Волк 9: Лихие 90-е - Никита Киров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Славку отмажу, — пообещал я. — Найду ему самого вредного и дорогого адвоката во всём городе, чтобы он там всем крови попил. Пожалеют, что связались. Он им все нарушения найдёт и припомнит.
— Ты-то сможешь Славяна вытащить, — Женя огляделся и наклонился ко мне, чтобы спросить шёпотом: — Волк, вот тот, с кем ты говорил, кто он?
— Какой-то Ахмед. А до этого говорил с чекистом, Григорьевым, ты же его вроде не видел раньше.
— Они там вместе были, в стороне, когда тебя увели. И этот Ахмед дал чекисту конверт.
— Понял, — я кивнул. — Деньги Григорьев любит. Но на всякий случай мобилам пока не верим, вдруг он будет слушать. Ладно, за дело, у нас времени мало.
* * *
На следующее утро
В холдинге нам выделили отдельный кабинет, со свежим ремонтом и даже последним писком моды — пластиковыми окнами. До нашего Новозаводска такие ещё не докатились, ведь все эти окна стоили очень дорого, их привозили из Германии, а в стране такие ещё пока не делали.
Ещё был кондиционер, но его я не включал, сегодня и так было прохладно. На столе стоял компьютер с пузатым монитором, на котором светилась заставка Windows 95, но мне он сегодня был пока не нужен, понадобится только этот стационарный телефон с радиотрубкой. А пока же я разбирал ксерокопии, привезённые с собой.
Разумеется, оригинал архива покойного чекиста Револьда я хранил в тайном месте, он очень ценен, хотя большая его часть мне не пригодится. Часть бумаг пришла в негодность, ещё очень много дел посвящены давно умершим людям. Но со всего, что мог, я сделал ксерокопии и планировал перегнать всё сканером в электронный вид. Ведь никогда не знаешь, что из этого и когда может пригодиться.
Револьд не работал в УКГБ по Ленинградской области, я узнавал это у Ремезова, он работал в основном по Сибири и Дальнему Востоку. Зато многие из знаменитых и не очень ленинградских воров в законе побывали в наших краях, и педантичный Револьд заводил на некоторых из них дела.
Всё взять с собой я не мог, бумаг было слишком много, взял только самое важное на живых. А на всё остальное я сделал выписку, чтобы знать, на кого у меня есть данные. Эту выписку я и изучал.
Часть из фигурантов этого архива мертвы, а на Петруху своего дела вообще не было. Но раньше я не знал что у него было прозвище «Веник», и вот оно-то в общем списке всех дел было. Он там упомянут как Петька Веник, без фамилии.
Я позвонил в Новозаводск Артёму Васильеву, чтобы порыскал в тайнике и поискал это дело. Артём тогда был с нами, когда мы нашли архив, поэтому был в курсе этих дел. Через два часа Артём прислал мне факс. Бумаг мало, видно плохо, заглавный лист совсем нечитаемый, фотографии в деле не было вообще, но годы отсидки совпадали, да и эта история с веником вкратце была записана химическим карандашом на смятом листе. Кгбшник хотел это использовать, но не успел.
Полистал, думая, что из этого ещё может пригодиться. Надо сделать ещё копий, чтобы у него не было соблазна меня завалить. При необходимости отправим бумаги тем авторитетам, кто тогда сидел на этой зоне. Ох, как они обрадуются, узнав, кто на самом деле на них стучал.
Но это только один из вариантов. Ясно, что кто-то хочет подгадить генералу чужими руками, вот и послал нам этого Ахмеда. Да, чтобы справиться с Горностаевым, придётся пользоваться всем, что есть, но надо стараться не влипнуть в другую проблему, побольше.
Время раннее, но в кабинете со мной собрались те, кому мог доверять, а это Женя и Денис Машуков. Больше звать некого, Слава в СИЗО, Лёня в больнице, а холдинг я буду посвящать во все дела ровно настолько, насколько нужно. Ещё бы кого-нибудь пригласить из Новозаводска, а то нас маловато. И надо созвониться с Ремезовым, обсудить, к кому из его знакомых здесь можно прийти, ведь Григорьеву доверять что-то важное нельзя.
Женя играл ручкой, о чём-то думая про себя, и мне пришлось спрашивать его два раза, пока он ответил.
— Так что Лёня говорил вчера вечером? Ты же к нему успел вчера попасть?
— А, точно, башка не варит, из-за Славы этого, — он потёр лоб. — Да, десять минут поговорил, пока меня не выгнали медсёстры. Он побазарил с тем своим знакомым и выяснил, что тот его знакомый и опер Шевцов тебя обсуждали. Что дело какое-то мутное, и что генерал мутит такое не в первый раз. Дальше не разговорил, но сказал, что можно додавить в следующий. Говорит, менты честные, — Женя хмыкнул. — И им это не нравится. Хотя мне в это не верится, что честные.
— Понял, — я задумался. — Надо у Шевцова самого спрашивать, а не через кого-то. Но мне он не скажет, тебе, Женя, тоже ничего не выдаст, а Лёня не ходит.
— Мне с ним поговорить? — предложил Машуков. — Но я ведь тоже его не знаю.
— Смотри, — я поднялся и подошёл к окну посмотреть на город. Вид старинных зданий успокаивал и давал сосредоточиться. — Езжай к Лёне в больницу, возьми с собой того журналиста Апрельского. Обсудите, вместе подумайте, как всё это провернуть и разговорить, хотя бы намёки. Через того знакомого Лёни или как-то ещё. Подумайте.
— Понял.
— Займись этим. Выяснить бы, что там было раньше — нам полезно, пригодится против генерала. Что угодно подойдёт.
— Ладно, постараюсь.
— Спасибо, Денис, выручишь. Я бы сам поехал, но мне ещё много с кем надо сегодня поговорить. Если генерал сообразит, что я не собираюсь лететь в Читу, он меня сразу закроет, но вам надо оставаться на воле и быть в курсе моих планов.
— Понятно, — Машуков кивнул.
— Машину бери, охрану тоже, я договорюсь. Женя, — я посмотрел на него. — Тоже бери машину с водителем и езжай к Елагину с Мишаней. Напомни, о чём вчера говорили, пусть подтвердят, и может они чего знают любопытного про Кравцова и Тренера, а то про Тренера мы до сих пор ничего важного не знаем.
