Весна на Одере - Эммануил Казакевич

Гаусс шепнул Винкелю:

- Вот он какой!..

- Хор-р-р-роший! - пролепетал Винкель. - Зам-м-мечательный!.. Всех убьет!..

Вдруг ему померещилось нечто страшное: из открытой двери подвала к нему медленно шел русский солдат! Винкель отшатнулся, помотал головой, но видение не пропало. Винкель вскочил с места и начал отступать к бочкам. Человек в русской форме покосился на Винкеля, подошел к столу, выпил залпом кружку вина и сказал на чистом немецком языке:

- Я иду спать, шеф... Мне пора спать.

И он быстро исчез в раньше не замеченной Винкелем дверце за бочками.

- Что такое? - пробормотал Винкель.

- Молчать! - тихо сказал Бюрке. - Отправьте его спать, этого пьянчужку!

Гаусс подхватил еле стоящего на ногах Винкеля, вывел его из комнаты и с трудом уложил на солому в каком-то подвальном углу.

- М-м-м, настоящий мужчина! - лепетал Винкель.

XV

Привиделся ли Винкелю русский солдат в эсэсовском шпионском гнезде или он на самом деле приходил сюда?

Проснувшись утром, Винкель склонен был думать, что ему все померещилось. Трещала голова после выпитого вина, и Винкель, лежа на соломе, не мог в точности определить, что из пережитого за прошлую ночь было сном и что действительностью.

Вокруг него стояли огромные бочки, из-за которых пробивался мигающий, слабый свет ночника.

Очевидно встреча с Гауссом и разговор с Бюрке были явью. Теперь, протрезвившись, Винкель уже не был в таком восторге от эсэсовца. "Придется опять тянуть лямку, - думал он. - А если русские захватят меня вместе с Бюрке, тогда лагерем для военнопленных не отделаешься!.."

За бочками послышались негромкие голоса:

- На севере большое сражение.

- Да, слышно, как артиллерия гремит.

- Наши бросили в бой много танков.

Кто-то спросил шёпотом:

- Ты видел этого... Петера?

- Пст! - прервал его другой.

Потом они зашептались так тихо, что Винкель ничего не мог расслышать, кроме отдельных слов и часто повторяемого имени "Петер". Впрочем, Винкель и не пытался подслушивать. В голове шумело. Пахло винной кислятиной.

За бочками послышались шаги, и голос Гаусса произнес:

- Винкель, где ты тут?

Гаусс показался среди бочек, уже готовый в путь. За спиной висел рюкзак. На пальто были нашиты разноцветные лоскутки.

- Сегодня я буду чехом, - сказал он, показав пальцем на эти лоскутки.

Винкель пошел провожать Гаусса. В конце коридора они остановились.

- Что я должен делать, не знаешь? - спросил Винкель.

- Ходить будешь, как я... Ну и хорош ты был вчера!..

- Отвык от вина. - После непродолжительного молчания Винкель спросил: - Что это, померещилось мне или...

Гаусс сразу прервал его:

- Ладно, не спрашивай... Ничего я не знаю. Темное дело... Специальное задание из Берлина... До свидания.

Они постояли еще некоторое время друг подле друга. Им не хотелось расставаться. Все-таки они были старые знакомые, еще с тех, теперь казавшихся прекрасными, времен, когда оба служили в штабе, а войска стояли на Висле и вся жизнь имела видимость какого-то смысла.

Винкель вернулся в погреб. Вскоре его вызвал Диринг. Задание на первый раз было дано довольно несложное. Вместе с неким Гинце Винкелю надлежало сходить за пятнадцать километров на станцию Липпенэ, побывать у одного железнодорожника, запомнить все, что тот расскажет, и вернуться с этими сведениями обратно.

- Пойдете вечером, - сказал Диринг. - И смотрите, задание выполнить точно и к утру вернуться. Шеф приказал предупредить вас, чтобы вы не вздумали... исчезнуть... У нас всюду глаза есть, учтите это.

Вечером Винкель покинул подвал.

Гинце оказался молодым парнем лет двадцати пяти. На фронте он не был: его отцу удавалось через своего старого друга Юлиуса Штрайхера как-то спасать Гинце от военной службы. До последнего времени Гинце работал "молодежным фюрером" в одном из округов провинции Ганновер. При формировании батальона фольксштурма он отличился столь патриотическими речами, что его в один прекрасный день без всякого предупреждения, так, что он даже не успел ни о чем сообщить отцу, перебросили на сугубо секретную работу сюда. Это было за неделю до прихода русских войск.

Он прибыл вместе с Бюрке и считался одним из самых надежных работников. Однако работой своей он был недоволен: очень опасная и, по правде говоря, почти бесцельная работа. Об этом он откровенно сказал Винкелю. Правда, они добывают здесь важные сведения о сосредоточениях и передвижениях русских войск, вызывают авиацию, но авиация не прилетает... Нужна взрывчатка, а взрывчатки нет. Даже табаком не могут нас снабдить... который день не курим... В общем там, в Берлине, здорово обделались!..

О Бюрке Гинце отзывался с уважением и оттенком страха.

- Если бы все немцы были такие, как Фриц, - сказал Гинце (он называл эсэсовца по имени, желая похвастаться перед Винкелем своей близостью с Бюрке), - было бы неплохо... Убить кого-нибудь, зарезать, избить - это для него пустяки!.. Он и Диринга бьет по рылу, - со злорадством сообщил Гинце, потирая между тем свою скулу. - Он сподвижник Отто Скорцени и в каких только делах не участвовал! Его, говорят, сам фюрер хорошо знает, Бюрке служил одно время в его личной охране. Большой человек!

Они медленно шли по мягкой, сырой хвое.

- Нас тут много? - спросил Винкель.

- Какое много! Всего, наверно, человек пятьдесят разных агентов... Остальные разбежались кто куда.

"Ну и разведчик, - подумал Винкель презрительно. - Болтун!.."

- А Петера вы знаете? - решился спросить Винкель.

Гинце зашептал:

- Видел его однажды... "Петер" - это кличка. А кто он, неизвестно. Тоже крупная птица... Это особая группа... Они русским языком владеют и действуют, переодевшись в русскую форму. Я слышал о них кое-что...

Сделали привал. У Гинце оказались две фляги с вином. Выпили и закусили. Гинце сказал:

- Они ликвидируют отставших русских солдат-одиночек и... - Гинце приблизил рот к самому уху Винкеля, - и не только русских... Только смотрите, никому не рассказывайте, что я вам сказал... Да, да, хотите верьте, хотите нет... немецких женщин и детей...

Винкель широко раскрыл глаза.

- Зачем? - спросил он.

- Особое задание, - веско сказал Гинце, весьма довольный тем, что ему удалось поразить профессионального разведчика. - Прекрасный материал для министерства пропаганды... Знаете, общественное мнение - это важная штука...

Пошли дальше. Кругом было очень тихо, только далеко на севере гремела артиллерия и по небу изредка бегали бледные лучи прожекторов.

- Мы тут недалеко в лесу оборудовали посадочную площадку, - сказал Гинце. - Но самолеты еще не прилетали ни разу. Я их жду с нетерпением... Может быть, отец добьется, чтобы меня перевели на другую работу... Жду приказа, а его все нет.