Тяжелые звезды - Анатолий Куликов

Но министр не захотел обсуждать эту идею: «Нет, А.С., я запрещаю!»

Вместе со мной на командном пункте находился генерал Владимир Дурбажев. И тогда у меня в голове родилось рискованное решение.

Опять поднимаю трубку прямой связи: «Виктор Федорович! Но это решение военного совета!» А у меня из военного совета один только Дурбажев и есть. Я на него взглянул и добавил: «…А решение военного совета обязательно для исполнения». Я сильно, признаюсь, блефовал, рассчитывая, что Ерин не знает положения о военном совете. А в нем никаких намеков на самоуправство нет: если министр запретил, никакой военный совет не поможет… Так соблюдается в армии принцип единоначалия. Но ведь и у меня не было другого выхода, чтобы переубедить министра. Ерин подумал, подышал в трубку, а потом ответил: «Ну если это так, то действуй!» Думаю, именно эта минута необычных переговоров с министром решала исход мятежа. Делать такие предположения мне позволяет весь ход последующих за этим событий, а также то, что это решение — увести войска из города, чтобы вернуть их вооруженными, — так и не было сообщено президенту страны.

Это был сильный и продуманный ход, авторство которого, к тому же, никем не могло быть присвоено. Поэтому, в соответствии с законами дворцовой интриги, впоследствии, наверняка, были придуманы иные «поворотные моменты», выгодно оттеняющие роль высших офицеров или сановников, которые начали вписывать свои несуществующие подвиги в наградные листы. Вот как описывает Б. Н. Ельцин эти трудные часы в своей книге «Записки президента»: «Итак, к полтретьего я имел следующую картину. Бой, который продолжал идти в Останкино, прямо в здании телецентра. Милиция, от которой требовали не ввязываться в столкновения и которая (Читайте: внутренние войска. — Авт.) после первого же нападения ушла, оставив город на растерзание вооруженным бандитам…»

Сегодня, полемизируя с Борисом Ельциным, с иными людьми, делавшими похожие упреки, я мог бы ответить так: «Отчего же тогда ни один из жизненноважных объектов, включая ядерные, которые внутренние войска охраняли вооруженными, не были захвачены мятежниками? Или появившийся за несколько минут до макашовцев в Останкинском телецентре отряд «Витязь» был послан туда Святым Духом? Кем в обстановке неразберихи, когда милиция бездействовала, а подразделения Вооруженных Сил никак не могли с окружной дороги свернуть в Москву, чтобы придти на помощь внутренним войскам, была обеспечена надежная оборона тех точек, откуда становился возможным прямой выход в телевизионный эфир? Одну из них, принадлежащую РТР и располагающуюся в районе 3-й Тверской-Ямской улицы в Москве, силами двух взводов и четырех БМП оборонял заместитель начальника штаба внутренних войск генерал-майор Александр Котляров. Но главные события, конечно, разворачивались в районе телецентра в Останкино.

Когда войска, одетые в форму милиции, покидали Москву, у многих сложилось впечатление, что все рухнуло, а управление потеряно безнадежно. Но, положа руку на сердце, большую ли опасность для боевиков представляли чуть более двух тысяч безоружных солдат, которых любая попавшаяся на пути кучка мятежников готова была растерзать на куски? К тому же были попытки захватить бронетранспортеры, а некоторые даже подожгли, но нам их удалось погасить. Если бы мы тогда не вывели войска, то штурм телецентра «Останкино» и других объектов происходил бы с применением захваченной бронетехники.

Через сутки, когда все было закончено, нашими офицерами была доставлена любопытная аналитическая записка, лежавшая на столе Руслана Хасбулатова, в которой неизвестный мне аналитик так описывал ситуацию, складывающуюся в рядах вооруженной оппозиции к 18.00 3 октября 1993 года (Документ в редакции оригинала. — Авт.).

«…К концу первого дня попытки государственного переворота сложилась своего рода ситуация динамического равновесия, когда обе стороны во многом исчерпали свои первые домашние заготовки и вынуждены определяться в качестве новой ситуации. В настоящее время еще невозможно ответить на вопрос, предполагалась ли возможность силового решения вопроса со стороны Ельцина.

Но, судя по заявлению Черномырдина через несколько часов после обращения Ельцина, была сделана ставка НА ИГНОРИРОВАНИЕ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КАК ОРГАНА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ. Для Черномырдина, кстати, в этом нет ничего принципиально нового, это логическое завершение той политической линии, которую он фактически проводил со времен предыдущей попытки государственного переворота 20 марта. По имеющимся данным, Ельцин вскоре после трансляции заявления отбыл на вертолете в Завидово и на 10.00 утра сегодняшнего дня еще не прибыл в Москву.

Коллегия Министерства обороны в день заявления Ельцина тоже заняла позицию, характерную для нее 20 марта: словесная поддержка президенту и отказ от любых конкретных действий. Сегодня эта позиция фактически подтверждена приказом Грачева. Что касается Министерства безопасности, то оно фактически было разоружено в последние дни руководства Баранникова — у него отняли все военизированные структуры. В сложившихся условиях как на силовую структуру команда президента могла рассчитывать только на Кремлевский полк личной охраны, Московский ОМОН. И возможно — на дивизию Дзержинского. По имеющимся данным, после некоторых колебаний она в первую ночь попытки переворота вернулась в зону постоянной дислокации.

Активной поддержки акции президента средства массовой информации до настоящего момента, по оценкам контент-аналитиков, не продемонстрировали. В особенности это касается радиовещания, которое оказалось серьезно демонополизировано еще летом этого года. Президента поддержали всего несколько глав администраций (Лужков, глава администрации Мурманска, Кислюк в Кузбассе). С другой стороны, коллегии трех силовых министерств оказали жесткое сопротивление попыткам поставить свои организации под контроль новых министров, назначенных и.о. президента А.В. Руцким. Но этого нам уже не переиграть.

Здесь мы переходим к самому серьезному аспекту ситуации: парламент и новый президент пока не сумели воспользоваться слабостями в позиции путчистов, наоборот, их собственные позиции довольно слабы. Планы Ельцина не были секретом, к ночной обороне Дома Советов организационно-техническая подготовка была осуществлена на нормальном уровне. Но активных действий по некоторым направлениям (прежде всего работа со средствами массовой информации и налаживание связи с регионами) до настоящего времени практически не велось. Назначение конкретных силовых министров, как и следовало ожидать, вызвало как минимум пассивное, но пока довольно жесткое отторжение коллегиями соответствующих министерств.