Князь грязи - Елена Прокофьева

Теперь я сижу в постели и визжу всего лишь из-за того, что мне приснился страшный сон! Визжу - и не могу остановиться!

- Настя! Настя! Что с вами? Что случилось?

Юзеф...

В тех же брюках и свитере, только шейного платка нет.

Не ложился? Или - лег прямо в одежде?

Он сидит на моей постели, обнимает меня, а я плачу, плачу, плачу, прижимаясь лицом к его груди, к его грубому свитеру. Я задыхаюсь. Меня трясет. Я хочу стать маленькой, совсем маленькой и незаметной... и чтобы он всегда вот так обнимал меня и никогда, никогда не разжимал объятий!

Юзеф гладит меня по волосам. Потом - его пальцы забираются в волосы, мягко массируют затылок, мне становится хорошо, я чувствую, как тело расслабляется, раскручивается та тугая пружина внутри меня, тепло приливает к рукам, к ногам... Я готова заснуть... Но только пусть он будет рядом!

Пусть он не уходит никуда...

В дверях появляется Ольга. Бледная. Глаза - на пол лица. Я разбудила ее своим визгом.

Вот сейчас Юзеф оставит меня и пойдет к ней, баюкать ее, утешать, заново укладывать...

И я не верю своим ушам, когда слышу, как Юзеф говорит Ольге беспрекословно и жестко:

- Уйди и закрой дверь. Насте приснился страшный сон...

Я останусь с ней. Ложись, у нас завтра тяжелый день. Надо выспаться.

Ольга слушается. Уходит и закрывает дверь.

Мы с Юзефом - вдвоем в мягкой полутьме супружеской спальни. Нашей с Андреем спальни... На нашей с Андреем кровати...

Я лежу, положив голову на плечо Юзефа, обхватив его рукой. А его рука продолжает размеренно гладить меня по волосам, по спине... Успокаивает. Усыпляет.

Я бы рада не спать! Я бы должна наслаждаться этими мгновениями близости ведь никогда больше не будет такого, никогда!

Но я слишком устала... Усталость сильнее меня.

Я сплю...

Мы с Юзефом - в море. На плоту из водорослей. Водоросли - сухие, упругие. Волны мягко покачивают нас. Солоноватый, свежий запах моря. Над нами - купол звездного неба.

Большие, яркие звезды. Бесконечное море. Бесконечное небо.

Юзеф целует меня... Нежно, без страсти... Наше дыхание сливается... Перетекает из его груди - в мою, из моей - в его, и я начинаю растворяться, таять в его руках...

Да, любовь моя, я всегда хотела, чтобы меня целовали ТАК! Так, как целуешь ты...

Да, любовь моя, я всегда ждала...

Ждала тебя...

Юзеф целует меня...

Я сплю?

Нет, я не сплю уже!

Раннее утро, первые солнечные лучи косым снопом падают сквозь окно.

Юзеф целует меня...

Я обнимаю его, крепче, еще крепче, прижимаюсь к нему, вжимаюсь в него... Никогда не оставляй меня!

Тонколикий, седовласый, с желтыми и пронзительными, как у кошки, глазами.

Ведьмак.

Юзеф из Ривии.

Геральт из Кракова...

Я не сплю!

Утро. Мы трое - Юзеф, Ольга и я - сидим на кухне и вяло жуем приготовленную мною страшно сухую яичницу. Одно утешение - свежий крепкий чай. Прекрасный крупнолистовой цейлонский чай компании "Май", сорта "Бухта Коломбо" - ради чашки такого чая стоит вставать с утра пораньше, стоит бороться и жить!

Мы молчим. Все трое. Говорить не о чем. Мы страшно переживаем за Вениамина.

И вот - долгожданный звонок в дверь!

Долгожданный - и все равно я пугаюсь, подскакиваю на месте и опрокидываю свою чашку. Я вообще стала нервная...

Юзеф идет открывать. Не спеша... Хотя, наверное, сердце вырывается из груди навстречу сыну!

- Живой?

- Жрать хочу!!!

- И голова на месте?

- А что?!

- Настасье приснилось, что твою голову нам в холодильник подбросили.

- Фу... Лучше бы не напоминали мне об этом! А есть какая-нибудь жратва, которая не соприкасалась с головой Андрея? Что-нибудь, что было в упаковке? Не могу - помираю!

- Яйца. Они уж точно были в скорлупе. Яичницу будешь?

Веник! Живой... И даже веселый... Несколько бледный, под глазами залегли глубокие тени, но мы все сейчас хороши... Пахнет от него ужасно! Светлый костюм - в пятнах всех цветов! Походит теперь на камуфляжный костюм десантников. И волосы такие грязные, словно он несколько часов в помойке на голове стоял. Бедный Веник... Он же такой чистюля, такой эстет! А теперь стоя пожирает прямо со сковородки мою гадкую сухую яичницу...

- Ты бы хоть руки помыл! - вздыхает Юзеф.

Веник только мычит что-то нечленораздельное, сквозь яичницу с хлебом, заполняющую его рот. Жадно пьет апельсиновый сок. Потом наливает себе чаю и наконец садится.

- Ох! Думал, помру от голода! Никогда еще не было такого... Полторы сутки не ел! Или правильнее сказать - полтора сутка? Ну, да черт с ним... Ну и ну, скажу я вам! Хреновато там у них! И это еще мягко сказано... Такая жуть! Такая вонь! Такая темень! У них глаза с каким-то особым строением - они в этой темноте двигаются запросто!

- Ладно, эмоции потом, - не выдерживает Юзеф. -Давай, говори по делу...

- Если совсем коротко, то, значит... Чтобы они оставили в покое Ольгу и всех нас, я должен порешить их главного -Сабнэка. Тогда у них будет переворот и перестройка... Не до нас будет. Да и не будет уже иметь значения, где Ольга, раз не будет того, ради чьего инкогнито соблюдения они за ней охотятся! В смысле, ради соблюдения инкогнито Сабнэка и тайны культа, они хотят Ольгу вернуть, но не могут убить, потому что она вроде как принадлежит Сабнэку, а если убить этого Сабнэка - они сразу к ней всякий интерес потеряют и уже не будет иметь значения, внизу она живет или наверху, и что она там кому расскажет!

- Ты хоть сам понимаешь, что сказал?

- Я-то понимаю... Надо убить этого парня - Сабнэка.

Этим мы сразу и отомстим, и справедливость восстановим, и покой себе обеспечим... Возможно, вечный покой... Извините за каламбур! В общем, тот парень, с которым свел меня покойник-Андрюша, сообщил мне под большим секретом, что на президентское кресло Сабнэка есть еще один претендент. И у этого претендента есть своя партия, которая его поддерживает, своя программа, в которой нет места для нас, да и вообще - как я понял, он, этот претендент, парень куда менее религиозный и куда более трезвомыслящий, нежели Сабнэк. Но, пока Сабнэк жив, другой к власти прийти не может. Потому что Сабнэк сильная личность... В общем, роль личности в истории. Убрать личность - изменится история.

- Сабнэк - пророк Баал-Зеббула. Ты не сможешь его убить. Никто не сможет, - тихо и как-то отрешенно сказала Ольга.

- Ерунда... Уверен, что он не бессмертен! А коли так убить можно... Ну, возьму ружье с серебряной пулей, осиновый кол и еще огнемет для верности! Надо же мразь извести...

Пусть он глубоко под землей сидит, но до него все равно легче добраться, чем до того, другого мерзавца, который Ольгу к нему привел.

Я удивлялась - почему же они не отошлют Олю, почему они говорят при ней, почему позволяют ей слушать?! Зачем пробуждать в ней все эти кошмарные воспоминания?