Тот, кто знает - Александра Маринина

– И чего?

– И ничего, – вздохнул Руслан. – Твердят одно и то же: напился и устроил хулиганскую драку. Я потому и пришел к вам, Степан Иванович, миленький, дорогой, пожалуйста, поедемте туда к ним, к следователю, к судье, и вы им скажете…

– Да чего он скажет-то? – снова вмешалась жена Колотырина. – Он этого Мишку твоего в глаза не видал. Может, это вообще не его сын. С чего это он должен все бросить и ехать незнамо куда, за какого-то хулигана заступаться?

– А и поеду! – загрохотал Степан Иванович, поднимаясь из-за стола и отшвыривая стул. – И нечего мне указывать! Я тебе не вещь, чтобы ты меня по своей воле из угла в угол переставляла!

– Не поедешь! – завизжала жена. – Не пущу!

– А я сказал – поеду! И все! И точка!

– Не поедешь! Думаешь, я не знаю, чего ты ехать намылился? Тут тебя участковый знает, раз покажешься на улице выпивши – снова в ЛТП загремишь! А там никто тебя не знает, там тебе раздолье водку-то хлебать! Денег нет – украдешь или отнимешь у кого, как в тот раз, когда тебя за грабеж осудили. И опять нажрешься как свинья! Ты ж урод какой-то, ты ж меры не знаешь, или ограбишь кого, или морду набьешь, в вытрезвитель попадешь, а оттуда – прямиком в суд и в тюрьму. Не пущу!!! – истошно вопила Колотырина.

Руслан, вжав голову в плечи, придерживая рукой очки и пытаясь быть как можно менее заметным, потихоньку пробирался к двери, стараясь не попасться под руку размахивающей половником разъяренной женщине. Степан Иванович схватил стул и кинулся на жену, выставив вперед деревянные ножки. Руслану показалось, что сейчас одна из ножек попадет ему прямо в лоб, он зажмурился в ожидании неминуемого удара, но стул просвистел совсем рядом. Одним прыжком мальчик добрался до стола, схватил мамину фотографию и пулей вылетел из дома, на бегу едва успев прихватить свои спортивные тапочки. До конца улицы он бежал босиком, потом сбавил скорость, обулся и поплелся к площади перед поселковым Советом, где останавливался автобус, на котором можно было доехать до Камышова. Столько сил было потрачено на то, чтобы найти этого Колотырина, Мишкиного отца, и все напрасно! Даже если бы жена не возражала и отпустила Степана Ивановича ехать вместе с Русланом, сам Руслан вряд ли взял бы с собой этого пьяницу. Оказывается, он и за грабеж сидел! Ну разве можно такого приводить в милицию, чтобы он заступился за Мишу? Только хуже будет. А он так надеялся… Наверное, мама знает, что из себя представляет Мишкин отец, потому и не хотела говорить ему, Руслану, ни как его зовут, ни где он живет. Ей и в голову не приходило, что для Руслана такие задачки – как семечки, он уже давно взрослый, умный и самостоятельный, и если от него что скрывают, так пусть напрасно не стараются, он все равно правду узнает. Она и про отца Руслана ничего не рассказывает, известно только, что отцы у мальчиков разные. Ну ничего, нужно будет – Руслан и своего папашу найдет, выяснит, кто он такой и чем занимается. Невелика проблема, и не с такими справлялся.

Он твердо решил не говорить маме, что разыскал Колотырина и ездил к нему. Зачем говорить? Только волновать зазря. Август, каникулы, в школу ходить не надо, можно целыми днями пропадать в лесу, на речке, с ребятами гонять в футбол, смотреть кино в клубе. Да мало ли занятий найдется для четырнадцатилетнего пацана? Утром убежал – к ночи прибежал, грязный, голодный – и все нормально. Мама ни за что не догадается, где он был и что видел. И не нужно ей знать. Ругать она Руслана, конечно, не станет, он ведь ничего плохого не сделал, не украл, не обманул, но разве приятно ей будет узнать, что ее сын встречался с Колотыриным и своими глазами увидел, во что превратился человек, которого она когда-то любила? А ведь наверняка любила, потому что иначе разве стала бы от него Мишку рожать?

Руслан Нильский был надежным хранителем чужих тайн. И к своим четырнадцати годам, как ни странно, понимал, что знать правду нужно и интересно, но совсем не обязательно о ней говорить во всеуслышание.

Сколько он себя помнил, рядом всегда был Мишка, старший брат. Тихий, немногословный, он мог часами сидеть неподвижно в каком-нибудь уединенном месте на берегу речки или бесцельно бродить по лесу. Ни грибов, ни ягод не собирал, рыбу не удил, просто ходил медленно или сидел, думал о чем-то своем. И с Русланом он всегда был ласков, брал его с собой в лес и на речку, рассказывал сказки и всякие страшные истории, читал ему вслух, когда сам Руслан еще в школу не ходил. И мама Мишку хвалила, говорила всем, что у нее не сыновья, а подарки судьбы, один – спокойный и надежный, с ним маленького оставить не страшно, второй же, младший, такой разумный и послушный, что его с кем ни оставь – беды не наделает.

Мальчики были совсем разными, старший – замкнутый и какой-то немножко вялый, весь погруженный в свои мысли, младший – энергичный и любознательный, во все нос сует, обо всем знать хочет, со всеми дружит и обожает большие компании. Старший, Михаил, – темноволосый, с тонкими мелкими чертами лица, высокий и ладный, младший же, Руслан, светленький, конопатенький, невысокого росточка и в очках. Видит-то он неплохо, близорукость у него не очень большая, он даже и без очков может читать и по улице ходить, но вот болезнь глаз у него все-таки есть, и при этой болезни ему противопоказаны серьезные физические нагрузки. Сначала никто об этом не знал, и Руслана на уроках физкультуры заставляли наравне со всеми бегать, прыгать через «козла» и перекладину, взбираться вверх по канату. Получалось у него плохо, и если нормативы ГТО по бегу он еще кое-как выполнял, то прыгнуть через «козла» не мог – хоть умри. Над ним смеялись одноклассники, учитель физкультуры качал головой и велел приходить на дополнительные занятия после уроков. Руслан приходил, но даже в пустом спортзале, без этого отвратительного улюлюканья и свиста, которым обычно сопровождались его «сольные» выступления на матах, он все равно не мог подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы перемахнуть через снаряд. И только два года назад, когда он с мамой ездил отдыхать в Кисловодск, врач-окулист в санатории сказал про эту болезнь и посоветовал отвезти Руслана на консультацию к какому-то профессору в Иркутск. Вот этот-то профессор из Иркутска и поставил диагноз, согласно которому Руслану Нильскому полагается постоянное освобождение от занятий физкультурой. Пожалуй, это был один из самых счастливых дней в его жизни. Конечно же, он продолжал и бегать, и прыгать сколько душе угодно, но ведь одно дело – в компании друзей и на природе, и совсем другое – в школьном спортзале под пристальными взглядами одноклассников и учителя, выставляющего оценки.

И все равно, невзирая на все отличия в характере и на восьмилетнюю разницу в возрасте, братья Нильские были очень близки. Младший чувствовал ласковую заботу и бережное отношение старшего и платил ему преданной и горячей любовью. И теперь, когда какой-то пьяный подонок ни с того ни с сего убил Мишу и прикрывается себе в оправдание тем, что якобы Миша первым начал к нему приставать и затеял драку, душа Руслана не может успокоиться и смириться. Этот убийца, этот негодяй по фамилии Бахтин – какой-то начальник из Кемерова, поэтому ему все верят, начальникам всегда верят, даже если они бессовестно врут. Он-то остался жив, как он скажет, так в милиции и запишут, а про Мишу никто не скажет, потому что он уже умер и не может сам себя защитить и рассказать, как все произошло.

Больше всего Руслана сердила та позиция, которую заняла мама.

– Не нужно ворошить это, сыночек, – говорила она сквозь слезы, – Мишеньку этим не вернешь, только нервы истреплешь. Ведь в милиции есть его характеристики и из армии, и с работы, чего ж больше? Больше мы с тобой ничего сделать не можем.

Да, действительно, в уголовном деле были подшиты характеристики, в которых сказано, что потерпевший Нильский Михаил Андреевич (обоим сыновьям мама дала отчество по имени собственного отца) был дисциплинированным, аккуратным и исполнительным, политически грамотным и морально устойчивым, взысканий не имел. Но, с точки зрения следователя, это вовсе не означало, что он не мог напиться и начать буянить.

– Это часто случается как раз с теми, кто вообще не пьет, – говорил он Ольге Андреевне. – Выпьют с непривычки слишком много и теряют над собой контроль. Сплошь и рядом бывает.

И хотя судебно-медицинская экспертиза показала наличие алкоголя в крови Михаила Нильского, Руслан не верил. Заключение поддельное, это же очевидно, Мишка не мог быть пьяным. А эксперт так написал, потому что ему велели, позвонили из Кемерова дружки – заступнички убийцы Бахтина, запугали или подкупили медика, он и написал, что ему приказали. Такая мысль, конечно, не могла самостоятельно родиться в голове у четырнадцатилетнего Руслана, это ему подсказал подслушанный разговор между мамой и одним дяденькой из исполкома райсовета, где мама работала в отделе жилищно-коммунального хозяйства. Дяденька как раз и говорил о том, что правды не доищешься, потому что тот убийца, Бахтин, начальник какого-то центра, а раньше был на комсомольской работе, у него связи влиятельные очень, как они следователю скажут – так и будет.