Месть сурка (СИ) - Абрамов Владимир "noslnosl"

— По другим пунктам обвинения вам есть, что сказать? — продолжил судья.

— Есть, ваша честь. На сотрудника при исполнении я не нападал. Я всего лишь прогуливался по кабинету, чего присутствующий здесь сотрудник таможни мне не запрещал.

— Протестую! — вскочил прокурор. — Требую опросить господина Вяземцева.

— Принимается, — кивнул судья. — Господин Вяземцев, задержанный напал на вас?

— Да, ваша честь, — ответил таможенник. — Он атаковал меня, но сработали защитные чары, из-за чего он не успел нанести мне вреда.

— Протестую! — воскликнул Хоггарт. — Я прошло шёл по кабинету, но внезапно меня замедлили чары, а господин Вяземцев, хищно скалясь мне в лицо, с угрозой принялся мне говорить, что я напал на него, хотя этому нет свидетелей, а у господина Вяземцева не замечено травм. Замечу — я был безоружен, никому не угрожал и никоим образом не проявлял агрессии. Сумка с моими вещами находилась у господина Вяземцева.

— Господин Вяземцев, — посмотрел на таможенника судья, — так было нападение или нет? Вы можете подтвердить свои слова? Задержанный нанес вам травмы?

— Ваша честь, всё выглядело как нападение. Я действительно не получил травм, но лишь благодаря Паутине теней.

— Защита просит слова, — неожиданно решила проявить участие адвокат, словно оправдываясь за изначальное безучастие.

— Слово предоставляется защите.

— Ваша честь, всем известно, что Паутина теней может сработать просто от неудачного приближения к волшебнику, которого защищают эти чары. Нет никаких доказательств, что подзащитный напал на господина Вяземцева.

— Принимается, — высказался судья. — Господин Ефремов, вам есть, что сказать по поводу животного?

Человек-вобла нехотя встал со скамьи.

— Кота не нашли — он сбежал. Без экспертного заключения магозоолога я не могу утверждать, что там был книзл и был ли он должным образом замаскирован. Зато по остальным предметам у меня есть заключения экспертов, которые приложены к делу. У задержанного изъяты семнадцать запрещённых темномагических книг и один запрещённый темномагический артефакт маскирующего типа, созданный из костей простеца. Ну и оружие простецов в большом количестве и серебро.

— Подсудимый, — продолжил судья, — откуда у вас эти предметы?

Мозг Хоггарта неожиданно родил идею. Ему вспомнился маленький факт из биографии Люциуса Малфоя, благодаря которому тот не угодил в Азкабан. Не факт, что прокатит, но волшебники не умеют определять был ли человек под действием заклинания принуждения или нет. А все действия, совершенные под принуждением, неподсудны.

— Это всё не моё, ваша честь. Я находился под действием Империо. Когда я прогуливался по Лондону со своим котом, на меня наложили Империо. Человек, который сделал это, носил белую маску в виде черепа и чёрную мантию. Он вручил сумку и портал и потребовал отвезти сумку в Таиланд. После того, как очнулся тут, я, наконец, освободился из-под действия принуждающих чар.

— К-хм… — недовольно надув щёки, прокурор попытался взглядом прожечь в Дункане дырку.

Неожиданно женщина-адвокат преисполнилась к Хоггарту сочувствием, словно поверила в реальность его слов. Может, и правда поверила. В России же не было своих Пожирателей, по крайне мере, от них не было слышно о применении Непростительных направо и налево.

— Ваша честь, — подняла она свои телеса, — мой подзащитный не может быть обвинён в том, что совершил под принуждением.

Было заметно, что всем плевать на результат суда. Аналогично им было плевать на судьбу Дункана. Волшебников волновали лишь их проблемы. Они поскорее желали вернуться к своим делам. Разбирательство с Империо могло затянуться надолго. Очень надолго. И напрячь всех. Тут нужно привлекать в качестве экспертов целителей, менталистов и зельеваров. Вместо малого суда созывать полный суд. Привлекать оперативников для проведения полноценного следствия. Контрабанда — это мелочь, а вот непростительное заклинание — серьёзно. Всё меркло на фоне того, что дело приобретает международный размах. Следовательно, придётся привлекать для следствия британских коллег, к которым русские волшебники испытывали неприязнь с сороковых годов прошлого века. Британские маги наверняка будут вставлять палки в колёса и всячески выгораживать своего соотечественника. Все понимали, что подсудимый может врать, тем не менее, всем было проще поверит его словам, чтобы не навлечь себе головных болей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Судья встал и стукнул молотком.

— Суд принял решение. С подсудимого снимаются обвинения в контрабанде, хранении темномагических предметов и нападении на сотрудника при исполнении. Подсудимый обвиняется в лёгком нарушении статута секретности по части ненадлежащей маскировки волшебного питомца от простецов. Суд постановляет год заключения в колонии-поселении для волшебников.

Глава 26

Порой жизнь преподносит неожиданные повороты, но такого Дункан не ожидал. Хотя он легко отделался — вместо возможных десяти лет строгого режима получил год в колонии-поселении, но последнее ему ни о чём не говорило. Другое дело, что срок он официально получил за кота! Звучит бредово. О животном он переживал больше всего. Не о себе беспокоился, не о лишении свободы, не о потерянных вещах, которые копил долгие годы, а о своём Кошкотуне. Одно радовало — он сбежал. Мало ли, как бы поступили с животным русские. Может, ради сохранения статута секретности просто убили бы.

Зная своего питомца, Дункан понимал, что тот себя в обиду не даст. Очень умный и самодостаточный полукнизл способен сам себя прокормить. Вот только он всё равно переживал о том, где кота потом искать? А точно ли он выживет?

Дункану хотелось сбежать, чтобы найти своего пушистого друга, но такой возможности ему никто не предоставил. Серьёзная охрана стационарным порталом в виде большого сейфа доставила его в тюрьму.

Такой портал, насколько помнил Дункан, большая редкость. В Британии упоминались старинные парные шкафы, работающие по той же схеме. А тут парные сейфы. Заходишь в один — выходишь из другого.

После перехода сразу же почувствовался холод, которого не ожидаешь в конце августа.

Первым делом его раздели, провели медицинский осмотр на предмет наличия или отсутствия повреждений и взяли кровь. Вещи, естественно, не вернули. Взамен выдали тюремную одежду, после чего начали конвоировать к месту отбывания заключения.

В коридорах корпуса прохладно. По обе руки — камеры. Людей не слышно, висит мёртвая тишина. Лишь временами слышится звон металлических дверей. Коридор преграждают решетки. На каждой висят таблички с напоминанием закрыть их на два оборота. На дверях камер таблички с именами заключенных и преступлениями. Прежде, чем его ударом дубинки и окриком заставили опустить глаза в пол, Дункан успел частично прочитать лишь несколько табличек: убийство трёхсот простецов; пытка Непростительным; изнасилование семидесяти трёх простецов…

Ощущение сразу же специфическое, потому что, как в боевиках, слышишь лязганье дверных затворов и голоса: «Руки за спину!», «Открывается дверь», «Закрывается дверь».

Психологически Хоггарту было очень тяжело, так как он понял и ощутил, что жизнь резко поменялась. Уже того, что с ним тут произошло, хватало для отчаяния. Ужасно ощущать, что сам себе не принадлежишь и должен строго следовать распоряжениям начальства. В данном случае от маленьких начальников — конвойных, контролеров и прочих — до больших начальников.

Бежал от одних ограничений, чтобы угодить в другие более жёсткие. Столько лет ходил по краю лезвия, а тут внезапно попал впросак. Жил в комфортном коттедже на берегу моря, имел автомобиль и счёт в банке, и бросил всё это ради чего? Чтобы по случайности оказаться в суровом заключении в другой стране?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он пожалел, что вообще затеял всю эту историю с пробегом. Пожил бы под колпаком британской спецслужбы — не переломился бы.

После унизительного конвоирования, к удивлению Дункана, его вывели из тюрьмы на улицу.