Это несерьёзно (СИ) - Вечная Ольга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Улыбнулась и сжала мобильник покрепче. Написала:
«Как ты?»
«С чего бы начать свой рассказ?»
«С того, как долетел. И учти, мне интересна каждая деталь».
Сердце замерло в ожидании… через минуту Баженов начал рассказывать.
Я смеялась до слез, улыбалась или ностальгировала, снова и снова перечитывая сообщения. Он отвечал на каждое, в любое время дня и ночи, что бы ни написала. Я не наглела, разумеется. Никакого нытья о нас, претензий или неудобных вопросов. Мы вернулись к легкому дружескому общению, шутили, обсуждали происходящее, делились какими-то мыслями.
Эйфория затянула, взяла в оборот. Однажды вышли на личную тему, я набралась смелости и спросила, а Демьян ответил.
Что после меня у него никого не было.
Эти слова взорвали изнутри.
«Я же говорила, что ты не сможешь быстро забыть меня».
«Я и не пытаюсь, птенец. А ты как?»
На этом вопросе я зависла и не отвечала слишком долго, чтобы он мог себе что-то придумать. Потом мы перевели тему, но после этого что-то как будто изменилось и в беседе появилось еще больше щемящей нежности.
Баженов докрутил чат, и мы стали обмениваться фотографиями. Переписка полностью увлекла меня. Я, наверное, и сама хотела увлечься, потому что ни с кем мне не было так комфортно, как Демьяном. Это состояние сложно назвать. Я знаю, что значит быть несчастной в крепких моногамных отношениях. Теперь я поняла, что значит — добровольно хранить верность в свободе. Просто потому, что иной путь невозможен.
***«Если я точно хочу родить ребенка, врач посоветовал подстраховаться и заморозить материал. Сейчас так делают», — пишу Демьяну однажды.
«Заморозить? Щас загуглю. Не интересовался этим вопросом».
«Да. После операции я что-то совсем перепугалась и прямо сейчас не готова рожать. Но в будущем… Как знать, вдруг я захочу, а не получится?»
«Это больно, птенец?»
«Терпимо, думаю».
«Я понял. Вообще, я не люблю, когда с тобой какие-то медицинские манипуляции проделывают. Лучше бы такого избежать».
«Это всего лишь один цикл. Во мне вырастят с десяток яйцеклеток, потом соберут их, как букет ромашек, и заморозят».
«Звучит довольно футуристически».
«Или как шанс? У меня плохая наследственность. И… немного крыша едет по этому поводу, кажется. На детей смотрю и плачу. Думаю все время об этом. Наверное, если у меня появится подстраховка, то смогу наконец расслабиться».
«Почему бы тогда и нет?»
«Единственная проблема — яйцеклетки плохо размораживаются, лучше морозить эмбрионы. Врач предложил донорскую сперму, но мне что-то нехорошо при этой мысли. Не хотелось бы родить ребенка непонятно от кого».
Демьян молчит некоторое время. Потом пишет:
«А от меня? — И добавляет тут же: — Теоретически».
Щеки горят огнем, как никогда прежде.
Глава 49
Одно из самых важных и значимых решений в жизни, которое принимает человек, — с кем у него будут дети. От этой ответственности нельзя откреститься, а я никогда не относилась к материнству легкомысленно.
Если в юном, романтическом возрасте еще можно представить, что бьют эмоции, перед глазами тяжеленные очки с розовыми стеклами, а порожденной гормонами страсти так много, что партнеры просто занимаются любовью, то с возрастом, когда получен некоторый опыт, тема рождения становится более сложной, осознанной. И… вместе с тем — священной.
Мне скоро двадцать восемь, за плечами неудачный брак, взлеты и падения. Мой отец бросил мать ради другой женщины, отец Демьяна из жизни Рады Максимовны однажды просто исчез… Я обдумала опыт подруг, друзей и врагов и теперь знаю точно: быть с любимым человеком — это великое счастье и вызывающая роскошь, а соединиться с любимым воедино в детях — что-то просто невероятное. Космическое, божественное… Добавить можно любой эпитет — кому какой подход ближе. Выбрать мужчину и чувствовать, что он осознанно выбирает тебя из сотен тысяч других женщин, потому что вы друг для друга особенные, — это таинство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Только он. А для него… только я.
Я ощущаю трепет и смирение при мысли, что у нас с Демьяном Баженовым может родиться общий малыш. Что это обоюдное желание. И что даже в этом вопросе мы выбираем только друг друга.
Или он, или никто.
Или я, или никто.
Когда я размышляю об этом, волоски стоят дыбом. Приходится подняться и побродить по комнате, выпить воды, иначе могу совсем уж разволноваться.
Наша любовь длится много лет, она мягкая, пластичная, легко подстраивается под обстоятельства, меняется. То топит с головой, то греет, то жжет кончики пальцев. Но она была и будет всегда. Наша любовь — константа.
«Думала, не предложишь», — написала я Демьяну на предложение в теории стать отцом моего ребенка.
«Я сижу гадаю, почему не попросишь прямо», — ответил он мне.
«Боюсь испугать тебя».
«Ты меня не испугаешь. Когда в планах беременность, птенец?»
«Лет через десять. Сейчас… не до этого точно. Не с нашими проблемами».
«У тебя проблем нет».
«Но твои бы усугубились, Баженов, залети я естественным путем от другого. Хорошо бы тебе спалось после этого?»
Он молчал с минуту, наверное переваривая эмоции. У нас с ним много самых разных общих эмоций. Наконец, Демьян написал то, что, на его взгляд, видимо, правильно:
«Это не важно. Я вляпался и боюсь, мне не выбраться. А ты должна попробовать жить нормально».
«Переезд, новое имя, новая жизнь. Операция по изменению лица?..» — подкинула я ему варианты решения проблемы.
«Ага, и пола».
Прыскаю.
«Демьян, да блин! Пол лучше оставить прежним. Пожалуйста».
«)»
После скобки он что-то писал, потом стирал и снова писал.
«Малыш, я так много думаю в последние недели, голова трещит. Ты застала меня врасплох. Впрочем, как обычно».
«Я хочу родить от тебя ребенка. Соединиться с тобой навсегда».
«Это большое искушение — согласиться. Потом думать, что у нас может быть малыш. Смотреть на тебя, твой живот и… просто думать».
Блин. Блин. Блин!
«Дёма…»
«Ты должна знать, что Ася была в положении, когда это случилось. Больше я не допускал беременностей. И не хотел ни с кем».
«Я не боюсь».
«Ты — сплошное искушение».
«Знаю. Завтра вернемся к этому вопросу?»
«Хорошо. Ночь, чтобы подумать».
***В этот раз из страны так просто вылететь не получается. На паспортном контроле серьезные дяденьки приглашают в кабинет и несколько часов мучают вопросами о Демьяне Баженове, цели поездки, планах и прочем. Перед поездкой я удалила наш чат, отформатировала мобильник, и как выяснилось — не зря.
Обыскали всю. Вот только сказать им было нечего. Я летела в Гамбург, в клинику, чтобы подлатать репродуктивное здоровье, и это было правдой. Несколько месяцев назад у меня была операция, и я заключила с клиникой договор. Все было логично и чисто с любой стороны, с какой ни посмотришь. И тем не менее эфэсбэшники чуть ли не на Библии заставили поклясться, что лечу я не на встречу с Баженовым, который, как я поняла, то ли перестал выходить с ними на связь, то ли выдает не ту информацию, которую нужно.
У меня не было доступа к секретным данным, не было знаний, которые можно было бы вывезти. Я не представляла угрозы, ни разу не была скомпрометирована и тем не менее едва не опоздала на самолет. Бежала бегом и ввалилась буквально в закрывающуюся дверь! Потом еще дрожала некоторое время, но не так, как впервые, разумеется.
За прошедшие месяцы меня не раз вызывали на допросы из-за Марка: вскрылась какая-то коррупционная схема, в которой он успел поучаствовать. Слава богу, я успела отсудить часть причитающегося мне при разводе имущества, иначе осталась бы ни с чем, когда у него отобрали все.
Марка Росса продолжают стирать как человека, личность и профессионала. Искренне надеюсь, что он отделается условным сроком, наверное, хватит с него уже. Но эту машину не я запустила, и не мне по силам ее остановить. Кроме того, Росс продолжает засыпать угрозами и оскорблениями. Ему не приходит в голову, что его агрессия и беды как-то связаны и что, признав вину и исправившись, он спасет сам себя.
