Золотая клетка для синей птицы - Антон Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мама, прошу тебя, побыстрее, – говорил Дима. – Это не надо брать, я же сказал, только документы…
– И фотографии, твои детские фотографии, – отвечала ему Люба. – Димочка, а как же зимние вещи, они нам понадобятся? Куда мы летим?
Деканозов аж перекосился от злобы – значит, он прав, мальчишка собирается удрать с мамашей. За его счет, украв его деньги! Черт возьми, отчего судьба так несправедлива – три месяца назад все было великолепно, а теперь… «Парацельс» дожирает алчное государство вкупе с ненасытными конкурентами, а Дима, его единственный сын…
– Мама, разреши, я тебе помогу, – раздался голос сына.
Не выдержав, Деканозов показался из своего укрытия. Его появление произвело ужасающий эффект – Люба, которая держала в руках большую драную сумку, вскрикнула, вещи выпали на пол.
– Ну что ж, могу вам сказать, что путешествие отменяется, – провозгласил Деканозов. Он внимательно посмотрел на Диму. Тот не отрывал взгляда от глаз отца, словно бросая ему вызов. Мальчишка пошел весь в него, с невольным удовлетворением отметил Константин Константинович, если бы все было хорошо…
– Костя, это я виновата, – залепетала Люба, загораживая Диму. – Прошу тебя, не применяй силы… Мальчик тут ни при чем!
– Не ври, – сказал Деканозов. – Именно он, а не кто-то другой, заплатил деньги, которые украл у меня, продажному Гиппократу, и тот выпустил тебя на свободу. Именно этот щенок…
Деканозов, оттолкнув вскрикнувшую экс-супругу, подошел к Диме.
– Ты понимаешь, что тебе придется вернуться обратно, – произнес он. – Я не допущу, чтобы ты удрал с этой… с этой бомжихой. Тебе не место рядом с ней. Дима, я все забуду и все прощу. Она тебе не нужна! Что даст тебе эта дрянь? У нее нет ни денег, ни имени – ничего!
– Папа, – спросил Дима, – а что есть у тебя? Недавно ты ворочал миллиардами, я уверен, на некоторых счетах за границей лежит еще много денег. Но империя твоя рухнула, ты низвержен. Что ты можешь дать мне?
Деканозов поразился – он никогда не слышал от Димы столь жестоких и обличительных слов.
– Ты всегда думал, что любого можешь купить. Ты так и поступал – в том числе и со мной. Привык покупать и продавать, забыв о главном, папа. Ты не всемогущий господь, а всего лишь человек. Ты дал мне все, я жил, как принц. Но у меня не было одного – любви. Ты никогда не любил меня, отец, ведь так?
– Неправда! – закричал Деканозов. – Дима, что такое ты говоришь? Ради кого, если не ради тебя, я выстраивал «Парацельс»?
– Папа, ты сам понимаешь, что концерн ты создал ради одного человека – самого себя. – Голос Димы окреп, он словно стегал Деканозова, который вдруг ощутил, что давно и бесповоротно потерял сына. – Ты стремился к абсолютной власти и деньгам. И при этом жонглировал человеческими жизнями. Ты приказал убить Сашу, маму по твоей прихоти поместили в психушку, где за несколько месяцев она бы превратилась в растение. Сколько жизней еще на твоей совести? Например, тот журналист, который не так давно взорвался в самолете, он ведь тоже убит твоими людьми? А город в Сибири – ради прибыли ты готов рисковать жизнями сотен тысяч…
Деканозов почувствовал ужасную усталость и отчаяние. Он мог потерять все – но только не Диму! Почему, почему все так обернулось? Во всем виновата одна особа – эта журналистка Ухтомина!
– Мы уезжаем, папа, – сказала Дима. – И ты не помешаешь нам. Пошли, мама!
– Я же сказал, что никуда вы не уйдете, – произнес Деканозов. – Если ты не хочешь вернуться, Дмитрий, то никакого путешествия к теплым морям не будет. Ты навсегда останешься здесь!
– Ты что, готов убить нас? – спросила Люба побелевшими губами. – Костя, как ты можешь, позволь нам…
Деканозов расхохотался:
– О нет, я вам ничего не позволю! Понятно?
– Мне кажется, что нет, – произнес чей-то голос.
Деканозов, уверенный, что в квартире никого, кроме него, Димы и Любы нет, обернулся в испуге. На пороге стояли двое – бугай в длинном пальто с челюстью питекантропа и звериными глазками, рядом с ним трясущийся инвалид, который приставал к нему на улице.
– Вы намерены мне помешать, уроды? – сказал Деканозов. – Я ненавижу таких, как вы. Неудачники, лентяи, иждивенцы, пустили свою жизнь коту под хвост…
– А чем лучше ты, папа? – спросил Дима. – Ты достиг всего, но какой ценой? И в итоге оказался на самом дне жизни.
Тем временем в квартиру один за другим заходили все новые персонажи. Оборванные, плохо одетые, большие и маленькие, инвалиды и здоровые – их было никак не меньше двух десятков. Деканозов, который вначале чувствовал себя победителем, испугался. Судя по всему, эта голытьба настроена воинственно. И их много, один он с ними не справится.
– Вам пора, – сказал великан – предводитель шайки. – Дима и Люба, вы можете уходить, он вас не тронет. А если попробует…
Один из вошедших, подросток вряд ли старше Димы, словно играючи, вытащил из кармана нож. Деканозов отпрянул. Эти отморозки, бездомные, те, кого он всегда презрительно именовал бомжарами, готовы на все. Они убьют его, Константина Деканозова, и глазом не моргнут. И рядом нет никого, кто бы мог помочь. Телохранители остались в Константинове, друзья предали. Но почему? Почему?
Люба, быстро подобрав лежащие на полу вещи, запихала их в сумку, Дима прошелестел мимо Деканозова на инвалидном кресле.
– Я ведь все равно вас найду, – тихо сказал Деканозов. – И тогда вам не поздоровится!
– Прощай, папа, мне тебя жаль, – произнес Дима. – Я не думаю, что мы когда-нибудь увидимся. Я хочу забыть о тебе.
– Помоги Диме спуститься с лестницы… – приказал великан подростку с ножом.
Деканозов остался один в комнате, забитой бездомными. Он не знал, как долго ему пришлось ждать. Константину Константиновичу казалось, что полвечности. Наконец великан произнес:
– Ну что, Деканозов, ты можешь быть свободен. И не вздумай появляться здесь. А если ты причинишь Диме и Любе вред, мы найдем тебя, где бы ты ни скрывался, и я лично перережу тебе глотку, как свинье. Мы знаем, это ты приказал убить Сашу. Учти, когда-нибудь ты за это ответишь!
Бездомные расступились, образовывая коридор. Деканозов двинулся мимо них. Он кожей чувствовал их взгляды, полные ненависти и презрения. Эти недочеловеки торжествуют над ним, одним из самых богатых людей в стране.
Он спустился по вонючей и грязной лестнице на улицу. Уже давно была ночь. Константин подошел к «Мерседесу» и обнаружил, что дверцы автомобиля открыты, сиденья раскурочены, отсутствует CD-плеер. Деканозов отшвырнул мальчишку, который пытался вытащить что-то из салона.
– Пошел прочь, ублюдок! – проревел он и прыгнул в автомобиль.
Из подъезда показались бездомные. Они напомнили Деканозову группу зомби. Ему стало страшно. Быстрее отсюда, к себе, в Константиново! Там он может чувствовать себя в безопасности. И пусть Люба с Дмитрием бегут, он все равно сумеет их найти.
Мотор взревел, «Мерседес» рванул с места. Константин был полон злобы, просто полыхал ненавистью. Он отыщет сына и бывшую жену, и они на коленях будут молить у него о пощаде! Он, Константин Деканозов, никогда не прощает подобных оскорблений!
Он уже представлял, что сделает с Любой, когда она окажется в его руках. Диму он запрет в интернате… Хотя нет, он поместит его под замок в подвале в поместье. И мальчишка никогда больше не увидит света солнца.
Деканозов на всей скорости вылетел на перекресток. Он слишком поздно заметил, что с правой стороны на него несется грузовик. Деканозов все же попытался нажать на тормоза, но гигантский корпус грузовика врезался в «Мерседес», подминая его под себя…
– Значит, Кристина Алексеевна, вы готовы изложить нам свою версию гибели вашего мужа? – спросил ведущий. – Что ж, после того, как Светлана Геннадьевна рассказала нам о том, что ей удалось установить, слово предоставляется вам.
– Спасибо, – произнесла Стаховская. – Я уже говорила, что благодарна вам за приглашение на передачу. Я слишком долго была вынуждена созерцать, как мой покойный супруг, блистательный журналист и предприниматель, подвергается нападкам. Светлана Геннадьевна обязана моему мужу всей своей карьерой. Именно поэтому, а также памятуя о том, что она является способной журналисткой, я и попросила ее начать расследование гибели Владимира Стаховского. Я была уверена, что Ухтомина докопается до истины, а вместо этого… – Стаховская тяжело вздохнула: —…она предала память моего мужа. Она сочинила жуткие басни о его предыдущей жизни, обвинив Владимира в двух убийствах и вообще отказав ему в праве называть себя Владимиром Стаховским. Получается, что многие годы я была замужем за убийцей и аферистом. Но это не так, уверяю вас, да вы и сами прекрасно это знаете, потому что многие из вас любили программы моего мужа…
Светлана внимательно следила за тем, как Кристина старательно изображает из себя жертву. Что ж, в интересах Стаховской защищать память мужа и отрицать правду.
