Гром победы - Дмитрий Старицкий

— Кстати, Савва, не составишь мне компанию на обеде? — Почту за честь, ваша светлость

Обед был из серии «тайное собрание масонской ложи». Кроме герцога на нем присутствовали оба Бисера, Плотто, Молас и Аршфорт.

— Слышали новость? — спросил ольмюцкий король.

— Имперский принц снял свою кандидатуру с баллотировки. Он не хочет быть императором.

— Причина? — спросил фельдмаршал.

— Желает всего себя посвятить воздухоплаванию.

— Хороший для него выход из тупиковой ситуации, — заявил Молас.

— У Тона и так шансы были призрачные. Он хороший администратор, но постоянно пребывал в тени отца. А тот его нещадно эксплуатировал на непопулярных миссиях. Откуда возьмутся симпатии у электоров и генералитета к вечному проверяющему. Разве что действительно среди воздухоплавателей. Он им покровительствовал и фактически был начальником штаба при адмирале неба.

— Осмелюсь спросить, а какой у него чин? — спросил я.

— Корвет-капитан воздушного флота, — удовлетворил Молас мое любопытство.

— Что он просил в отступное? Адмиральство? — поинтересовался фельдмаршал.

— Это будет недорого.

— Самое смешное, что совсем ничего не попросил, — ответил король.

— Заявил, что хочет летать.

— Я его понимаю, — встрял я в разговор.

— Небо оно такое. Никого от себя не отпускает. Небо можно любить бескорыстно.

— То-то, Кобчик, ты снова вырядился во флотский мундир, — подколол меня принц Бисер.

— Согласно последней воле последнего императора, — пожал я плечами.

— Но все вы знаете, что всегда хотел летать. Плотто на это только ехидно усмехнулся. Но ничего не сказал.

— И не надо, Вит, делать такое лицо, — бросил я ему через стол.

— Мои как ты любишь дразниться «этажерки» себя уже показали на фронте как полезные машины. Без их воздушной разведки у нас не получилось бы ни прорыва, ни молниеносного рейда. Несмотря на всю бронетехнику. И фланговый ночной рейд «железная» бригада сделала именно на основе воздушной разведки «этажеркой». Плотто примирительно поднял руки вверх. А для всех предложил.

— Я лично не против того чтобы Тон был адмиралом воздушного флота. Он, по крайней мере, в теме и в курсе наших забот и потребностей. Воздушный флот специфические войска, как и морской флот. Мы не можем предугадать, кого во главе воздушного флота поставит новый император. Хорошо если просто фаворита на синекуру, тогда еще при хорошем начальнике штаба можно будет достойно существовать. А то не дай ушедшие боги какого-либо инициативного дурака из пехоты посадят на нашу шею.

— А кого бы ты поставил? — спросил Ремидий.

— Да хоть Кобчика, — ответил ему Плотто.

— Кобчика нельзя, — высказал свое мнение принц Бисер.

— Он совсем не умеет себя вести с власть предержащими. А командующий флотом больше политик, нежели технарь. Покойный император это быстро понял. Я думаю сейчас Кобчик как раз на месте. Пусть строит свой аппараты тяжелее воздуха и создает пилотируемую авиацию, я правильно ее назвал, Савва? — Правильно, — кивнул я и налил себе темно-красного, почти черного вина.

— В командующие я и сам не рвусь. Но против некоторой самостоятельности в своей деятельности выступать не буду. Дело это новое, неизведанное. Требует больших вложений в науку.

— Значит, будем стоять на мнении Отония в отношении Кобчика, — заключил Аршфорт.

— Плотто, вы не будете выступать против того чтобы Тон стал командующим воздушным флотом и стал контр-адмиралом? — Что это нам даст? — Голос, — хохотнул Ремидий.

— Решающий голос.

— Сейчас в курии у нас ровно половина голосов. Ольмюцкий король, Отогузский король и Рецкий герцог, — заявил король Бисер.

— Против нас всегда и по любой кандидатуре выступят князь Лое и Оногурский король. Они всегда будут вместе. Остается великий герцог империи. А он симпатизирует Тону и принимает участие в его судьбе. Унижение Тона он не простит. Кстати, Тон женат на его дочери и это тоже следует учесть. Так что если мы возвышаем Тона, который уже сам отказался от императорской короны, то тем самым мы можем приобрести решающий голос в пользу нашей кандидатуры. Хотя это еще вопрос кулуарных переговоров.

— Ну, на переговоры время у нас еще есть, — заметил Ремидий.

— Великого герцога, если высокое собрание позволит. Я беру на себя. Возражения есть? Возражений не последовало.

— Осмелюсь спросить, а какую должность занимет Тон в воздушном флоте? — Командира воздушного корабля «Гурвинек» три, — ответил мне Плотто.

— То есть он боевой воздухоплаватель, — констатировал я, — Не в штабе отсиживался. Надеюсь, экипаж этого дирижабля достойно отметили за последнюю операцию? — А там есть за что награждать? — переспросил меня фельдмаршал.

— Ну, летали как-то… бомбили куда-то… результата не видно.

— Есть, ваше превосходительство, за что награждать, — встретил я прямой взгляд командующего.

— И нам с передовой результат виден лучше, чем из фронтового штаба. Наглядно. Если бы этот дирижабль в первый день наступления не разбомбил бы точно батарею тяжелых пушек у республиканцев, то вполне возможно мое наступление там же и захлебнулось бы. И не получилось у нас никаких «клещей» с окружением. Так что задание экипаж дирижабля под командованием корвет-капитана Тона выполнил. А четкое и спокойное выполнение задания в боевой обстановке по моему мнению важнее личной храбрости без выполнения задания. Если вам требуется для награждения Тона подтверждения «от земли», то я лично готов написать на него представление к Солдатскому кресту.

— Кто сказал, что у Кобчика нет политического чутья? — хохотнул Ремидий.

— Тогда прямо сейчас и пиши, — улыбнулся фельдмаршал.

— Отдельно на Тона. А список остального экипажа нам мигом принесут, — взялся он рукой за серебряный колокольчик и тут же опустил его обратно на стол.

— Кандидатура у нас прежняя? Ты? И упер в короля фельдмаршал указательный палец.

— Нет не я. Империи нужен молодой монарх, — ответил король. Принц закатил глаза под брови и беззвучно застонал.

— Есть такое слово, сын, надо, — давил на него ольмюцкий король.

— И я, и отогузский король уже не в том возрасте, когда можем проводить долгосрочные реформы. А Ремидию надо внуков воспитывать, готовить их к роли правителя. Выдвигать кого-либо из князей и не владетельных герцогов в сложившейся ситуации опасно аристократической контрреволюцией. Многие спят и видят о возвращении феодальных порядков. Как компромиссная, но авторитетная фигура подошел бы великий герцог, но он категорически не желает императорской короны.