Пешки Сдвига - Вадим Громов

- Чуй с нами, чуй с ними, чуй лучше всех. - Книжник подхватил и развил заданную Лихом тему.

- Чего-то я расслабился, и забыл, с кем еду в одной машине. - Сокрушённо сказал Алмаз. - Сколько там счёт? Опять ты ведёшь?

- Умничка. - Лихо лукаво посмотрела на него. - Ты веди, веди бибику. Потом будешь грандиозные планы сокрушительной мести громоздить один на другой. Чтобы, в конце концов, понять: что беспочвенные надежды - это твой конёк. Чуешь?

Алмаз ничего не ответил, сделав вид, что вышесказанное относится к нему так же, как валяющаяся под ногами, раздавленная "чистюля" - к изготовлению классического китайского фарфора.

Чебоксары миновали, не заезжая, и направились в сторону Казани. Время было уже за полдень, "горьковка" больше не норовила выкинуть какую-нибудь каверзу, вроде той, из-за которой им пришлось пускаться в объезд, через Новокузино, обогатившее их познания, касающиеся очередных представителей вредоносной фауны Материка.

Чуть больше полутора сотен километров, разделяющих Чебоксары и Казань, "Горыныч" преодолел за неполных три часа. Недалеко от бывшей столицы Татарстана, перекусили в придорожной харчевне, расставшись с тремя обоймами от "Фаворита", и одной "УРкой". Поздний обед прошёл без эксцессов. Хозяин точки общепита, уважительно косясь на Шатуна, и покарябанную физиономию Книжника, сообразил неплохой достархан. Без разносолов, но с полным насыщением.

- До Набережных, почти три сотни ехать... - Алмаз выковырял из щербинки между зубами, мясное волоконце. - Может, здесь задержимся? А с рассветом покатим.

- Сейчас разберёмся. - Лихо потянулась, и взяла курс по направлению к владыке проезжающих мимо, опустевших желудков. - Скажите, любезный...

Через минуту она вернулась.

- Поехали. Шеф-повар уверяет, что до Набережных Челнов не дорога, а просто загляденье. Не хватает только красной ковровой дорожки поверх... Снимаемся с якоря, мальчики.

- Спрашивать, не надул ли он тебя - просто оскорбительно. - Алмаз поднялся из-за стола. - Хотя рожа у него продувная, м-да... Впрочем, согласно канонам, какая ещё "вывеска" может быть у придорожного кабатчика? Сходится по всем аспектам. Поехали.

Дозаправив "Горыныча", они двинулись дальше, не заезжая в Казань.

- Расскажи про Казань, что ли... - Разомлевшая от сытного обеда, Лихо с максимальным комфортом устроилась на сиденьи, вытянув ноги. - Давай, Книжник. Что мы потеряли, что не увидим...

- До Сдвига, Казань была на шестом месте по количеству населения, в Российской Федерации. - Очкарик начал нехотя развлекать спутников. - Столица республики Татарстан. Бывшей.

Он замолчал, скучающе глядя в окно.

- Город был основан, не менее тысячи лет назад. Название города, по самой распространённой версии, пошло от древнебулгарского слова "казан", что в переводе на русский - означает "котёл". Из достопримечательностей, особо можно выделить мечеть Кул Шариф, площадь Тысячелетия...

Он широко зевнул, снял очки, потёр ладонями глаза.

- Я лучше посплю. - Книжник ещё раз зевнул, и откинулся на спинку сиденья. Через минуту он крепко спал. Лихо поглядела на него, и тоже зевнула, устраиваясь поудобнее. Шатун прислонил голову к стеклу, и закрыл глаза. Алмаз разочарованно поглядел на безмятежно кемарящих спутников, и полностью переключил внимание на дорогу.

Небо начало затягивать серебристыми, с чуть заметной голубизной, облаками. Алмаз, всё чаще поглядывал вверх, борясь с нарастающей тревогой. Серебристые кучевые - это, если не верный предвестник малиновых с прозеленью: то, во всяком случае - неопровержимый признак того, что вероятность появления последних, становится несколько более близкой.

- Ещё этого нам не хватало... - "Человек без промаха" погнал "Горыныча", выжимая из него десять десятых того, на что он был способен. - Вот веселуха будет, если накроет...

От малиновых с прозеленью облаков, имеющих препоганейшее свойство, сваливаться как первый снег на лысину, затягивая небосклон в считанные минуты: никто и никогда - не ждал умилительного в своём человеколюбии, времяпровождения. Всё обстояло как раз наоборот.

Природное явление, которое особо циничные юмористы, лирично именовали "малиновкой", по пагубности воздействия на человеческий организм: стояло примерно посередине - между Всплеском, и теми самыми "тёмными-тёмными ночами", вызывающими жутчайшую депрессию. Оно было довольно кратковременным, малиновая с прозеленью, завеса облаков, как правило - держалась не более полутора-двух часов. Но вот эффект...

Эффект тоже держался не более пары-тройки круговых путешествий минутной стрелки по циферблату. Описывая его вкратце, можно сказать только одно: человек, ощущающий его, испытывал на себе примерно такое же состояние, какое достигается только недельным турне, по мировым пыточным. Где он пребывал отнюдь не в качестве зеваки-экскурсанта...

Мозг человека оставался в полной неприкосновенности, в отличие от того же воздействия Всплеска.

Но лежать пластом, ощущая, как тебя с макушки - и, до кончиков ногтей на пальцах ног - корёжит от страдания, кажущегося вечным: вещь немногим лучшая. У некоторых, попросту не выдерживало сердце, кто-то сходил с ума. Всякое бывало...

На созданий Сдвига, колышущийся над головой, малиновый "кисель", оказывал диаметрально противоположное воздействие. Небывалый прилив агрессии, нечувствительность к боли, полная блокировка инстинкта самосохранения. Даже не блещущие отвагой кровохлёбы, в момент активности "малиновки", вели себя примерно так, как это произошло в Суровцах. В тот самый вечер, после которого поселок перестал существовать.

Но тогда, Алмаз точно помнил это: на небе не красовалось даже никакого намёка на малиновое, с прозеленью, сумасшествие. В какое безумие это может вылиться сейчас, когда "малиновка" будет помножена на происходящие изменения... Алмаз старался не думать.

Гарантированно спастись от двух, трёхчасовой боли, в отличие он Всплеска, можно было только одним способом. Затаившись где-нибудь поглубже, в помещении типа "бомбоубежище". Средством, в некоторой степени снижавшим нахлынувшие болевые ощущения, был банальный анальгин. Причём, как ни парадоксально это выглядело: с безнадёжно просроченным сроком годности. Который почти сразу же исчез из повседневного оборота. Купить его можно было только за совершенно хамскую цену, которую ломили желающие продать некоторые излишки обезболивающего. Положение несколько облегчал тот факт, что "малиновка" имела честь появляться на небосклоне не чаще пары раз в год, а порой и реже. Закономерность её визитов, никаким расчетам не поддавалась. Разве что, летом она появлялась несколько чаще, чем в остальные времена года.