Проникновение - Ава МакКарти

Руссо все еще качал головой.

— Персональный менеджер Сальвадора знает его в лицо. Для того чтобы удостоверить личность вкладчика, он не будет полагаться на файл.

— Случилось так, что они ни разу не встретились. Когда вы перешли на новую должность и передали счет моего отца другому менеджеру, отец перестал пользоваться счетом. Ну а потом, как известно, его арестовали. Он долго не был на Багамах. Восемь с лишним лет ни у кого ни разу не возникло причин открывать этот файл.

— Но ваша фотография…

— Моя фотография на паспорте достаточно старая и вряд ли вызовет какие-либо подозрения. Она вполне могла быть на заявке, составленной почти девять лет назад.

Руссо криво усмехнулся.

— Не сомневаюсь. Но заявка подписана вашим банкиром. Все прочие документы в файле — подробности трансакций, уведомления — подписаны мной. Подписи не совпадут.

В ответ Гарри тоже усмехнулась.

— Насколько я помню, на бланке заявки есть специальный пробел для второй подписи. Заместитель моего банкира собирался поставить свою подпись, но его грубо оттолкнули. Следовательно, ничто не мешает вам внести туда свое имя и тоже подписать фотографию, верно?

Руссо отхлебнул виски и утер рот тыльной стороной ладони. Гарри изо всех сил старалась сохранить на лице улыбку.

— И можно не беспокоиться о том, что имя моего банкира будет выглядеть неуместным рядом с вашим, — добавила она. — Случилось так, что мой банкир — ваша прежняя начальница, Глен Хэмилтон. Вот вы оба и расписались на бланке заявки нового клиента. Что может быть естественнее?

Нахмурившись, Руссо вновь схватил графин.

— Все это замечательно, но как быть с инструкциями о проведении торговых операций, хранящимися в файле? Они исходили от Сальвадора, а не от вас. Все они подписаны его персональным кодовым словом — тем, которое он вписал в бланк своей заявки. Кодовые слова не совпадут.

— По счастливому стечению обстоятельств мы оба выбрали одно и то же кодовое слово. — Она посмотрела на него в упор и жестко произнесла: — Pirata.

По тому, как вспыхнули глаза Руссо, Гарри поняла, что не ошиблась. В ту же секунду она почувствовала, как по телу прокатилась волна дрожи.

— Все равно невозможно, — отрезал Руссо. — Эти личные идентификационные файлы содержатся в хранилище. Доступ к ним имеют только персональные менеджеры клиентов. Я уже говорил вам, что больше не обслуживаю счет вашего отца.

— Вы — вице-президент отдела международных отношений с клиентами. Уверена, что если вы хорошенько постараетесь, то получите доступ.

— Файлы хранятся в условиях строжайшей секретности. Я что, должен проскользнуть мимо полудюжины вооруженной охраны и взорвать хранилище? — Руссо потянул себя за галстук-бабочку. — Единственный способ заполучить личный идентификационный файл — это обратиться через официальные каналы, что подразумевает регистрацию каждого изъятия и вложения. Неужели вы думаете, что я собственноручно распишусь в том, что добился возможности их подделать?

— Ну а кто забьет тревогу? Подмены никто не заметит. Счет моего отца лежит без движения. А тот файл, который был заведен на меня сегодня, так и пробудет в спячке до скончания века, поскольку я не собираюсь им пользоваться.

— А если Сал захочет забрать свои деньги? Что тогда?

— Не волнуйтесь, до этого не дойдет. Как только я получу деньги, мы с ним обо всем договоримся. Отец не сможет потребовать деньги, не подставив меня под огонь, чего он никогда не сделает. И потом, не такой это счет, вокруг которого Сал Мартинес хотел бы поднять шум. — Гарри качнулась на своем табурете и облокотилась на стойку бара. — Расслабьтесь. О подмене никто не узнает. Может, «Розенсток» и поведен на безопасности, но главная-то его задача — хранить в тайне личность клиента, а не беспокоиться о том, чтобы эту личность не подменили.

Руссо, деланно рассмеявшись, покачал головой.

— Вы, я вижу, очень хорошо все продумали. Но, тем не менее, вы понятия не имеете, о чем просите. Абсолютно!

Оттолкнувшись от барной стойки, он прошел на середину зала, раскинул руки и повертелся вокруг собственной оси, как флюгер, после чего остановился и посмотрел на нее в упор.

— Вот что я вам скажу. — Подняв руки ладонями кверху, Руссо широким жестом обвел витиевато изукрашенный купол, президентское кресло и тусклую, но, надо полагать, бесценную живопись маслом, развешанную по стенам. — Знаете, через что мне пришлось пройти, чтобы сюда попасть? Знаете, с чего я начал? — Он ткнул пальцем в Гарри. — Я начал в этом банке с должности мальчика на побегушках, когда мне было семнадцать лет. Я сдавал в чистку чужое белье. Я заказывал для других бизнес-ланчи в модных ресторанах. Я носил им пончики на завтрак. Но знаете, чем я еще занимался, кроме этого?

Он двинулся на Гарри, для большей убедительности сопровождая свои слова похлопыванием тыльной стороной одной ладони по другой.

— Я научился выстраивать связи. Я научился быть полезным для людей. Для нужных людей. Я превратил свое умение узнавать лучшие рестораны, лучшие места для развлечений в бизнес. Чтобы произвести впечатление на клиентов, я заказывал билеты в необычные места, о которых до этого никто и слыхом не слыхивал. Я составил список всех корпоративных шишек. Я записывал, когда у их жен дни рождения, как зовут их детей. Я стал незаменим. Я начал в этом банке с побегушек, а теперь сам этот чертов банк у меня почти что на побегушках!

Умолкнув, Руссо подошел к Гарри вплотную. Он склонился над ней, упершись ладонями в края ее табурета, и обдал ее едкими парами виски.

— А теперь скажите мне, — мрачно произнес он. — С какой стати я стану всем этим рисковать? С какой стати начну орудовать в собственном банке, зная, что тем самым подписываю себе смертный приговор?

Гарри надеялась, что Руссо не почувствовал ее страх, не уловил запах пота, градом катившегося у нее по спине. Она зажала конверт между средним и указательным пальцами и помахала им туда-сюда у Руссо перед носом, как бы изображая автомобильные «дворники».

— Подумайте, что будет, если все это всплывет. На вашем месте я бы выбрала меньший риск и подменила бы файлы.

Руссо выпрямился. Ноздри его раздулись от гнева. Улучив момент, Гарри слезла с табурета, бросила конверт на стойку бара и направилась к двери.

— Я записала номера счетов на первой странице, — холодно произнесла она. — Мне нужно, чтобы подмена была сделана до того, как банк откроется завтра утром.

Дойдя до дверей и взявшись за ручку, Гарри обернулась. Руссо, достав из бара бутылку виски, приканчивал ее одним глотком.

— Да, и вот еще что, — добавила она. — Я разослала копии отчета в несколько разных мест. Пока что я могу придержать эту информацию, но, если со мной что-то случится, все собранные материалы сразу же шумно всплывут на поверхность.

Руссо смерил ее долгим взглядом и снова наполнил бокал. Гарри отчаянно захотелось, чтобы ее угроза была реальной, а не пришедшей ей в голову секунду назад.

Прислонившись спиной к бару, Руссо внимательно поглядел на нее.

— Я думаю, вы блефуете.

— Вы забыли, что я — не мой отец. Я никогда не блефую.

Но Руссо лишь отсалютовал ей своим бокалом и улыбнулся.

Глава сорок восьмая

— Почти вовремя, — сказал Леон, глядя, как Куинни рядом с ним нащупывает откидное сиденье.

— Какого хера тут встречаться? — Куинни наклонился, пытаясь разглядеть кресло. Его лысая башка сияла в мерцающем отсвете экрана. — Сраный гадюшник!

Леон обвел взглядом пустой кинозал и пожал плечами. В кинотеатре, сыром и грязном, пахло вчерашним дождем. Ремонта здесь не было лет пятьдесят, а нынче здание со дня на день собирались перестроить под игорный клуб. Куинни был прав: гадюшник и есть. Но при всем том здесь было безопасно. Леон глубже забился в кресло последнего ряда, натянув на себя свой анорак, как кокон. Последние два дня он торчал здесь почти все время. С тех самых пор как узнал, что случилось с Салом.

— Вот мой отчет, — тихо произнес Куинни, протянув Леону белый конверт. Потом помедлил, критически оглядел пустые пакеты из-под чипсов на полу и мятую одежду Леона и отвел руку за спину. — Бабки вперед.

Леон, фыркнув, полез в карман и вынул оттуда собственный конверт.

— На.

Он посмотрел, как Куинни пересчитывает деньги. Со своей лысой башкой и толстыми губами тот походил на тролля. Куинни работал на совесть, но Леон выносил его с трудом. Как-то раз он уже нанимал этого типа — пять лет назад, когда Мора потребовала развода. Она божилась, что никого другого у нее не было, но Леон ей не поверил. Куинни доказал его правоту, предоставив ему кипу глянцевых фотографий, на которых Мора вовсю зажималась с длинным блондинистым типом. Тем самым, что неделю назад на вокзале ерошил волосы его сына.