За серой полосой - Кайко Юрьевич

— Прости, мурава! Я, наверное, слишком много от тебя взяла. Но мать земля щедра, она ещё напоит тебя! — прошептала я, когда один из степняков рывком поднял меня с пожухлой травы. Кочевник насильно всунул мои указательные пальцы навстречу друг другу в "оковы мага" — серебряную трубочку, выполненную в виде двух голов дракона, сросшихся затылками. Всё, теперь без посторонней помощи я не могла освободиться — вынуть пальцы обратно не давали загнутые зубцы, обильно покрывавшие внутреннюю поверхность "оков", а сплести даже самый простой Узор мне отныне не давало серебро. Видно этого степняку показалось мало, и он вдобавок стянул мне запястья грубой верёвкой, больно врезавшейся в кожу. Потом седоусый воин зашелся лающим смехом, одной рукой перебросил меня поперёк лошадиного хребта и с гиканьем повернул скакуна обратно, туда, где его соплеменники всё ещё обстреливали тёмную.

Фалистиль отчаянно взмахивала клинком, отбивая стрелу за стрелою. Но и кочевники не терялись — они стали окружать тёмную с разных сторон. Теперь отбиваясь от одного лучника, Фа неминуемо открывала спину другому, чем тот и пользовался, с непонятной мне злобной радостью направляя очередную стрелу в эльфу. Гибкая спина лишь болезненно вздрагивала от хищных клевков тяжелых наконечников, но руки всё ещё продолжали вращать острый клинок, на лету перерубающий стрелы. Похоже, Фалистиль как-то могла лечить себя, ведь она владела магией Жизни гораздо лучше меня, да и достающая сюда струйка от тёмного древа добавляла ей сил.

Тогда четверо кочевников отложили луки и взялись за сабли. Подступив вплотную, они связали тёмную ближним боем, а оставшиеся спеленали Фалистиль петлями арканов. Скоро всё было кончено. Темной на пальцы одели "оковы мага", опутали верёвками и, так же как и меня, перекинули через лошадиную спину. Спустя полчаса неторопливой рыси нас привезли к невольничьему каравану, где небрежно скинули на землю, словно мешки с зерном.

— Ух, какие красотки! А сиськи-то какие ядрёные! — Один из степняков, стороживших до этого других невольников, подскочил и грубо ухватил меня за грудь. — Тахнуд, дашь мне позабавиться с одной из них? Вот с этой, светловолосой, а то я ещё ни разу эльфу не пробовал.

— А ты, Калымыс, хочешь потом всю дорогу до баронств проехать со спущенными штанами? Они же магини всё, поголовно! Только начнёшь к такой моститься, так сразу понос прохватит, будешь потом в степи кусты искать. И не смотри, что им "драконьи головы" одели — при касании, от проклятья никакое серебро не поможет.

Жаждущий плотских утех степняк налился краской, сплюнул мне на куртку и отошел в сторону, что-то недовольно бурча себе под нос. Меня и Фа освободили от пут, но оставив "оковы", а потом втолкнули в клетки, установленные на повозках с огромными дощатыми колёсами. Послышался гортанный крик старшего над караваном. Степняки влезли на коней, возницы защелкали тяжелыми бичами, флегматичные длиннорогие волы качнулись вперёд и повлекли за собой отчаянно заскрипевшие возы. Нас повезли обратно к горам, чтобы затем продать на рынке в Вольных баронствах как рабов. Ну, почему, почему они с нами так? Что мы им сделали?!

— Сумрачная Итиль, чем я прогневила тебя, почему ты отвернула от меня лик свой? Ведь ты же знаешь, что все мои помыслы устремлены лишь к славе и процветанию возлюбленного тобой народа тёмных эльфов!

Королева Милистиль молилась неумело, но истово, от всего сердца. Унынье, охватившее её в последнее время от бесконечных неудач, заставили королеву даже вспомнить о богине, чего никогда прежде не было. Ведь положение у кланов дроу и в самом деле складывалось аховое.

— Почему, почему ты меня не остановила, Сумрачная, когда я давала согласие Хосу отправить его демонов к смертному магу? Ты же всевидящая, значит, видела сомнения в моей душе! И не удержала от опрометчивого шага… — Сбивалась с мольбы на упрёки Милистиль. — Меня не сильно тревожит мгновенная гибель слуг Хоса, нет, меня приводит в отчаянье то, что теперь прямо в сердце священной рощи буйно разрослось злое дерево!

Правительница не удержала горькую слезу, медленно скатившуюся по бархатной щеке при воспоминании о том страшном дне. Хлопок свернувшегося портала, ударивший порванными нитями Узора по всем присутствующим, предсмертный стон упавшего мага, который держал тот злополучный портал, и растущая с невероятной скоростью аралия, которая начала жадно высасывать потоки силы из древа Жизни. И ничто не могло остановить злое дерево, даже Хосовы плети магии разрушения, и те оказались бессильны перед паразитом. Чтобы заросли колючего растения не поглотили священную рощу окончательно, королеве пришлось отдать приказ Чёрному Дубу погрузиться в зимнюю спячку.

В тёмный лес пришла поздняя осень. За какой-то час пожухла, свернулась, облетела листва в вечнозелёном лесу, засыпав собой ухоженные дорожки, пропиталась желтизной шелковистая трава лужаек, и умолк звенящий ручеёк, так любимый королевой. Жизнь в роще остановилась. Но зато остановился и буйный рост аралии — её светло-коричневые побеги местами почернели, стали похожи на демонское переплетенье ржавой металлической проволоки.

А в клане Белого Тополя царило веселье. Неизвестно по какой причине, но дроу ослабили душащий натиск тёмной магии на светлую рощу! Ликовали все, только по-разному: среди простых воинов гудело буйное веселье, а в тиши королевского кабинета проявление чувств было куда как более сдержанным. Его величество вместе с советниками, магами и военачальниками гораздо сильнее интересовались причинами внезапных изменений в планах тёмных. Почему они отказались от тактики давления, ведь казалось ещё чуть-чуть, одно усилие, и светлый лес дрогнул бы! Что же произошло — случайный кратковременный сбой, оправившись после которого вновь хлынут потоки от тёмных древ? Или, не рассчитав силы, дроу так утомили свои дубы, что они "уснули"? К сожалению, в распоряжении совета были одни догадки, на основании которых нельзя было строить каких-либо планов. Единственное, что мог достоверно доложить старший мастер Узора, это результаты замера магического фона.

По ним выходило, что со стороны молодых рощ Развесистого дуба, Ночного Дуба и старой рощи Чёрного клёна тёмная магия продолжала по-прежнему влиять на светлый лес. А вот с четвёртой стороны, от клана Чёрного Дуба, откуда прежде шел самый интенсивный поток силы, почему-то наступило полное затишье.

— Насколько я успел изучить Милистиль, — осторожно начал бывший посол в клане Чёрного Дуба. — она так просто никогда не отступается от своих планов. И, если эти планы нарушились, значит, что-то ей помешало, и помешало серьёзно.