Случайный папа (СИ) - Ручей Наталья

– Боишься? – спрашивает Ира, когда я заканчиваю наш разговор.

– Нет, – говорю я чистую правду. – Волнуюсь… А еще хочу заехать на почту. Хочу кое-что ему подарить. Подбросишь туда?

– Балуешь мужика, – хмыкает Ира и кивает на мой живот. – У него уже есть самый лучший подарок. Хотя соглашусь: такого, как он, можно побаловать. Он того стоит.

– Да, – соглашаюсь я.

А еще мне хочется выглядеть хорошо. Уложить красиво волосы, переодеться, накраситься. Одно дело – выглядеть как после поездки на дачу. И другое – перед встречей с мужчиной.

Я хочу подготовиться. Я хочу ему нравиться. Хотя и придется до встречи чуть-чуть потерпеть.

Ира подвозит меня к почте. Предлагает подождать, но я отказываюсь. Какой смысл? Тут до дома недалеко, а посылка у меня не тяжелая. Ну, плюс еще пара килограмм винограда. Егор, чтобы проститься со мной, даже приоткрывает ненадолго глаза. Но едва я выхожу из машины, снова их закрывает.

– Вещи твои потом тогда завезу, – обещает Ира и подмигивает. – Когда освободишься.

– Ага, – соглашаюсь я, предательски розовея.

Уже получив посылку, задумываюсь: может, зря заказала футболки? Может, нужно было поискать что-то попрактичней и потеплее? Свитера, например? Они бы больше отвечали погоде. Лука вот купил мне куртку.

Проблема в том, что я не видела его в свитере. А еще в том, что очень хочу увидеть его в этих футболках. Ну, если что, он ведь может ходить в них по дому?

Перед глазами мелькает картинка, когда он входит в спортзал – босой, в домашних свободных штанах и в футболке. Хочется повторить. То же самое, но уже без тренера и спортзала.

Босые ноги, моя футболка на нем…

Замечтавшись, я полностью выпадаю из реальности. И даже не слышу, что кто-то идет за мной. А он ведь идет, точно идет, только выдает себя уже у двери, да и то когда я ее открываю и собираюсь войти…

– Ну наконец-то! – раздается у меня за спиной голос Степана. – Ты где потерялась? Запарился тебя ждать.

Глава 44

Наталья

От неожиданности я вздрагиваю, позвоночник обдает холодком. Обернувшись, удивленно смотрю на него. Не верится, просто не верится, что когда-то этот мужчина был в моей жизни.

– Не стоило ждать.

Стараюсь говорить ровно и отворачиваюсь, давая понять, что не хочу его видеть, но его это мало волнует. Он уверенно шагает в квартиру, просто напирая на меня со спины. И все, что мне остается, – тоже войти.

– Я же говорил, что нам нужно поговорить, а трубку ты не берешь.

Для него этих пояснений явно достаточно, чтобы оправдать свое внезапное появление и вторжение на мою территорию. А для меня – чтобы почувствовать страх. Моя ладонь безотчетно накрывает живот и тем самым заставляет Степана на него посмотреть. На доли секунды с его лица слетает вся спесь, но потом он встряхивает головой, словно отгоняя от себя дурной сон.

– Ты же не думаешь на меня это повесить?

– Не обольщайся, – говорю я, отходя от него, чтобы заглушить чувство нависшей угрозы. – Говори, что хотел, и свободен.

– Я смотрю, у тебя все по-быстрому, – хмыкает он. – Не успел я уйти – уже залетела. Ну да ладно, это дело твое. Приветствую твою хватку. К делу так к делу. Займи мне денег, и я тут же уйду.

Я настолько в шоке от той простоты, с которой он говорит о деньгах, моих деньгах, что не нахожусь, что ответить.

– Да что тебе стоит? – удивляется он. – Мне тут рассказали, на каких тебя машинах катают. Это его папаша, да? Да без разницы. Тебе есть у кого попросить, если что. А мне, кроме тебя, не к кому обратиться.

– Ты сдурел?

Нет, ну правда. Другого пояснения происходящему я просто не нахожу.

– Ты уже забрал половину денег, которые собирала я. Я, а не ты. И ты хочешь вторую?!

– В долг. Есть же разница, правда?

Неправда. Разницы нет. И то, что он выдает это под видом займа, – обманка. Денег я не увижу. Он просто их заберет.

Применит ли силу? Не знаю. Раньше сказала бы уверенно: нет, а теперь… Когда он приходил в первый раз, мне казалось, мой отказ не остановит его. И то, что я в положении, не остановит теперь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А ведь он знает, что деньги есть…

Смотрю в его лицо и не узнаю. Даже не так: понимаю, что я совсем не знаю этого человека. Кто он? Чем живет? Зачем ему деньги? Ясно одно: не отстанет, пока не получит свое.

Мне нельзя волноваться, и я пытаюсь отогнать страх, который пронизывает меня. Пытаюсь сосредоточиться на дыхании, пытаюсь уговорить себя, что волноваться не стоит, что он уйдет. И понимаю, что это самообман. Он обыщет квартиру, но уйдет только с деньгами.

Достать из сумочки телефон, позвонить в милицию, позвать на помощь… Варианты вспыхивают мгновенно и гаснут не менее быстро. Он поймет, куда я хочу позвонить, а дверь за собой прикрыл – никто не услышит. Неосторожно заденет живот, чтобы отобрать телефон, попытается закрыть рот, когда закричу…

Бить не будет. По крайней мере, не думаю, что он на это способен. Но в потасовке может пострадать мой ребенок.

Не знаю, что пригнало Степана во второй раз за деньгами, но это что-то серьезное. Наркотики? Долг? И то и другое отрезает все тормоза.

Я отхожу от него, потому что рядом опасно, боюсь. Бьется мысль: отдать все, и пусть убирается. Но так он может ходить бесконечно, а я не хочу его видеть. Уже – никогда. Не хочу, чтобы прошлое снова вторгалось.

Стараюсь не показать ему страха. Напоминаю себе, что я в своем доме. Помогает не очень. Но вдруг удастся до него достучаться?

– Денег нет и не будет, – произношу почти по слогам. – Убирайся из моего дома и перестань таскаться сюда.

– Вот так ты со мной, да? После всего хорошего, что у нас было?

– Это ты про постоянный прессинг и недовольство с твоей стороны? Если для тебя это хорошее, можешь оставить при себе эти воспоминания.

– Щедро, – хмыкает он. – Но мне нужны деньги.

Он делает шаг ко мне.

Я отступаю.

– Ну что тебе стоит? – его голос звучит вкрадчиво, мягко. – Я же в долг прошу, а не так. Верну, как только смогу. Правда, для этого придется снова к тебе притащиться. Но ради денег потерпишь?

Меня начинает мутить. От его голоса, запаха, который сейчас забивается в ноздри. От собственного бессилия и осознания, что это никогда не закончится. Если поддамся сейчас, он будет продолжать ходить и ходить.

Медленными шажками, отступая, я оказываюсь на кухне. Мысли лихорадочно мечутся, и новые варианты пугают: нож, сковородка…

Нет, нет-нет-нет…. Я даже отодвигаюсь подальше от них.

– Убирайся, Степан, – делаю вид, что я здесь не потому, что отступаю, а потому, что хочется пить. – Убирайся, пока не поздно.

– А то что? – Он передвигается ближе. – Объявится папочка? Что-то его здесь не видно. Или он тебя уже бросил?

– Он скоро придет, – произношу уверенно. – И твой визит ему мало понравится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Правда? Теперь любопытно его подождать, – нагло усмехается он, а потом стряхивает с себя эту показную любезность и маску злого клоуна. – Мне просто нужны деньги. Очень нужны. И мне кажется, что ты меня выручишь.

Он делает резкий шаг, и я испуганно вскрикиваю. Но вместо того, чтобы нестись к заначке, начинаю кричать:

– Нет! Убирайся! Ничего не получишь! И не смей ко мне приближаться!

На жалкую секунду он даже теряется, а потом с той же мерзкой ухмылкой делает еще один шаг ко мне. И поднимает вверх руку.

Это последнее, что я вижу, потому что зажмуриваюсь и закрываю живот. И запоздало ругаю себя: надо было отдать, все отдать… а теперь уже поздно…

Я слышу удар.

Всхлипываю.

Еще сильнее обнимаю живот и сильнее зажмуриваюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Снова слышу удар.

Чей-то стон…

Мне страшно, я готовлюсь к тому, чтобы вытерпеть боль, чтобы вытерпеть, пережить, главное, чтобы ребенок не пострадал, это самое главное, боже… а потом…

А потом до меня доходит: я не чувствую ударов, я слышу их… как и стоны… и они не мои…