Правосудие Девлина - Патриция Брей

– Неужто тебе нечего сказать? – взорвался Стивен. – Это же наш народ! Среди убитых трое детей!

– Я прекрасно тебя слышал. – В его голосе тоже чувствовался гнев. – Что я могу поделать? Я скорблю об их смерти, только они не первые невинные жертвы и не последние. По крайней мере их гибель не будет напрасной.

– Какую же пользу можно извлечь из смерти людей? – с сарказмом спросил Стивен.

– Теперь больше нет невинных, – пояснил Девлин. – Только не после случившегося. Бертранд заставил всех сделать выбор. Либо они поддерживают протекторат, либо присоединяются к повстанческим войскам. Больше нет смысла придерживаться нейтралитета.

– Да, но… – начал Стивен.

Девлина удивило возмущение менестреля. Джорскианская армия с самого начала применяла тактику уничтожения заложников для контроля населения Дункейра. Что ж, настало время и для них испробовать те же меры на своей шкуре.

– Ты, похоже, забыл, как Коллинар сохраняет порядок в Дункейре. Или все выглядит по-другому, когда жертвами становятся свои?

Девлин швырнул бурдюк Стивену. Тот неловко поймал его левой рукой, однако пить не стал.

– А ты, видимо, забыл, что я выступал против казней. Зло есть зло, независимо от того, кто его совершает, – отозвался менестрель.

Девлин прикусил язык, не дав проклятию сорваться с губ. Он ждал этого дня, знал, что он неминуемо настанет, однако продолжать участие в стычке у него не было сил. Лучше бы он позволил менестрелю присоединиться к рейду, тогда новость из Сарны пришла бы поздней. Таким образом, он получил бы возможность подольше сохранить свои иллюзии.

– Ты ведь сам уговаривал меня вести за собой людей, – устало проговорил он. – Ты постоянно напоминал мне, что я – Избранный. Именно ты обещал следовать за мной, какие бы меры я ни посчитал необходимыми для изгнания врагов.

Девлин понимал, что его слова звучат резко, но за ними он прятал свой гнев. Стивен печалится по убитым в Сарне всего несколько часов. Сам Девлин скорбит обо всех погибших и о тех, кому еще предстоит умереть, уже несколько недель. С самого начала восстания он знал, что погибнут невинные, а ответственность за их кровь ляжет на него.

Он скорбит о жертвах, но не позволит горю ослепить его, оставить дело не завершенным.

– Я не думал, что до этого дойдет, – жалким голосом сказал Стивен.

– Тогда ты просто болван!

Суровые слова капитана задели менестреля, но он сознавал, что она права. Драккен тоже не предполагала, что цена, которую им придется заплатить, окажется столь высокой.

– Я в лидеры не напрашивался, – продолжал Девлин. – Но, начав, мы не можем все бросить, поэтому пойдем до конца, каким бы горьким он ни был. Вместо каждого казненного заложника на нашу сторону встанет дюжина новых бойцов. Бертранд заплатит трижды за каждый акт насилия, который совершит, пока я жив.

У джорскианцев не было опыта гражданской войны, а вот у кейрийцев память о долгих годах кровавой междоусобицы еще не стерлась. Девлин не просто учил людей защищать свои дома, он превращал их в армию убийц. Последствия эхом отзовутся на многих поколениях джорскианцев, они станут бедствием для следующих правителей.

– Как иначе мы сможем выиграть войну? Мы должны быть еще более жестокими, чем они. Более хитрыми, безжалостными и готовыми умереть. Нельзя сделать паузу и подсчитать потери, – снова заговорила Драккен.

Девлину странно было слышать собственные слова из ее уст.

– Но когда вернется с войсками Миккельсон…

Стивен не хотел оставлять надежду.

– Миккельсон скорее всего мертв, а значит, армия не придет на помощь. Напрасные надежды только погубят нас. Никто не защитит нас, кроме нас самих, рассчитывать не на кого. Я именно этому учу вас. Один в поле не воин, а вот если мы будем бороться вместе, тогда станем непобедимыми.

Враг – наковальня, о которую они либо разобьются, либо выкуют армию, какой Джорск еще не видывал. К победе он ведет их или к поражению, его душа все равно проклята за все содеянное и за все, на что он готов пойти на пути к победе.

Судя по выражению лица Стивена, стало ясно, что он пришел к таким же выводам. Прежний Стивен проклял бы Девлина или умолял бы найти иной способ выиграть войну. Перед ними сидел уже другой человек, который просто вздохнул и поднес бурдюк к губам.

– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, – только и сказал он.

– Не сомневайся.

21

Сердце Миккельсона забилось, когда вдали показались бастионы Калларны. Левая ладонь зачесалась, напоминая о клейме, которое он теперь носил. Тавро зажило быстро и без последствий, но знак оказался нелегким бременем. Где-то на подсознательном уровне майор всегда помнил о нем и о кольце Избранного тоже.

Путешествие из Эскера далось нелегко, однако с помощью денег капитана Драккен и одолженной одежды ему удалось проскользнуть мимо патрулей и пробраться в Аркильд, где все еще властвовал Олафур. Но даже там майор всегда оставался начеку, сохраняя свой маскарад, пока до Калларны не остались считанные часы пути.

Предыдущую ночь Миккельсон провел на постоялом дворе, отскребая грязь двухнедельной дороги. Утром он сбрил бороду, заплел волосы в косу и вынул из мешка тщательно упакованный мундир. Хозяйка постоялого двора удивленно захлопала глазами, заметив, как преобразился ее гость, но деньги взяла и ни о чем не спросила.

Майор очень много размышлял о том, как ему начинать переговоры в Калларне. В некотором смысле его можно считать дезертиром. В конце концов, Миккельсону приказали оставаться в Эскере и во всем помогать сельваратским союзникам. Приказ подписал маршал Ольварсон, а король скрепил своей печатью. И он во всем следовал распоряжениям, пока не осознал, что союзники на самом деле оказались оккупационными войсками. А прежде чем он успел что-либо сделать, его обезоружили и посадили под замок под видом гостя сельваратской армии.

Не в силах изменить своего положения, Миккельсон отверг все басни принца Арнауда о протекторате, которыми тот хотел сломить непреклонного майора. Он понимал, что принц лжет, и приказы, которые ему привели в доказательство, наверняка поддельные. Майор пребывал в твердой уверенности, пока капитан Драккен не освободила его и не рассказала о реальном положении дел и о том, что король Олафур предал их всех, пожертвовав восточными провинциями, чтобы сохранить контроль над остальным королевством.

Миккельсон знал, что многие другие в армии чувствовали себя обманутыми. Все они, не говоря об уроженцах захваченных земель, поклялись защитить Джорск, не дожидаясь, пока их страну растащат на части. Именно эти войска майор надеялся перетянуть на сторону Девлина.