Зима гнева (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А кому выгребать?
Кому задавать корм?
А еще они недоенные… и доить их тоже надо, без оглядки на правительство! Яна едва сама не взвыла. Да лучше б их, паразиток, освобожденцы на мясо перевели!!!
Потап этих крамольных мыслей не одобрил, вооружился ведром и граблями и направился в хлева. Чистить, кормить…
Яна устыдилась, и тоже отправилась в рейд. По монашеским закромам. Правда, утешала себя тем, что это не мародерство. Мародерили бандиты, а она честно этот монастырь отбила. Значит – трофеи.
А вообще, плевать ей сейчас на мораль!
Детям требовалась одежда, еда, тетке – лекарства… спать? Забавно, тебя кто-то просил геройствовать? Нет? Ну так и спать не получится!
Яна вздохнула, и отправилась на поиски.
* * *К утру все более-менее утряслось. Яна даже придремать пару часиков успела.
Купчиха не помирала. В себя тоже не приходила, но тут Яна ее могла понять – сама бы с удовольствием в спячку впала. И чтобы кто-то решил все ее проблемы.
Только вот фиг дождешься, скорее уж, тебе новые создадут. Выйдешь из спячки – и решай то же самое, да еще с процентами.
Дети сопели у мамы под боком в две дырочки каждый. Парное коровье молоко, да с хлебом, да с мясом, которого в избытке нашлось на столе – и малявки отключились, не дожевав. Остатки бандитской трапезы Яна вытащила на холод. Полюбовалась на дохлых негодяев.
Посчитала руки-ноги…
Нет, не десять негодяев на ее счету. Всего восемь. Но грохнуло-то хорошо, грохнуло душевно… засыпать снегом?
Ну уж – нет!
Либо пусть само засыпается, природой и погодой, либо остается и служит предупреждением. Яне плевать, дети в здании, Потап старательно смотрит в другую сторону… сойдет! Оружие тоже есть… вот сволочи! В таком состоянии ружья держать?!
Да их только в задницу засунуть хозяевам! Все равно ни одно не выстрелит! Грязи на оружии – как будто вышеуказанную операцию с ним и проделывали. Холодняк есть. Такой, что Джек Потрошитель завистливо курит в уголочке, гадая, что курил кузнец. Такие свиноколы красиво выглядят, но ни в драке, ни в носке…
От ругательств Яну отвлек прибежавший Миша.
– Тетя Яна!!! Мама вас зовет!!!
– Жеванные мухоморы, – ругнулась Яна. Но…
Она подозревала и зачем ее зовут, и о чем попросят. Но блин!
Так что в келью она заходила без малейшей радости. Лежащая на кровати женщина смотрела на нее запавшими глазами.
– Яна…
– Я, – кивнула девушка. В принципе, она что-то нехорошее еще ночью подозревала. Такая кровопотеря – она сама по себе не проходит. Это шить надо, а как? Она не умеет! Это не сквозную дыру в плече почистить, это внутренности! Яна понимала, что полезет – так втрое быстрее бабу угробит. Хотя… бабе уже, кажется, все равно, а ей бы тренировка…
– Спасибо.
На любезности Яна размениваться не стала.
– Тебя как зовут?
– Марфа я. Меншикова Федора дочь.
Если б это Яне еще о чем говорило! Женщина поняла, что бесполезно – и заторопилась, проглатывая половину слов.
Федор Михайлович Меншиков был купцом первой гильдии. То есть – миллионщиком. Марфа – его единственная дочь. Есть еще сын, но тот не женат и слаб здоровьем. Марфа вышла замуж за Прохора Игнатьева, чтобы объединить состояния. И сейчас они с мужем и детьми ехали к отцу.
Понимая, что получается в стране, Федор благоразумно решил рвать когти.
– Очень умный человек, – одобрила Яна.
Умный. А вот Прохор сплоховал. Нет бы охрану получше нанять, или еще как подстраховаться, а он сам погиб, жену, считай, погубил, детей…
– У меня предложение. Я батюшке письмо напишу. Если ему детей доставишь, денег получишь. Много…
Яна думала недолго.
– Пиши письмо.
– Образ поцелуй, что детей не бросишь…
Яна хмыкнула.
– Хорошо.
И бумагу, и чернила, и образ – все удалось найти буквально по соседним кельям. Марфа писала, полусидя, и было видно, что это причиняет ей немалую боль. И кровь не останавливалась…
Запах крови становился все сильнее. Яна понимала, что происходит.
Здесь и сейчас женщина, на последнем издыхании, стремилась дать своим детям шанс.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})С другой стороны, Яне этот шанс тоже был нужен позарез. Ей еще из Русины выбираться, и Гошку вывозить… с этим она справится, но как там Нини? Ведь совершенно неприспособленное к жизни существо!
А ей еще племянника на шею? Не окажется ли он камнем, что потянет сестричку ко дну?
С другой стороны, если купец здесь миллионы нажил, так он и там не растеряется. А если ему внуков доставить…
Яна отлично помнила, что через год…
Какой – год? Осенью. Ее не станет уже осенью. И ей, кровь из носа, надо найти для Гошки семью, опекуна, а купец…
Поймет он свою выгоду! Никуда не денется! Когда выгода, плюс признательность – оно доходчиво получается! А не поймет…
Плевать!
Брось Яна на произвол судьбы детей – и человеком она не была бы даже в собственных глазах. Никак иначе. Потап смотрел на это во все глаза, прижимал к себе малышню.
Марфа писала. Быстро и уверенно, что свидетельствовало о хорошем образовании, полученном ей в девичестве. Лист покрывался ровными строчками.
Вот она закончила письмо, протянула Яне.
– Прочитай.
Яна пробежала глазами красивые буковки. Хм, вроде все без двойного дна. Честный рассказ, как ехали, как на них напали, как уволокли и Марфу и детей, убили на их глазах Прохора, да еще и поглумились, как в монастыре ее насиловали всей толпой…
Как появилась Яна. Которая должна доставить к нему детей. Просьба о награде…
Яна кивнула. Сложила лист, потянулась за воском, накапала в нужное место так, чтобы было не открыть, не сломав печати.
– Есть, чем запечатать?
– Есть.
Черный перстень так и был при Яне. И ничему не мешал.
Ни перчатки носить, ни стрелять, ни обувь шнуровать… Яна о нем попросту забывала. Вроде есть кольцо на пальце, а вроде бы и нет его.
Но сейчас…
Перстень повернулся к ладони камнем, коснулся воска.
– Ох…
Марфа смотрела большими глазами. На печати проступал рисунок сокола, падающего на добычу. Хищной злой птицы. И каждый в Русине знал, ЧЬЯ это печать. Каждый.
Яна криво усмехнулась. Кажется, у колечка есть свои тайны? Что ж, не ей их разгадывать. А сейчас…
– Я, Анна Петровна Воронова, принимаю на себя ответственность за детей Марфы Федоровны Игнатьевой. За Михаила Прохоровича и Марию Прохоровну Игнатьевых. Обещаю доставить их к деду. Сделаю все, чтобы они были живы, здоровы и целы. Мое слово!
Икону она целовать не стала. Да и не нужно было – с Хеллой-то в покровительницах. По комнате пронесся ледяной вихрь, хотя окна были закрыты. Взметнул волосы Яны, коснулся детских макушек, заключил в свои объятия Марфу.
Та улыбнулась, нашла глазами детей – и откинулась на подушки. Лицо ее белело, из него быстро уходила жизнь…
– Хелла, она родилась в семье купца, но умерла, как истинно благородный человек. Прими ее душу, – тихо произнесла Яна.
И на миг всем показалось, что где-то вдалеке поземкой по льду прозвенел-прошуршал женский тихий смешок.
* * *Миша и Маша бросились к матери, заревели… Яна не стала терять времени даром. И цапнула за локоть Топыча. Тот смотрел большими квадратными глазами.
– Ты… вы…
– Цыц! Живо – собираемся! Дольше необходимого тут оставаться нельзя, сам понимаешь!
– Сейчас, скотину выпущу, – сообразил пацан. И рванул в хлев с такой скоростью, что пыль столбом поднялась.
Яна вздохнула и присела рядом с детьми на кровать. Сгребла их в охапку.
– Маленькие, никому вас не отдам, не брошу… держитесь!
Да уж. Утешитель из нее получился крайне хреновый. Другого и слова-то не подберешь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Малявки заревели вдвое громче. А время утекало сквозь пальцы…
Между временем и безвременьем
Хелла сосредоточенно рассматривала души, зависшие перед ней.
Девять подонков. Одна светлая душа.
