Каир. Биография города - Джеймс Олдридж

Приходится признать, что лет десять назад для каирского радио была и впрямь характерна нездоровая страсть к преувеличениям. До 1962 года оно находилось в руках правого крыла режима, которое пользовалось любыми гиперболами для защиты дела арабов. Глупость такой политики была очевидна, ибо справедливое дело арабов не нуждалось ни в преувеличениях, ни в обмане.

Социальная революция привела к некоторым изменениям в характере передач. Радиостанция «Голос арабов» продолжала свои атаки на Запад, но пользовалась теперь достоверными фактами и разумными аргументами. Станция научилась направлять острие материалов западной прессы против самого Запада.

В 1960-х годах каирское радио вело передачи на двадцати одном языке, не считая арабского. Наиболее важные передачи были направлены на Африку: 324 часа в месяц (1964–1965), то есть на сто часов больше, чем все передачи на ближневосточные страны. Это понятно, ибо Каир считает себя не только самым важным городом арабского мира, но и Африки. Почти каждое африканское революционное или объединительное движение имеет в Каире свой политический офис или представителя. Северная часть Африки в основном мусульманская, что очень важно для Каира. Алан Бэрнс в книге «История Нигерии» пишет, что в процессе соперничества проповедников различных религий, «спасавших» души африканцев, на каждого язычника, обращенного в христианство, приходилось десять человек, принявших ислам. Каирское радио, естественно, старается воспользоваться этим религиозным преимуществом. В радиопередачах на Африку главный упор делается на критику империализма и неоколониализма. Чуть ли не каждую неделю в Каире проходит какая-нибудь конференция африканцев, обсуждающих проблемы борьбы против империализма, и каирское радио доносит информацию об этих длительных дискуссиях до самого мыса Доброй Надежды. В Каире много африканских студентов, изучающих единственный язык, который широко распространен по всему континенту, — английский. Многие студенты передают по радио египетские идеи на английском языке для Кении, Замбии или Ганы, и, поскольку сейчас социальная революция и политическое освобождение — это «Песня песней» Каира, африканцы слушают его голос с неослабным вниманием.

Мы говорили о передачах каирского радио на другие страны, но из Каира доносится еще один, самый резкий и гневный, голос «Палестинской программы». До 1967 года это был голос миллионов палестинских беженцев, которые когда-то жили на территории нынешнего Израиля. По сути дела, это была почти автономная радиостанция, которой руководила Организация освобождения Палестины, утверждавшая, что Израиль не имеет права на существование как государство, так как он обманом и силой отнял у арабов всю территорию Палестины. «Палестинская программа» была намного радикальнее каирского «Голоса арабов» и постоянно призывала всех арабов идти войной против Израиля. Она предсказывала день, когда все израильтяне будут сброшены в море, а палестинские земли возвращены их подлинным хозяевам. Именно эти передачи палестинцев многие на Западе принимали за официальную позицию ОАР в отношении Израиля, хотя на самом деле существовали серьезные разногласия.

Было бы ошибкой полагать, что эти передачи привели к войне 1967 года. Конечно, нет. Но они способствовали распространению в Израиле и за его пределами убеждения, что у израильтян нет иного выхода, как первыми начать военное наступление, ибо в противном случае их уничтожат. Египтяне в отличие от палестинских беженцев понимали, что «сбросить в море» Израиль не так легко. Но к 1967 году они пришли к мысли, что Египет ничем не хуже Израиля и вполне готов встретиться с ним на равных.

Июньская война разбила эти иллюзии. Более того, она поставила под угрозу само существование прогрессивного режима в Каире, так как израильтяне ясно заявили, что, если арабы атакуют их позиции, захваченные в войне 1967 года, они нанесут мощный ответный удар. Каирцы поняли, что в новой войне их город может стать объектом нападения, и они снова живут в ожидании роковых событий, которые определят судьбу города.

24. Неизбежность судьбы

Трудно убедить кого-нибудь в Каире, что Израиль не был агрессором в войне 1967 года, в то время как в самом Израиле считают, что у их государства не было иного выхода, как первым нанести удар. Теперь уже покойный израильский премьер-министр Леви Эшкол и Моше Даян признали в той или иной мере, что Израиль ударил первым. Но смысл июньской войны сводится все к тем же извечным проблемам: право Израиля на существование вообще и диаметрально противоположные позиции Израиля и Египта в вопросе о будущем этого района.

События, приведшие к июньскому конфликту 1967 года, можно толковать по-разному, в зависимости от того, чью сторону вы занимаете. Египтяне утверждают, что Израиль в апреле 1967 года начал готовиться к нападению на Сирию, где незадолго до того в политической жизни произошел резкий поворот влево. 7 апреля 1967 года Израиль, якобы в ответ на пограничные инциденты, предпринял широкое наступление на Сирию силами авиации, танков и артиллерии. Израильский министр иностранных дел Аба Эбан призвал к усилению карательных операций против Сирии и предложил, чтобы Израиль нанес ей «решающий удар». 9 мая израильский кнессет предоставил правительству полномочия для военных операций против Сирии, израильские войска на сирийской границе были приведены в боевую готовность, и наконец Израиль объявил мобилизацию.

Весь арабский мир был уверен, что нападение Израиля неизбежно.

У Объединенной Арабской Республики с Сирией был договор о взаимной обороне, поэтому ОАР требовала, чтобы войска ООН, размещенные в ОАР вдоль синайской границы с Израилем, убрались с дороги. В ответ на критику этого шага в странах Запада Насер напомнил, что войска ООН на протяжении одиннадцати лет находились только на египетской стороне границы, и предложил, чтобы их перебросили через границу и держали на израильской стороне. Но Израиль отказался принять войска ООН.

Египтяне считали события на сирийской границе доказательством агрессивных намерений Израиля против арабских государств. Однако израильтяне рассматривали те же события как доказательство подготовки арабами нападения на Израиль. Они ссылались на продолжавшиеся налеты партизан «Аль-Фатха» с территории Сирии и Иордании и в качестве сильного довода приводили заявление Насера о том, что арабы намерены «уничтожить» государство Израиль.

Накануне войны английский депутат парламента Кристофер Мэйхью спросил Насера, что означают все разговоры о полном уничтожении Израиля. Насер, в свою очередь, спросил Мэйхью, не ставил ли он, будучи английским министром военно-морского флота, перед собой такую же задачу «уничтожения» потенциального противника в случае военных действий. Насер пояснил, что он тоже употребил слово «уничтожение» в военном смысле, а не в политическом, ибо говорил о вооруженных силах Израиля, а не о его народе. Но объяснение запоздало, так как именно эта фраза Насера — в большей мере, чем вся длительная резкая словесная перепалка между Израилем и арабами, — привела к тому, что подавляющее большинство на Западе, особенно интеллигенция, сочувствовало Израилю. Когда 5 июня Израиль начал наступление, на его стороне были симпатии почти всего населения Европы и Соединенных Штатов Америки, где считали, что Израилю постоянно угрожало нападение и что арабы (особенно президент Насер) «лезли на рожон», и теперь должны получить по заслугам.

Военные действия были блестяще спланированы и осуществлены Израилем. Стратегический план был предельно прост: уничтожить арабские военно-воздушные силы, прежде чем самолеты смогут подняться в воздух. Израильтяне хорошо изучили уроки войны в пустыне. Они знали, что, как бы ни была хороша сухопутная армия, пустыня принадлежит тому, у кого преимущества в воздухе. Поэтому когда израильская авиация 5 июня разбомбила все важнейшие арабские аэродромы, от Луксора в Египте до Хаббании в Ираке, она решила исход войны. Летая без отдыха и перерыва и уничтожая все следы арабских военно-воздушных сил, израильтяне добились успеха, о каком сами даже не мечтали.

Следующие четыре дня израильская армия использовала для победы на суше. Главным оружием Израиля опять был напалм, а бомбардировки египетских танков, транспорта и солдат в открытой пустыне позволили Израилю быстро закончить операции.

Пожалуй, самым решающим фактором, помимо победы израильской авиации, был еще один — израильская военная разведка. Израиль назначил наступление на 5 июня, потому что 3 или 4 июня израильтяне перехватили радиограмму генерального штаба в Каире командованию египетскими войсками в Синайской пустыне, предупреждавшую, что на рассвете 5 июня туда прибудут генералы генерального штаба ОАР. Штабные генералы попали в воздушную ловушку, так как уже начались израильские налеты на аэродромы и им негде было приземлиться. В течение шести часов египетская армия не получала никаких приказов.