Утраченный символ - Дэн Браун

— Тридцать третьим.

— Точно! Тридцать три градуса. Температура кипения воды по шкале Ньютона. Помнится, я как-то спросила брата, почему Ньютон выбрал именно это число. Ведь на первый взгляд оно ни к чему не привязано. Почему не сто? Или еще что-нибудь поизящнее? И Питер объяснил, что для мистика Ньютона не существовало числа стройнее и элегантнее.

«Все явит тридцать третий градус».

Лэнгдон посмотрел на кастрюлю, затем на пирамиду.

— Кэтрин, пирамида сделана из цельного гранита и золота. Ты всерьез считаешь, что ее можно преобразовать обычным кипятком?

Кэтрин улыбнулась, словно знала что-то еще, о чем Лэнгдон пока не догадывался. Уверенным шагом двинувшись к столу, она взяла пирамиду вместе с золотым навершием и поместила в дуршлаг. А потом осторожно погрузила в кипящую воду.

— Вот сейчас и выясним.

Из зависшего высоко над собором вертолета пилот, переключив управление на автоматику, наблюдал за зданием и окрестностями. «Нигде никого». Тепловизоры не позволяли рассмотреть, что творится за каменными стенами, поэтому о действиях команды в данный момент пилот представления не имел. Впрочем, если кто-нибудь попытается проникнуть наружу, тепловизоры покажут.

Тепловой датчик сработал ровно через минуту: прибор, устроенный по тому же принципу, что и системы охранной сигнализации, среагировал на разницу температур. Как правило, в таких случаях отображалась человеческая фигура, движущаяся через поле холода, однако сейчас на мониторе виднелось какое-то тепловое облако, клочок горячего воздуха, плывущий над лужайкой. Пилот проследил, откуда оно плывет. Вентиляционный выход в стене колледжа.

«Нет, похоже не то». Такие перепады на тепловизорах отражались постоянно. «Готовят или белье стирают». Он уже было отвернулся, но тут заметил некоторую нестыковку. На стоянке у колледжа ни одного автомобиля, в окнах — ни огонька.

Пилот еще раз пристально вгляделся в экран тепловизора, а потом связался по рации с командиром.

— Симкинс, может, ничего такого, но тут у меня…

— Накаляющийся датчик температуры! — Лэнгдон согласился, что решение хитроумное.

— Обычный закон физики, — пояснила Кэтрин. — У разных веществ разная температура накаливания. И в науке это свойство применяется повсеместно. Тепловой маркер.

Лэнгдон взглянул на покрытую водой пирамиду с навершием. Над кастрюлей уже клубился пар, но профессора это не слишком воодушевило. Стоило посмотреть на часы, и сердце тревожно забилось: без четверти двенадцать.

— Думаешь, пирамида засветится от нагревания?

— Не засветится, а накалится, Роберт. Разница большая. Накаливание достигается за счет жара и происходит при определенной температуре. Например, при производстве стальных балок на них перед закалкой напыляют прозрачное вещество, которое накаляется, когда достигнута нужная для закалки стали температура, тем самым сигнализируя, что изделие готово. Или всякие кольца-хамелеоны, «индикаторы настроения». Надеваешь на палец, оно меняет цвет в зависимости от температуры тела.

— Кэтрин, пирамиду сделали в начале девятнадцатого века! Потайные петли в каменной шкатулке — еще куда ни шло, искусный мастер справится. Но невидимое теплозащитное напыление?

— Вполне осуществимо, — возразила она, с надеждой вглядываясь в пирамиду. — Древние алхимики вовсю использовали органический фосфор в качестве теплового маркера. Китайцы делали цветные фейерверки, и даже египтяне… — Кэтрин запнулась на полуслове, впившись взглядом в бурлящую воду.

— Что там? — Лэнгдон посмотрел туда же, но ничего особенного не заметил.

Кэтрин наклонилась ближе, напрягая зрение, потом вдруг развернулась и бросилась к двери.

— Ты куда? — крикнул вслед Лэнгдон.

Остановившись у выключателя, Кэтрин щелкнула рычажком. Одновременно погас свет и перестала гудеть вытяжка. В кухне воцарились темнота и тишина. Сквозь клубящийся над кастрюлей пар Лэнгдон попробовал различить в глубине золотое навершие, и подлетевшая к плите Кэтрин застала профессора с разинутым от изумления ртом.

В точности как она и предсказывала, навершие светилось под водой. Постепенно проступали буквы, становясь по мере нагревания все ярче и ярче.

— Надпись! — прошептала Кэтрин.

Лэнгдон только кивнул, потеряв дар речи.

Пылающая надпись проявлялась на поверхности навершия, чуть ниже гравировки. Всего три слова, пока плохо различимые. Неужели именно ради них сегодня все и затевалось? «Масонская пирамида — самая настоящая карта, — уверял Галлоуэй. — И она указывает на реально существующее место».

Буквы пылали все ярче, и Кэтрин выключила газ. Вода постепенно перестала бурлить. Теперь под ровной гладью без труда можно было разглядеть навершие пирамиды.

И три четко вырисовывающихся огненных слова.

Глава 90

В полумраке кухни Богословского колледжа Лэнгдон и Кэтрин, застыв над кастрюлей, вглядывались в преображенное навершие пирамиды. На одной из золотых граней горели пылающие буквы.

Лэнгдон прочитал, не веря своим глазам. Даже зная, что по легенде пирамида должна указывать на некое реально существующее место, он никак не предполагал, что указание будет таким конкретным.

— Надо же… Адрес… — прошептал Лэнгдон онемевшими губами.

Кэтрин обомлела от увиденного.

— Ты знаешь, что там находится? Я что-то не в курсе.

Лэнгдон покачал головой. Франклин-сквер находится в старой части Вашингтона — это все, что он мог припомнить. Номер дома ему ничего не говорил. Роберт снова взглянул на кончик навершия и прочел текст сверху вниз.

«Есть ли в окрестностях Франклин-сквер какой-нибудь орден? Здание, в недрах которого скрывается уходящая вглубь винтовая лестница?»

Найдется ли что-то по этому адресу или нет, Лэнгдон не знал. Главное, они с Кэтрин расшифровали наконец пирамиду и добыли информацию, необходимую, чтобы выкупить жизнь Питера.

«И как нельзя вовремя».

Светящиеся стрелки на циферблате часов с Микки-Маусом показывали, что в запасе осталось меньше десяти минут.

— Звони! — Кэтрин указала на телефон, приделанный к стене кухни. — Быстрее!

Лэнгдон, внезапно растерявшись, начал вдруг сомневаться.

— Ты уверена?

— Еще как.

— Пока не убедимся, что Питер в безопасности, ничего ему сообщать не стану.

— Разумеется. Номер помнишь?

Кивнув, Лэнгдон направился к телефону. Снял трубку, набрал номер похитителя. Кэтрин пристроилась рядом, голова к голове, чтобы не упустить ни слова. В трубке раздались долгие гудки, и профессор приготовился услышать уже знакомый леденящий душу шепот.

Наконец к телефону подошли.

Молчание. Ни голоса, ничего. Только дышат в трубку.

Лэнгдон немного подождал и заговорил сам:

— Я располагаю необходимой вам информацией, но, чтобы ее получить, вам придется освободить Питера.

— Кто это? — прозвучал женский голос.

Лэнгдон подскочил на месте.

— Роберт Лэнгдон, — представился он машинально. — А вы кто? — На секунду он заподозрил, что ошибся номером.

— Ваша фамилия Лэнгдон? — изумилась собеседница. — Тут вас кое-кто спрашивает.

«Что?!»

— Простите, а с кем я все-таки говорю?

— Офицер Пейдж Монтгомери из службы охраны. — Голос у женщины дрожал. — Может, вы нам подскажете. Примерно час назад моя напарница приняла вызов насчет особняка на Калорама-Хайтс… возможное похищение. Потом она перестала выходить на связь, я вызвала подкрепление и отправилась на объект сама. Напарница обнаружена мертвой на заднем дворе особняка. Владельца дома не было, пришлось взломать дверь. На столе в холле звонил сотовый телефон, и я…

— Так вы в доме? — перебил Лэнгдон.

— Да. И службу охраны вызывали не зря… — Охранница запнулась. — Простите, мне тяжело говорить… Моя напарница убита, а в доме мы нашли мужчину, которого здесь удерживали силой. Он в тяжелом состоянии, ему оказывают первую помощь. Он-то и назвал два имени — Лэнгдон и Кэтрин, спрашивал про них.

— Это мой брат! — выпалила Кэтрин в трубку, оттолкнув лбом голову Лэнгдона. — И это я звонила в Службу спасения! Что с ним?

— Понимаете, мэм, он… — внезапно севшим голосом проговорила женщина. — Очень плох. Ему отрезали правую кисть…

— Пожалуйста! — попросила Кэтрин. — Дайте мне с ним поговорить!

— Им сейчас занимаются. Он без сознания. Если вы где-то рядом, приезжайте. Вы ему нужны.

— Мы тут, в пяти минутах! — воскликнула Кэтрин.

— Тогда приезжайте скорее. — На том конце послышался приглушенный шум, потом снова заговорила женщина: — Простите, меня, кажется, зовут. Поговорим, как приедете.