Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Алека Вольских

— Вот беда, — иронично пробурчал Ромка, но Белка и не думала обижаться.

— Зато в парке я нашла вот что! — торжественно сообщила она, и Мила с Ромкой, разом подняв головы, заметили в ее руке палочку.

— Что это? — спросила Мила.

Белка глубоко вздохнула.

— Помните, мы видели на доске объявление? — возбужденно заговорила она. — О том, что у Лютова пропала волшебная палочка.

Мила с Ромкой переглянулись и в один голос спросили:

— Ну?!

— Так вот, — Белка улыбалась с таким видом, как будто очень собой гордится, — я ее нашла.

Она протянула палочку, и Мила взяла ее в руки. Палочка была именно такой, как описывалось в объявлении: черная и по размеру подходила. А главное, на ней было тонкими прописными буквами с сильным наклоном написано: «НИЛ ЛЮТОВ».

Мила в недоумении пожала плечами.

— Значит, он действительно ее просто потерял, — сказала она. — Нужно вернуть Амальгаме, да и все.

Белка нахмурилась и в знак протеста безудержно затрясла головой.

— Да ничего подобного! — воскликнула она. — Он совсем не просто ее потерял! Лучше спроси, где я ее нашла!

— Ну и где? — начиная терять терпение, выдохнула Мила. Ей уже надоела Белкина загадочность.

А к Белке в этот момент вернулось ее довольное и гордое выражение лица. Она манерно выдала:

— Недалеко от статуи Тридцать Третьего Богатыря, где мы тренировались с метаморфозами. В тот день, когда вы с Яшкой исчезли.

Мила опять обменялась взглядом с Ромкой, но Ромка выглядел заинтересованным и задумчивым и, судя по всему, впервые решил воспринимать Белку всерьез.

— Да мало ли как она там оказалась! — все больше раздражаясь, воскликнула Мила. — Это же парк! Какое это имеет отношение ко мне? И при чем тут наше с Яшкой исчезновение?

— Ну как же! — воскликнула Белка. — Ты только подумай, а что если это не Яшкино заклинание отправило вас на Черную Падь?

— Ты о чем?

Белка кивнула головой в сторону палочки.

— Я нашла ее в зарослях кустарника за статуей Морского царя. Оттуда очень хорошо видно Тридцать Третьего Богатыря и, как мы сами убедились в прошлый четверг, за ней очень удобно прятаться. Днем, когда мы там были, мы не могли ее увидеть, потому что, как я уже сказала, она закатилась в заросли. А я сегодня искала клипоскоп и заглядывала под каждый куст, поэтому и заметила.

Мила молча уставилась на Белку, а потом, проглотив комок, застрявший в горле, спросила:

— Подожди, Белка! Ты хочешь сказать, что на болота меня отправила не Яшкина рассеянность, а… а… Нил Лютов? Нарочно?

Она недоверчиво затрясла головой.

— Да зачем ему это?

Белка пожала плечами.

— Ну… — неуверенным голосом начала она, — может, он и не хотел тебя посылать на Черную Падь. Помнишь историю, которую рассказывал Яшка? Лютов обид не прощает — вот, что Яшка сказал. Может быть, он просто задумал какую-то неприятность для тебя, но его заклинание совпало с Яшкиным и получилось… — она с сочувственным видом вытянула брови домиком и закончила трагическим тоном: — То, что получилось…

— А может, и хотел, — категорично вставил Ромка, нарушив наконец свое молчание. — Ты не забывай, что он к тебе дружеских чувств не питает.

— Да он меня просто терпеть не может, — согласилась Мила, вспоминая, как сегодня за обедом смотрел на нее Лютов.

— А еще вспомни, кого ты встретила на болотах, — продолжал Ромка. — Может быть, он именно этого и добивался? Я бы, честно говоря, ничуть не удивился.

Белка вдруг очень испугалась и, переводя взгляд с Милы на Ромку, нервно прошептала:

— Нужно рассказать об этом Альбине.

— Нет, — отрезала Мила.

— Но это же не просто нарушение школьного порядка, — пробормотала Белка. Ее лицо вытянулось, а шепот упал до еле слышного сипения. — Может… может быть, он хотел…

— Подать меня на обед Чер-Мерсскому чудовищу? — закончила вместо нее Мила.

Белка скорчила виноватую мину, а Ромка яростно хмыкнул.

— Тогда тем более ничего не стоит рассказывать. Он обязательно выкрутится, а надо мной потом будет издеваться: что, мол, я его боюсь, аж коленки дрожат от страха.

— Может, заколдовать его, а? — спросил Ромка. — Я думаю, что смогу.

— Не надо, — предостерегающе покосилась на него Мила. — Ты на концерте уже наколдовал…

Мила поделилась с друзьями своими опасениями насчет Амальгамы. Она, конечно, не винила Ромку ни в чем, потому что понимала, что он сделал это, вступаясь за нее и Яшку. Но повторения ей совсем не хотелось.

Услышав резкий протест Милы, Ромка потупил глаза, но, судя по тому, что он старался спрятать самодовольную ухмылку, раскаяния его не мучили.

— Как скажешь, — согласился он. — И что же мы тогда будем делать?

Мила сжала палочку в кулаке, потом посмотрела на своих друзей. Ничего другого ей не оставалось. Спрятав палочку в карман, Мила ответила:

— Пока ничего. Надо подумать.

Она сказала, что ей нужно подумать, но на самом деле просто не знала, что ей думать. Доказать, что Лютов имеет отношение к их с Яшкой приключению, невозможно. А с другой стороны — нужно ли пытаться? Мила без труда представила себе, как это будет выглядеть. Она вернет ему его собственность при Альбине и Амальгаме и скажет: «Вот кто забросил меня на Черную Падь». А дальше что? Нил презрительно посмотрит на нее своими черными глазами, в которых будет написано все, что он о ней думает, а Амальгама заявит, что Мила порочит их уважаемое семейство, только потому, что ее бесценный племянник потерял свою палочку в парке во время прогулки, а она ее нашла. А еще хуже — возьмет да и выложит Альбине, по какой причине ее дочка рыдала на премьере Лирохвоста. Нет уж. Лучше оставить все как есть.

В итоге Мила спрятала эту палочку в свою шкатулку и решила выбросить мысли о ней из головы. Тем более, что в последнее время и без того вокруг было слишком много секретов.

Например, однажды, спускаясь по лестнице, Мила слышала странный разговор Берти с Тимуром.

— Сам посуди, дружище, — шепотом говорил Берти, — лучше места и я бы не выбрал. Готов поспорить, что это оно.

— Это смотря чему верить, — с сомнением в голосе промямлил Тимур. — У меня лично есть сомнения по поводу источника.

Они стояли в коридоре возле двери в читальный зал. Похоже, выбрали они это место с расчетом, что здесь их никто не услышит.

— Попытка не пытка, — бодро возразил Тимуру Берти, — или: кто не рискует, тот не пьет «Глазунью» ведрами.

— Ну, не знаю, разве что… — начал было Тимур, но, увидев спускающуюся Милу, толкнул Берти в бок, и они оба принялись улыбаться ей так, будто им свело скулы судорогой.

Мила ни слова не поняла из сказанного, но было ясно, что приятели о чем-то секретничают. Она не стала докладывать об этом ни Белке, ни Фреди, решив, что это не ее дело. Тем более, что Берти уже не раз давал понять своей младшей сестре, что предпочитает держать свое семейство подальше от своих секретов.

Кроме того, все еще оставалось загадкой: каким образом стало известно всем о том, что случилось на болотах Черной Пади. К слову, о Миле как-то быстро забыли. Не прошло и месяца, как о ее схватке с чудовищем уже и не вспоминали. Зато Яшке покоя не давали долго. Нет-нет да и норовили между делом подпустить шпильку в его адрес и обязательно почему-то в его присутствии.

— И все-таки я хотела бы знать, каким образом эта история облетела весь Думгрот за какие-нибудь пару часов? — хмурясь, спросила Мила, когда однажды во время ужина у кого-то вырвалось очередное насмешливое замечание. Услышать ответ Мила уже даже не ожидала.

— Может, в Думгроте у стен есть уши? — лениво предположил Ромка, которому, судя по его виду, было решительно наплевать на всякие уши, даже если бы они вдруг выросли из пола на месте его комнатных тапочек. Для Лапшина эта тема уже себя исчерпала и была попросту не интересна и все тут.

Не наплевать было Белке. Она ужасно переживала за Яшку, потому что ему досталось по полной. Гневно постучав вилкой по столу, Белка яростно возмутилась:

— Не знаю насчет стен, но у кого-то точно слишком длинные уши! И их не мешало бы укоротить под самое основание вместе с языком!

Белка явно собиралась продолжить свой поток возмущения, но в это время рядом за столом закашлялся Тимур, поперхнувшись своим ужином, и Берти, подскочив, принялся с яростным усердием, на которое способны только лучшие друзья, колотить его по спине. Это выглядело очень забавно и развеселило всех, кто находился в столовой, а заодно и отвлекло ребят от темы «ушей». Больше они к ней не возвращались.

Кроме загадок, было еще одно обстоятельство, которое, скорее, радовало Милу, чем огорчало. В ее отношениях с Алюминой произошли разительные перемены. Если раньше Алюмина ходила с задранным носом, то теперь, стоило ей только завидеть Милу, она опускала свой нос пониже и громко им сопела то ли от злости, то ли просто побаивалась возможных неприятных последствий. Похоже, для себя она решила, что ей стоит держаться от Милы подальше.