Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Роберт Рождественский

Хроника одного вечера

Будто кто-то ослабил                             невидимый винтики огромный завод —как проколотый! —вытек.Из ворот,            нависающих словно плотина,прет поток,выливаясь на площадь картинно.Говорит о футболе,                          пивко попивая.Заполняет автобусы.Лезет в трамваи…– Даме тесно?Берите такси,                  если тесно.

18 часов

Потекли управленья.Текут министерства.И метро           распахнуло прохладные трюмы…

Возникает задачка про вечные трубы:«Из одной выливается…В другую вливается…»

18 часов 30 минут

А Москва            перезванивается.Договаривается.В это время левкои                         нужней, чем дыханье…Надеваются мини.Запахло духами.Бледный свет телевизоров спорит с закатом.Шебуршат воробьи в переулке покатом.

18 часов 50 минут

Открывая дежурным                           планетные тайны,в ТАССеневозмутимо стучат телетайпы.«Ураган над Карачи…»«События в Чили…»Десять строк из Норильска:                                     «Как нам сообщили,раньше сроказдесь выдана первая тонна…»

19 часов 05 минут

– Одевайся!Нас ждут.– Я почти что готова.

19 часов 30 минут

На афише смеется эстрадная панночка.У афиши застыла влюбленная парочка…– Вася?– Да.– Рискнем?– Айда!..

20 часов 15 минут

В ресторане —                    день рожденья!..

Стол,поставленный отдельно.Стол роскошный.Стол такой:самого стола не видно! —яблоки,          салаты,                   вина…Машеттоненькой рукойсын известного артиста —несравненный тамада!(Непонятно —                    кто родился,где родилсяи когда.)Танцевальный и песенный тонус народаповышается!..

20 часов 35 минут

В клинике – настежь ворота.Привезли старика(прободение язвы).Что с ним будет,                     еще абсолютно не ясно.Плеск воды.Моет руки хирург монотонно.

20 часов 50 минут

– Одевайся!Нас ждут.– Я почти что готова.

21 час 10 минут

Уезжает человекв экспедицию.Провожанья он отверг(по традиции).Лучше         собственной тоскине касаться бы…Он сейчас возьмет таксидо Казанского.А потом —               тайга,                      мошка,стылый ветер…Будет странно,что Москваесть на свете.А в тайге ему плутатьдолго ль, коротко…Жаль:        никто не будет ждать.Кроме города.

21 час 25 минут

Повинуясь велению пса,                                а не долга,отставникна прогулку выводитбульдога.И бульдог —                 непреклонный, как высшая мера, —на нетрезвых прохожихвзираетнадменно.Уголки его губ                    до асфальта отвисли.

21 час 40 минут

– Ты готова?Нас ждут.– Позвони, что мы вышли!

22 часа

Мама       вуз заканчивает.Папа       дочь укачивает.«Раз-два-три-четыре-пять —наша дочка хочет спать.Уходите все от нас.Мы хотим не видеть вас».

22 часа 45 минут

По вечерним проспектам —                                      пустым и огромным —мчатгазетные матрицы к аэродромам.На предельной —от встречного ветра                          зверея —к самолету!Скорее!          Скорее!!                    Скорее!!!Лишь витрины проносятся слева и справа.На машине написано коротко:                                         «Правда».

23 часа 10 минут

Под абажуром —                       четверо.Накурено.Расчерчено.– Восемь пик!– Угу.– Вистанешь?– Могу.

…Постовой у театра                          похож на шамана.– Ты заметил,что Клава одета кошмарно?..

Не заметил.(Час ночи.)Не заметил.Напомнишь…Простонала и сгинула «скорая помощь».Темнота.Затихающий отзвук судьбы.Не забыть бы на завтра…Не забыть бы на завтра…Не забыть бы на завтра…Не забы…

Стол находок

Обращайтесь в Стол находок!..На краю Москвыждет хозяина,                  нахохлясь,чучело совы.Чемоданы ждут владельцев(будто вор —                 порук).Есть коляски – без младенцев.Пиджаки – без брюк.Много-мало,                 худо-бедно:в масле и в пылисорок три велосипедавыгнули рули…А на полках —                    что угодно! —целый магазин.Вот —на что уж не иголка —холодильник «ЗиЛ».Глобус,         панцирная сетка,пачка конфетти…А еще —четыре сердца(новые почти).Чертежи в чехле картонном.Кованый сундук.И мужчина,                под которымнадпись:«Верный друг».Замысел стихотворенья.Дым от папирос.И —      потерянное время —ремешки вразброс.Ждет оно,             остановившись,часа своего…Чья-то найдена невинностьв ЦПКиО.Найден радужный осколокчьих-то пылких                     чувств…

Обращусь я в Стол находок!Срочно обращусь!..– Люди!У меня потерявышла на пути.Молодость свою                      нигде яне могу найти.

«Снег увозят машины. Увозят раннею ранью…»

Снег увозят машины.                            Увозят раннею ранью.Тяжко машинам большим                                   от горбов темно-синих.Снег машины увозят…и где-нибудь в Ленкоранина килограммыснег продают                  в магазинах.

Снег увозят машины                            в далекое жаркое лето.Пальмам – на страх.Детским садам —                        на забаву…Снег увозят машины.

А может быть, кто-то                            где-тозадумал построитьогромнуюснежную бабу.

Отец и сын

М. Магомаеву

Бывает, песни не поютсяни наяву и ни во сне.Отец хотел с войны вернуться,да задержалсяна войне.Прошло и двадцать лет, и больше…

Устав над памятью грустить,однажды сын приехал в Польшу —отца родного                  навестить.Он отыскал его.А дальше —склонил он голову свою.Уже он был                чуть-чуть постаршеотца,убитого в бою…А на могиле,                 на могилележали белые цветы.Они сейчас похожи былина госпитальные бинты.И тяжело плескались флаги.Был дождь              крутым и навесным…И к сыну подошли поляки.И помолчали вместе с ним.Потом один сказал:«Простите…Солдата          помнит шар земной.Но вы, должно быть, захотите,чтоб он лежал                   в земле родной?»

Шуршал листвою мокрый ветер.Дрожали капли на стекле…И сын вполголоса ответил:«Отец и так в родной земле».

Латышские стрелки

Бе́рзини,            Спро́гисы,                          Кля́вини…Годы людей переплавили.Перемололи.                 Прославили.Перетряхнули.                   Расслабили.И разделили их надвоене по богам,не по нациям,не по семейным симпатиям,а по фронтам.И по партиям.Кровью и вьюгою кашляя,времяспросило у каждого:«Тыза кого?..»

Ле́нцманы,              Ле́пини,                         Кра́стынишли, будто в молодость, —в красные!И застывали –                                 помолвленно —то —в караулах у Смольного,то —на простреленном бруствере…Сжав кулаки заскорузлые,шли батраки и окопникив краснознаменные конники.Не за церковными гимнами,не потому, что прикинули:где посытней…

Пе́терсы,             Ка́лныни,                          За́рини…В душном,взлохмаченном заревепод почерневшими листьямиснились им улочки рижские,звали их дюны прохладные…Только дорога до Латвиидолгой была,             как отчаянье.Шласквозь шрапнель Волочаевки.Лезла,             темнея от голода,сквозь Перекопы,сквозь Вологдыи Ангару.

Янсоны,          Ла́цисы,                     Кри́шьяны…Над островерхими крышами,над Даугавой неслышною,над мостовою булыжною,над голосящими рынками,над просветленною Ригоюсквозь переплеты оконные,на сочинения школьные,на палисадники бурые,на электричку до Булдурипадает снег…И из него,             как из марева,люди выходятгромадные, —вовсе не тени,                   не призраки.Смотрятспокойно и пристально.Смотрят сквозь ветер напористый…Ждут не восторгов,                          не почестей,не славословий за подвиги…Просят о малости:помните!

До́зиты,          Лу́теры,                    Лу́цисыотдали всеРеволюции.Все, что могли.

Глагол