказать, какая у нее дочь скандальная.
— Я не скандалистка! Они же сами напросились.
Филипп смеялся, ближе
