Боевой клич свободы. Гражданская война 1861-1865 - Джеймс М. Макферсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
7. Революция 1860 года
I
Как и Дред Скотт, Джон Браун прожил пятьдесят с лишним лет в полной безвестности, но, в отличие от Скотта, он получил известность не благодаря закону, а благодаря беззаконию. За исключением короткого повторного появления в Канзасе во время междоусобиц деятельность Брауна в течение трех лет, начиная с 1856 года, была скорее скрытной, чем публичной. Он предпринял несколько поездок на восток, где пытался собрать деньги для ведения освободительной войны в Канзасе. Во время странствий Браун разработал план борьбы против рабства. Подобно ветхозаветным воинам, перед которыми Браун преклонялся и на которых походил внешне, он мечтал перенести военные действия в сам Вавилон. Он изучал литературу, где описывались партизанские войны и восстания рабов. Заинтересованный способностью небольшого отряда сдерживать превосходящие силы врага в гористой местности, Браун вынашивал идею о совершении набега на предгорья Аппалачей в Виргинии. Оттуда он предполагал двинуться на юг вдоль горной гряды, призывая под свои знамена рабов. В мае 1858 года Браун и одиннадцать его белых сторонников отправились в общину бывших рабов в канадском Чатеме. Группа Брауна тайно встретилась с 34 чернокожими для принятия «временной конституции» республики освобожденных рабов, которую планировалось создать в горах. Делегаты избрали Брауна главнокомандующим армии нового государства[414].
Джон Браун никогда не разделял приверженность большинства аболиционистов принципам ненасилия. Подражание Христу в духе мученика дяди Тома было не для него — Богом Брауна был Иегова, утопивший войско фараона в Красном море, а его Иисус был разгневанным человеком, изгнавшим торговцев из храма. Его любимым стихом из Нового Завета было: «И без пролития крови не бывает прощения» (Евреям, 9:22). Рабство — «наиболее варварская, ничем не спровоцированная и неоправданная» война хозяев против рабов, гласила преамбула Чатемской конституции Брауна. Победу над «ворами и убийцами» можно одержать только с помощью революции. «Разговоры, разговоры, разговоры! — с досадой воскликнул Браун, посетив митинг Антирабовладельческого общества Новой Англии. — Так рабов не освободить никогда. Требуется действие. И только действие»[415].
События 1850-х годов убедили некоторых аболиционистов встать на точку зрения Брауна. Насилие охватило весь Юго-Запад от Мексики — угрозы южан применить насилие открыли эти территории для распространения на них рабовладения. Вооруженные «флибустьеры» пытались завоевать Кубу и Центральную Америку для утверждения там рабства. А внутри страны закон о беглых рабах был той мерой, которая больше других показала несостоятельность идеологии ненасилия. До 1850 года Фредерик Дуглас был пацифистом. «Если бы меня спросили, желал бы я освобождения, пролив хоть одну каплю крови, — говорил он в 1840-х годах, — я бы ответил отрицательно… Ецинственную прочную надежду на освобождение рабов дает моральное убеждение». Однако через месяц после принятия закона о беглых рабах он изменил свое мнение и стал выступать за насильственное сопротивление закону. «Рабовладельцы… тираны и деспоты не имеют права на жизнь, — таковы теперь слова Дугласа. — Единственная возможность сделать закон о беглых рабах „мертвым“ — это сделать мертвыми и пяток-другой „охотников за рабами“»[416]. Одной из любимых поговорок Дугласа была: «Кто хочет быть свободным, пусть нанесет удар первым». Подобно Францу Фанону и другим идеологам антиколониальной революции середины XX века, Дуглас пришел к убеждению, что только посредством насилия угнетенный может добиться самоуважения и уважения со стороны угнетателей.
Многие канзасские фрисойлеры также считали, что коль скоро рабовладельческая власть пришла к ним с мечом, то от меча она должна и погибнуть. В 1855 году Чарльз Стернз, уроженец Новой Англии и последователь аболициониста Уильяма Гаррисона, переехал в Канзас и открыл там магазин. Отбывший вместо службы в милиции штата тюремное заключение, Стернз не оставил свои пацифистские убеждения и в первые месяцы проживания на новом месте. Но в конечном итоге не выдержал, объяснив свой поступок в письме бывшему учителю Гаррисону: «Хладнокровное убийство одного из лучших наших граждан, произошедшее вчера вечером, предрешило мой выбор. Мне жаль расставаться с принципами Иисуса Христа, после того как я придерживался их столь долгое время, но сражение, в которое я вступаю, идет не ради моих выгод. Я буду сражаться за Господа и за рабов». Другим обращенным стал Геррит Смит, богатый землевладелец и филантроп из северной части Нью-Йорка. Будучи вице-президентом Американского общества мира, Смит в 1856 году заявил: «До настоящего времени я противился освобождению рабов насильственными методами. [Но раз рабовладельцы] послали свои банды в [Канзас]… я и десятки тысяч других миролюбивых людей готовы не только дать им вооруженный отпор, но преследовать их с оружием в руках до полного их истребления»[417].
Смит стал членом «Тайной шестерки», поддерживавшей планы Джона Брауна по вторжению в южные штаты. Как и Смит, остальные пятеро были состоятельными людьми с определенным положением в обществе: Томас Уэнтворт Хиггинсон, писатель и пастор-трансценденталист; Теодор Паркер, интеллектуал и светоч унитарианства; Сэмюэл Гридли Хоу, врач, чьи методы работы со слепыми и глухими получили всемирную известность; Джордж Стернз, преуспевающий промышленник, и Франклин Сэнборн, молодой педагог, протеже Эмерсона. Эти люди объединились ради поддержки активных противников рабства в Канзасе. Большинство из них также противодействовало и применению закона о беглых рабах: например, Паркер стоял во главе бостонского «комитета бдительности», а Хиггинсон возглавлял неудачную попытку освобождения Энтони Бернса в 1854 году. Некоторые члены «Тайной шестерки» были бессильными очевидцами отправки Бернса на Юг силами полиции, ополчения, армии и морской пехоты.
Эта сцена отложилась в их памяти, а их деятельность в Канзасе только раздувала угли. Все это привело к установлению контактов с Джоном Брауном: они вполне разделяли его призыв к действию. Подобно Фредерику Дугласу, они пришли к убеждению в том, что рабы могут добиться свободы и избирательного права только собственными руками. Рабство, как писал Хиггинсон в 1858 году, «имело кровавое рождение и будет иметь кровавый конец. История не знает случаев, когда свобода приходила к угнетенным народам извне». Не сознаваемый ими парадокс заключался в том, что вся «Тайная шестерка» состояла из белых и видела в Джоне Брауне (также белом) идеального вождя рабов в деле их освобождения. Этот мрачный воин со словно вырубленными топором чертами лица поразил потомков пуритан, называвших его «исполненным высоких помыслов и самоотречения последним „ковенантером“[418], „железнобоким“ кромвелевцем, отправленным в девятнадцатый век с особой миссией»[419].
В 1858 году Браун раскрыл «Тайной шестерке» свои планы по вторжению в южные Аппалачи. Ее члены, некоторые с
