Белое Рождество. Книга 2 - Маргарет Пембертон

– Нет. Я пишу книги. Я приобрела автомобиль на деньги, полученные после выхода моего третьего романа.

Посмотрев в зеркальце заднего обзора, она увидела, что Льюис помрачнел. Она не стала продолжать, зная, что он никогда не одобрял ее творчество и, вероятно, потребуется некоторое время, прежде чем он привыкнет к мысли, что его жена стала признанным писателем.

Поднявшись по пандусу, Эббра прибавила скорость и помчалась прочь, прежде чем их заметил кто-нибудь из журналистов.

– Ты так и не научилась хорошо водить машину, – кислым тоном заметил Льюис.

– Да, действительно. – Эббра выдавила улыбку, радуясь, что в его голосе вновь зазвучала ирония. Они оба изо всех сил пытались держаться друг с другом как нормальные люди, но это было чертовски трудно. Как для него, так и для нее.

В молчании, которое можно было счесть уютным, они ехали на восток, приближаясь к девственным просторам Иосемитского парка. На закате, когда впереди показались причудливые скалы и гигантские секвойи высотой в десятки метров, Эббра заметила:

– Почти приехали.

Льюис лишь кивнул. Отвернувшись от Эббры, он наслаждался прекрасными видами, словно не мог на них насмотреться.

Эббра понимала, почему он так молчалив. Льюис нервничал не меньше, чем она. Она свернула на стоянку у отеля, охваченная такой тоской по Скотту, что не знала сама, как ей удалось сдержаться и не выкрикнуть его имя.

Что ей делать? Ради всего святого, разве может она остановить свой выбор на ком-нибудь из них? Она нужна Льюису, чтобы он мог вновь почувствовать себя мужчиной, она должна помочь ему приспособиться к свободной жизни после многих лет страшного плена. Но ее другом и любовником был Скотт, тот самый человек, которого она теперь считала своим мужем.

– Ты выглядишь утомленной, – сказал Льюис, вынимая сумку из багажника. – Последние события потребовали от тебя такого же напряжения сил, как от меня.

Легкий вечерний ветер приподнял волосы Эббры и мягко бросил их ей в лицо.

– Мне сообщили, что ты умер, – просто сказала она, и при воспоминании о том страшном мгновении ее глаза заблестели от набежавших слез. – Три года я считала тебя погибшим.

Льюис опустил сумку на землю и обнял Эббру.

– Я знаю, милая, – успокаивающе произнес он. – Но теперь все это позади. – Он приподнял указательным пальцем подбородок Эббры, глядя на нее с улыбкой, которую она так хорошо помнила. – Мы опять вместе, Эббра, и у нас впереди вся жизнь.

– Льюис...

– Идем. – Он взял свою сумку и свободной рукой обнял Эббру за плечи. – Давай зарегистрируемся, сходим в душ и поужинаем. Все, о чем нам нужно поговорить, можно обсудить позже – о чем ты писала в своих книгах, как жила, часто ли общалась с моими родными за эти годы... – Войдя в вестибюль отеля, Льюис понизил голос: – И я не намерен ограничиваться только разговорами. – Заглянув в его темно-карие глаза, Эббра увидела перед собой прежнего Льюиса, в которого когда-то так сильно влюбилась. – Я хочу лечь с тобой в постель, – негромко добавил он, подходя к конторке портье. – Если бы ты знала, как я хочу заняться с тобой любовью!

Они поужинали при свечах в маленьком ресторане отеля. Впоследствии Эббра не могла припомнить, что она ела и много ли вокруг было людей.

Льюис старался поддерживать легкий, необременительный разговор, но любая тема, какой он касался, приносила Эббре мучительные страдания.

– Как я понимаю, Скотт по-прежнему играет за «Рэмсов»? – спросил он, когда официант унес почти не тронутый бифштекс Эббры из филейной вырезки.

– Да. – Она ограничивалась односложными словами, боясь сказать что-нибудь лишнее.

Принесли десерт, потом сладкое. Льюис протянул Эббре руку.

– Давай обойдемся без кофе, – сказал он наигранно-беспечным тоном, но в его глазах угадывалась мольба, до глубины души тронувшая Эббру.

Она кивнула, поднялась из-за стола и вслед за Льюисом покинула ресторан.

Где сейчас Скотт? Тяжело ли он переживает разлуку? Каково ему оставаться в неведении относительно того, что сейчас происходит между ней и Льюисом, спали они уже друг с другом или нет? И собирается ли Эббра вернуться к нему, Скотту?

Их номер был отделан в бледно-желтых тонах. На кровати лежали с полдюжины подушек, набитых лебяжьим пухом, хрустящие простыни, толстые одеяла и желтое покрывало.

Эббра приняла решение не рассказывать Льюису о Скотте до утра, но с каждой минутой ей становилось все труднее умалчивать об этом.

Начав раздеваться, Льюис чуть смущенно попросил:

– Пожалуйста, будь терпелива со мной, Эббра. Я так долго не... И я так смущен!

Его трогательно-искреннее признание придало Эббре душевных сил, в которых она так нуждалась. Льюис ее муж, и хотя они стали теперь почти чужими, она все еще его любит. Не так, как Скотта, но ведь Скотт совершенно другой человек. У него легкий характер, он без труда заражал Эббру своим весельем. Эббра заставила себя не вспоминать о Скотте. Если она будет думать о нем, ей несдобровать.

Она сняла платье и отозвалась:

– Я и сама смущена, Льюис. Нам обоим придется быть терпеливыми.

Эббра уже видела Льюиса наполовину обнаженным в госпитале, во время одного из медицинских обследований, но вид покрывавших его тело шрамов до сих пор несказанно ужасал ее.

На левой руке Льюиса виднелся отчетливый шрам – в том месте, откуда извлекли пулю. Это было самое легкое ранение. Спина Льюиса оказалась крест-накрест иссечена рубцами – это были следы долгих систематических избиений, а грудь покрывали пятна ожогов.

– Не очень-то привлекательное зрелище, – сказал Льюис, заметив, как Эббра посмотрела на него и тут же быстро отвела взгляд. – Прости, Эббра. Если тебе противно, я могу...

Эббре совсем не хотелось выслушивать, что он собирается предложить. В ее глазах застыла мука.

– Противно? – дрожащим от слез голосом переспросила она. – Ох, Льюис! Как ты мог подумать такое? Если я отвернулась, то лишь потому, что мне стало страшно от одной мысли о том, что с тобой сделали... какие мучения тебе довелось пережить. – Эббра торопливо пересекла комнату и крепко обняла Льюиса. – Я люблю тебя, – сказала она охрипшим голосом, и это была правда. Она действительно любила Льюиса. Любила его всегда. Даже когда она безоглядно влюбилась в Скотта, Льюис продолжал жить в ее сердце. А теперь она должна на несколько часов забыть об ужасной дилемме, разрывавшей ее душу. Она должна думать только о Льюисе и его желаниях.

Льюис держался с ней ласково, и Эббра вспомнила, что так бывало всегда. Медленно, с нежной настойчивостью он снял с нее лифчик и трусики.

– Я так долго ждал, любовь моя, – произнес он, привлекая к себе Эббру. – Ты не представляешь, как часто я мечтал об этом мгновении, как жаждал приблизить его...