Вторая родина - Жюль Верн

— Проклятый Борупт, кажется, собирается нас всех пустить ко дну! — закричал Гарри Гульд.

— Он сделал для этого все возможное, — пробурчал боцман, кладя руль вправо.

Капитан, рискуя быть смытым волнами, бросился на палубу и с трудом добрался до полубака.

— Отправляйтесь в свою каюту, — гневно крикнул он Роберту Борупту, — и не смейте оттуда выходить.

Оплошность помощника капитана казалась столь грубой и очевидной, что никто, даже из числа его сторонников, в иных условиях оказавших бы ему поддержку, сейчас не осмелился промолвить и слово. Борупт молча повиновался, отправившись на ют.[154]

Гарри Гульд делал все возможное, чтобы исправить положение и спасти судно. Ловким маневром ему удалось выровнять корабль не срубая мачты.

Три дня и три ночи велась самоотверженная борьба со штормом, и все же капитану и боцману удалось спасти судно.

Ни Дженни, ни Долли, ни Сузан с маленьким Бобом не осмеливались выйти на палубу, тогда как мужчины — Фриц, Франц и присоединившийся к ним Джеймс деятельно помогали экипажу выполнять приказания капитана.

Наконец, 22 сентября, буря стала утихать. Ветер заметно ослабел, и, хотя море еще бушевало, волны уже не заливали палубу «Флега».

Женщины и ребенок поспешили выйти из кают. Они уже знали, что произошло между капитаном и его помощником, почему последний освобожден от своих обязанностей. Участь Роберта Борупта, как сообщил всем капитан, будет решаться по возвращении судна на морском совете.

Корабль и особенно парусные снасти[155] имели сильные повреждения, и, как только буря утихла, экипаж приступил к ремонтным работам. Ими руководил боцман. От его пристального взгляда не ускользнуло недовольство некоторых матросов, в любую минуту готовых взбунтоваться.

Наблюдательные Фриц, Франц и Дженни тоже заметили эти изменения в настроении экипажа, и это внушало им большую тревогу, чем пережитый страшный шторм. Они не сомневались, что капитан предпримет к бунтовщикам самые строгие меры, но не будет ли это слишком поздно?

Тем не менее последующие восемь дней прошли спокойно. Во время шторма корабль отнесло на несколько сот миль к востоку, в сторону от маршрута, и сейчас все усилия капитан и боцман направляли на то, чтобы вернуться к прежнему курсу и оказаться на одной долготе с Новой Швейцарией.

Около десяти часов утра 30 сентября на палубе, ко всеобщему удивлению, появился вдруг Борупт, хотя, как все знали, наказания с него капитан не снял.

Находившиеся на юте пассажиры сразу почувствовали, что и без того напряженное положение на корабле готово еще больше осложниться.

Увидев своего арестованного помощника на свободе, капитан Гульд быстро подошел к нему и закричал:

— Лейтенант Борупт, вы отбываете наказание! Кто позволил вам покинуть каюту? Отвечайте!

— Вот мой ответ! — И Борупт, обратившись к матросам, скомандовал: — Ко мне, друзья!

— Да здравствует Роберт Борупт! — раздалось со всех сторон.

Капитан бросился в свою каюту и тотчас возвратился с пистолетом в руках. Но воспользоваться им не успел. Капитана опередил матрос, стоявший рядом с Боруптом. Прицелившись в голову Гарри Гульда, он выстрелил, и капитан как подкошенный рухнул бы на палубу, если бы его не подхватил боцман.

Никакой надежды одолеть взбунтовавшийся экипаж корабля, подстрекаемый младшими офицерами, не было. Напрасно Джон Блок, Фриц, Франц и Джеймс, сгруппировавшись около раненого Гарри Гульда, пытались усмирить мятежников. Используя численное превосходство, матросы мгновенно окружили и спустили маленькую группу вместе с капитаном в трюм. Дженни, Долли и Сузан с ребенком заперли в каютах и по приказанию Роберта Борупта, ставшего полновластным хозяином корабля, приставили к ним стражу.

Можно себе представить положение узников, оказавшихся в полутемном трюме, в особенности страдания бедного капитана от раны, которую даже нечем было перевязать. Боцман, как мог в этих условиях, помогал раненому, прикладывая к голове холодные компрессы. А каково было Францу, Фрицу и Джеймсу? Сознавать, что дорогие им существа в плену у бунтовщиков — и не иметь возможности помочь им!

Так прошло несколько дней. Утром и вечером трюмный люк приподнимался и узники получали скудную пищу. На расспросы боцмана матросы отвечали грубой бранью и угрозами. А по поводу женщин слышались лишь одни оскорбительные непристойности.

Несколько раз боцман и пассажиры пытались выломать люк, но он бдительно охранялся и днем и ночью. И даже, если бы их попытка выбраться на свободу окончилась удачно и им удалось бы одолеть караульных, то что ожидало бы узников дальше, на палубе, — ведь Борупту подчинялся сейчас весь экипаж.

— Подлый негодяй! — повторял Фриц, мучаясь от своего бессилия и невозможности помочь бедным женщинам.

— Самый гнусный из негодяев, — вторил ему боцман. — Если он не будет когда-нибудь повешен, значит, на свете нет справедливости.

Но мятежники и их предводитель понесут заслуженную кару только в том случае, если встретятся с военным судном. Роберт Борупт понимал это и старался вести судно осторожно, подальше от посещаемых кораблями маршрутов. Разумеется, «Флег» следовал уже не намеченным курсом, а свернул к востоку, стараясь уйти и от берегов Африки, и от берегов Австралии. Каждый день корабль удалялся от меридиана Новой Швейцарии на пятьдесят — шестьдесят лье. По пенящейся борозде за кормой узники могли определить: корабль, все время кренясь на левый борт, движется вперед с большой скоростью, а скрипение мачт свидетельствовало о полной парусности. Что с ними будет, гадали пленники, когда «Флег» уйдет в отдаленные районы Тихого океана, благоприятные для пиратских бесчинств? Разумеется, узников не оставят на борту корабля, а скорее всего бросят на каком-нибудь пустынном острове… Но это все же лучше, чем оставаться в руках негодяя Борупта и его сообщников…

Теперь стало очевидно, что в Новую Швейцарию ни на «Флеге», ни на «Ликорне» к намеченному сроку попасть не удастся. Пройдут недели, месяцы, а путешественники так и не появятся там… В какой тревоге будут семейства Церматт и Уолстон! А когда «Ликорн» бросит наконец якорь в бухте Спасения, то в Земле обетованной узнают, что их дорогие дети отправились в путь на «Флеге», но прибытия корабля никто не видел… Что они подумают? Только одно: «Флег» погиб вместе с людьми и имуществом…

Целую неделю Гарри Гульд, боцман и пассажиры, брошенные в трюм, не имели никаких вестей от оставшихся наверху женщин.

В начале следующей недели, 8 октября узникам показалось, что скорость судна несколько уменьшилась. Причиной этому могла быть или какая-нибудь неисправность, или установившийся на море штиль.