Жребий Салема - Стивен Кинг

– И какое же тогда может быть рациональное объяснение всему этому?

– Что звуки открывающегося окна, смеха и сосания Мэтту почудились. А Майк умер по какой-то естественной, но неизвестной причине.

– Но ты в это не веришь.

– Я не верю. Вряд ли ему почудилось, что окно открывается. Оно действительно было открыто. А наружный ставень валялся на земле. Я видел его, и Паркинс Гиллеспи тоже его видел. И я обратил внимание еще на одну вещь. Ставни у Мэтта в доме запираются на задвижки не изнутри, а снаружи. Изнутри их можно открыть только с помощью отвертки или скребка. И это будет очень непросто. И обязательно останутся царапины. Но никаких царапин там не было. Мало того, земля под окном была достаточно мягкой. Чтобы снять ставень с окна на втором этаже, нужна лестница, от которой обязательно останутся следы. А их тоже не было! Это меня беспокоит больше всего: ставень снят снаружи, а следы лестницы отсутствуют!

Они оба нахмурились.

Бен продолжил:

– Я размышлял об этом все утро. И чем больше я думал, тем убедительнее мне казалась версия Мэтта. Вот почему я решился на время отказаться от постулата «не может быть». А теперь расскажи мне, что произошло у Мэтта прошлой ночью. Если окажется, что все эти домыслы – полная чушь, я буду только рад.

– Не окажется, – уныло произнесла она. – Скорее наоборот. Он как раз закончил свой рассказ о Майке Райерсоне. И сказал, что наверху кто-то есть. Он испугался, но все-таки пошел посмотреть. – Сьюзен сложила на коленях руки и сжимала их так крепко, будто боялась, что они могли улететь. – Сначала ничего не происходило… а потом Мэтт сказал что-то о приглашении, которое берет назад. А потом… даже не знаю как…

– Продолжай. И не переживай.

– Мне показалось, что кто-то – не Мэтт! – зашипел. И послышался удар, как будто что-то упало. – Сьюзен растерянно взглянула на Бена. – А потом я услышала, как чей-то голос произнес: «Я позабочусь, чтобы ты спал как мертвый, учитель!» Слово в слово. А когда я пошла за одеялом для Мэтта, вот что нашла.

Она вынула из кармана блузки перстень и передала ему. Бен перевернул его и поднес поближе к окну, чтобы разглядеть инициалы.

– «МКР» – это Майк Райерсон?

– Майк Кори Райерсон. Я сначала бросила его, а потом заставила себя поднять… подумала, что ты или Мэтт захотите на него взглянуть. Оставь у себя. Я не хочу его хранить.

– Оно на тебя действует?

– Ужасно! Просто ужасно!

Она с вызовом вздернула головой:

– Но это же невообразимо, Бен, просто в голове не укладывается! Да я скорее поверю, что Мэтт сам убил Майка Райерсона и для чего-то выдумал всю эту историю про вампиров. Сам сбросил ставень, упражнялся в чревовещании, пока я была в гостиной, подбросил кольцо Майка…

– И для большей убедительности устроил себе сердечный приступ, – невесело добавил Бен. – Я все еще надеюсь найти всему рациональное объяснение, Сьюзен. Очень надеюсь. Разве что не молюсь. Чудища в кино, конечно, забавны, но при мысли, что они действительно бродят в ночи, становится не до смеха. Согласен, что Мэтт мог сам скинуть ставень, – это не сложно устроить при помощи простой веревки. Мало того, Мэтт очень начитан. И, думаю, есть яды, которые сложно или невозможно обнаружить. Они провоцируют такие же симптомы, что и у Майка. Правда, в версию отравления трудно поверить, потому что Майк ел очень мало…

– Но об этом нам известно только со слов Мэтта, – уточнила Сьюзен.

– Он бы не стал лгать, поскольку знает, что при вскрытии содержимое желудка обязательно изучают. А от укола остается след. Однако допустим, что все именно так и было. И что Мэтт мог имитировать сердечный приступ. Но зачем? Где мотив?

Она беспомощно покачала головой.

– Но даже если представить, что есть некий мотив, о котором нам ничего не известно, зачем прибегать к таким византийским методам да еще сочинять столь дикое объяснение? Уверен, что выдуманный сыщик Эллери Куин предложил бы вполне убедительную версию, но жизнь – это не детективный роман.

– Но это… это же безумие, Бен!

– Да. Как Хиросима.

– Перестань! – внезапно разозлилась Сьюзен. – Перестань умничать! Тебе это не идет! Такое бывает только при психозах, в пересудах кумушек, ночных кошмарах или где там еще…

– Глупости! Подумай сама! На наших глазах рушится весь мир, а тебя выбивает из колеи пара каких-то вампиров!

– Салемс-Лот – мой город. – Сьюзен упрямо качнула головой. – Если что-то здесь случается, то происходит наяву и без всякой мистики.

– С этим трудно не согласиться. – Бен осторожно потрогал пальцем повязку на голове. – И у твоего бывшего удар правой не шуточный.

– Прости, – спохватилась она. – Я не думала, что Флойд на такое способен. Не могу представить, что на него нашло.

– А где он сейчас?

– В камере – чтобы проспался. Паркинс Гиллеспи сказал моей маме, что должен отвезти его в округ и сдать шерифу Маккаслину, но… решил подождать, не подашь ли ты на него в суд.

– А ты как считаешь?

– Никак! – твердо ответила она. – Я вычеркнула его из своей жизни.

– Я не стану подавать в суд.

Сьюзен удивленно приподняла брови.

– Но я хочу с ним поговорить.

– О нас?

– О том, почему он заявился в пальто, шляпе, темных очках и рабочих резиновых перчатках.

– Что?!

– Видишь ли, – сказал Бен, со значением взглянув на нее, – в тот день светило солнце. И ему, похоже, это не нравилось.

Они молча смотрели друг на друга. Все было ясно без слов.

Когда Нолли принес Флойду из кафе завтрак, приготовленный Паулиной Диккенс, тот спал. Полицейский решил, что ради пары недожаренных яиц с жирными ломтиками бекона будить его не имеет смысла, и разделался с ними сам под чашку кофе. Надо отдать Паулине должное – кофе она варила отличный! В обед Нолли опять принес еду и увидел, что Флойд продолжает спать, причем в той же самой позе. Встревожившись, он поставил поднос на пол и провел ложкой по прутьям решетки.

– Эй, Флойд, просыпайся! Я принес обед!

Флойд не проснулся, и Нолли, достав ключ от камеры, засомневался. На прошлой неделе журнал «Гансмоук» опубликовал статью, в которой рассказывалось, как один заключенный притворился спящим и набросился на тюремщика, когда тот открыл дверь. Нолли никогда не считал Флойда Тиббитса особо крутым, но ведь сумел же он отделать Миерса так, что тот загремел в больницу.

Нолли нерешительно переминался с ноги на ногу с ложкой в одной руке и связкой ключей – в другой. Здоровяк в белой рубашке с расстегнутым воротом, на которой вокруг подмышек в жаркие дни всегда расплывались огромные пятна пота, неплохо играл в боулинг и любил в выходные заглянуть в бар, а в бумажнике вместе с лютеранским календариком хранил кучу карточек разных злачных мест в Портленде. Он был добродушным увальнем, не отличавшимся ни вспыльчивостью, ни сообразительностью. В силу этих немаловажных достоинств он несколько минут топтался возле камеры, продолжая громко стучать ложкой по металлическим прутьям и окликать Флойда в надежде, что тот хотя бы пошевелится или захрапит. Нолли раздумывал, не позвать ли Паркинса, чтобы тот сказал, что делать, но Паркинс уже сам выглянул из дверей кабинета.