История России с древнейших времен. Том 4. От Княжения Василия Дмитриевича Донского до кончины великого князя Василия Васильевича Темного. 1389-1462 гг. - Сергей Соловьев

Чем кончились неприятности Фотия с московским князем, неизвестно; летописец говорит только, что клеветники, бывшие в числе людей, близких к митрополиту, принуждены были бежать от него из Москвы к черниговскому владыке и оттуда в Литву к Витовту; это известие может показывать нам, что Василий Димитриевич взял наконец сторону митрополита, почему клеветники и принуждены были бежать из Москвы. Но они бежали к Витовту, сердитому уже на Фотия за предпочтение Москвы Киеву; теперь враги Фотия стали внушать литовскому князю, что митрополит переносит из Киева в Москву все узорочье церковное и сосуды, пустошит Киев и весь юг тяжкими пошлинами и данями. Эти обвинения были для Витовта желанным предлогом покончить дело с митрополитом, жившим в Москве, и поставить своего в Киев; он собрал подручных себе князей русских и решил с ними свергнуть Фотия со стола Киевской митрополии, после чего послали в Константинополь с жалобою на Фотия и с просьбою поставить на Киев особого митрополита, Григория Цамблака, родом булгара. Но те же самые причины, препятствовавшие прежде исполнить желание Витовтово, существовали и теперь в Константинополе: по-прежнему здесь существовала тесная связь с единоверным двором московским, уже скрепленная родственным союзом; по-прежнему здесь не любили чужих избранников и при бедственном состоянии империи надеялись получить большую помощь от своего Фотия, чем от Витовтова Григория, болгарина. Просьба литовского князя была отвергнута. Тогда Витовт, приписывая этот ответ корыстолюбию константинопольского двора и патриарха, которые хотят ставить своего митрополита по накупу – кто им больше даст и будет в их воле, будет отсылать к ним русские деньги, созвал владык и архимандритов и объявил им о необходимости поставить своего митрополита. «Жаль мне смотреть на все это, – говорил Витовт, – чужие люди станут толковать: „Вот государь не в той вере, так и церковь оскудела; так чтоб этих толков не было, а дело явное, что все нестроение и запущение церкви от митрополита, а не от меня“». Епископы отвечали: «Мы и сами не в первый раз слышим и видим, что церковь скудеет, а император и патриарх строителя доброго к нашей церкви не дают». Но по другим известиям, епископы, по крайней мере некоторые, только по принуждению решились разорвать связь с Фотием, и потом из самой Витовтовой грамоты видно, что, разрывая с Фотием, они не хотели разрывать с Константинополем и, подумав, отвечали своему князю: «Пошлем еще раз в Царьград, к императору и патриарху». Витовт отправил послов в Константинополь в марте месяце 1415 года с угрозою, что если там не исполнят его желание, то в Киеве будет поставлен митрополит своими русскими епископами; срок послам назначен был Ильин день, последний срок – Успение; но потом императорский и патриарший послы, возвращавшиеся из Москвы чрез литовские владения, упросили отложить до Филиппова дня. Но когда и этот срок прошел, то Григорий и был посвящен собором русских епископов. Фотий, узнавши о замыслах Витовтовых, поспешил отправиться в Киев, чтоб там помириться с литовским князем, если же это не удастся, ехать в Царьград и там препятствовать исполнению намерения Витовтова; но на границах литовских владений митрополит был схвачен, ограблен и принужден возвратиться в Москву.

Чтоб оправдать свой поступок, южнорусские епископы отправили к Фотию послание, в котором вообще упрекают его в каких-то неправильных поступках, замеченных ими в самом начале его управления, потом упоминают о какой-то важной вине, признать которую предоставляют собственной совести Фотия, сами же объявить ее не хотят, не желая опозорить его. В соборной грамоте об избрании и посвящении Григория, написанной от имени 8 епископов, говорится, что епископы, видя церковь киевскую в пренебрежении от митрополита, который, собирая доходы с нее, относит их в другое место, где живет, по совету великого князя, всех других князей, бояр, вельмож, архимандритов, игуменов, иноков и священников поставили в митрополиты Григория, руководствуясь уставом апостольским, прежним примером русских епископов, которые при великом князе Изяславе сами поставили митрополита Клима; потом примером единоплеменных болгар и сербов. «Этим поступком, – говорят епископы, – мы не отделяемся от восточной церкви, продолжаем почитать патриархов восточных, митрополитов и епископов отцами и братиями, согласно с ними держим исповедание веры, хотим избежать только насилий и вмешательства мирского человека, симонии и всех беспорядков, которые происходили недавно, когда Киприан, Пимен и Дионисий спорили о митрополии». Епископы хотят избежать симонии, в которой упрекают константинопольский двор; но в 1398 году луцкий епископ Иоанн обязался дать королю Ягайлу двести гривен и тридцать коней, если тот поможет ему получить Галицкую митрополию. Витовт с своей стороны выдал окружную грамоту о поставлении Григория, в которой выставляет те же самые причины события и, описавши подробно ход дела, заключает: «Пишем вам, чтоб вы знали и ведали, как дело было. Кто хочет по старине держаться под властию митрополита киевского – хорошо, а кто не хочет, то как хочет, знайте одно: мы не вашей веры, и если б мы хотели, чтоб в наших владениях вера ваша истреблялась и церкви ваши стояли без устройства, то мы бы ни о ком и не хлопотали; но когда митрополита нет или епископ который умрет, то мы бы наместника своего держали, а доход церковный, митрополичий и епископский себе бы брали. Но мы, желая, чтоб ваша вера не истреблялась и церквам вашим было бы строение, поставили собором митрополита на киевскую митрополию, чтоб русская честь вся стояла на своей земле». Фотий с своей стороны издал также окружное послание к православному южнорусскому народонаселению. Не упоминая о Витовте, митрополит в очень сильных выражениях порицает поступок Григория Цамблака и епископов, его поставивших. Из послания узнаем, что Григорий ездил сперва в Константинополь на поставление, но был там лишен священнического сана патриархом Евфимием и едва спасся бегством от казни. Этот случай Фотий приводит в доказательство бескорыстия константинопольского двора, ибо как сам Григорий, так и прежде его Феодосий полоцкий обещали много золота и серебра за свое поставление, но не получили желаемого. Фотий требует от православных, чтоб они не сообщались с епископами, замыслившими разделение митрополии.

Цамблак, славившийся между современниками красноречием, остался верен правилу, выраженному в послании поставивших его епископов, т. е. остался верен православию. В наших летописях сохранилось известие, будто бы он задал вопрос Витовту: зачем тот не в православии? И будто бы Витовт отвечал, что если Григорий поедет в Рим и оспорит там папу и всех мудрецов его, то он со всеми своими подданными обратится в православие. Это известие может указывать только на побуждения, которые заставили Григория отправиться вместе с посольством Витовтовым на Констанцский собор. Литовское посольство прибыло в Констанц уже к концу заседания собора, на который оно явилось 18 февраля 1418 года вместе с послами греческого императора Мануила, имевшими поручение начать переговоры с папою о соединении церквей. Посольство греческое и литовское были приняты торжественно, получили право отправлять богослужение по своему обряду, но уехали ни с чем, потому что собор разошелся, не начавши совещания о соединении церквей. Григорий жил недолго по возвращении из Констанца; он умер в 1419 году. В это время вражда к Москве остыла в Витовте, и все внимание его было поглощено отношениями польскими; вот почему по смерти Цамблака он не старался об избрании особого митрополита для Киева, и Фотий снова получил в управление церковь южнорусскую. Извещая об этом событии православных, он пишет: «Христос, устрояющий всю вселенную, снова древним благолепием и миром свою церковь украсил и смирение мое в церковь свою ввел, советованием благородного, славного, великого князя Александра (Витовта)». В 1421 году мы видим Фотия на юго-западе: во Львове, Владимире, Вильне; а в 1430 году он был в Троках и в Вильне у Витовта вместе с московским великим князем Василием Васильевичем, причем литовский князь оказал большую честь митрополиту; такую же честь оказал ему и преемник Витовта, Свидригайло.

Мы видели, каким важным шагом ознаменовал свою политическую деятельность Фотий на севере, в Москве, объявивши себя торжественно на стороне племянника против дяди; при жизни Фотия открытой вражды не было и Юрий признавал старшинство племянника, но тотчас по смерти митрополита князья снова заспорили и стали собираться в Орду. Усобицы между Василием и Юрием происходили, когда митрополита не было в Москве, и мы с уверенностию можем сказать, что присутствие митрополита дало бы иной характер событиям, ибо мы видели, как митрополит Иона сильно действовал в пользу Василия Темного; мы видели, как побежденные князья требуют у победителя, чтоб он не призывал их в Москву в то время, когда там не будет митрополита, который один мог дать им ручательство в безопасности.