Современная датская новелла - Карен Бликсен

— Правда, у всех остальных великолепные зубы, разве что с пломбами тут и там, а что до путешествий — знаете, большинство участников встречи вряд ли успели побывать много дальше нашей Ютландии.

Говором мой шофер не походил на ютландца — не то я, конечно, назвал бы какую-нибудь другую провинцию.

И правда, от этих слов шофер немного повеселел, он быстро метнул в меня взглядом и кивнул понимающе. Но в остальном, похоже, мы ни на шаг вперед не продвинулись, а, напротив, скатились назад, к льдинам Балтийского моря.

Водитель вдруг резко затормозил.

— Вы уж извините, — проговорил он, и было видно, что вот-вот готов расплакаться, — кажется, я слишком далеко заехал.

— Не имеет значения, — сказал я, чтобы его успокоить.

Он хотел повернуть машину.

— Уж я, знаете ли, выключу счетчик.

— Нет, нет, — торопливо возразил я, — я даже рад буду подальше куда-нибудь прокатиться, включите-ка снова счетчик, видите, я передумал, словом, вперед!

Водитель чуть помедлил.

— А куда ехать-то?

— Прямо вперед, и все тут! — заявил я. — Я вам скажу, когда мы будем у цели.

Я поглядел на счетчик и стал прикидывать, сколько осталось у меня денег, — что ж, пожалуй, еще изрядный кусок можно проехать!

Мы покатили дальше мимо загородных вилл и въехали на недостроенный бетонный мост, который неожиданно кончился, так что нам пришлось повернуть назад и отыскать для нашей прогулки другую, более заурядную трассу.

Я уже не размышлял о старых друзьях, а лишь смотрел в боковое окно. Почти ничего, кроме полей, теперь я не видел. Какое-то время рядом с нами бежала железнодорожная насыпь, но потом вдруг свернула в сторону и пропала, а может, это проселок свернул в сторону от нее. Поля были пустые, стало быть, не давали пищи для разговора. По счастью, тучи не до конца заволокли небо, так что сквозь них просеивался, озаряя пейзаж, слабый лунный свет, и чуть погодя я заметил три белые башни, должно быть, бензоцистерны, но, пока мы ехали мимо, они сместились у нас на глазах — первая спряталась за две другие и стало казаться, будто цистерн только две, но в то же время думалось: может, их даже четыре, а не то — пять, и они так хитроумно расставлены, что с проселка всякий раз видны только две или три; можно ежедневно проезжать мимо и думать, что их всего три, тогда как на самом деле их много больше.

Слегка смущало меня и другое: все же я точно не знал, что там в этих цистернах — бензин, нефть или, может, керосин, а не то еще что-то, уксус, к примеру, тут, конечно, недолго и оплошать, так что будешь выглядеть дурак дураком, но, с другой стороны, отчего бы не сказать несколько слов про цистерны, не заговаривая впрямую об их содержимом, в таком примерно духе: «Смотрите, какие громадины, интересно, доверху они наполнены или нет?»

Как-никак цистерны все же получше каких-то льдин и вполне могут послужить нам отправной точкой к беседе. Я уже раскрыл рот, чтобы высказаться насчет цистерн, и повернулся к шоферу, но тут увидел, что и он тоже пялится на них и при этом беззвучно шевелит губами. Что, если он готовится сказать в точности то же самое, я ведь могу сорвать весь его замысел. От одной этой мысли меня прошибло потом.

Чтобы выиграть время, шофер сбавил скорость. Я взглянул на счетчик: 13 крон 40 эре… 13 крон 60 эре… Такие деньги у меня еще есть.

От развилки разбегались в разные стороны две дороги. Я не знал, какая из них таит в себе больше отправных точек для беседы, и предложил водителю свернуть влево. Ошибку свою я понял сразу: дорога оказалась колдобистая, к тому же спускалась в ложбину, и по бокам ничего не было видно, разве что изредка мелькнет какое-нибудь деревцо, да уж так испуганно встрепенется, словно мы разбудили его светом автомобильных фар, а не то вдруг высветится белый фронтон дома и тут же отступит назад, во мрак. Минутой позже водителю пришлось опять сбавить скорость — оттого что в световой клин попал заяц. Косой метался из стороны в сторону, вверх-вниз скакал белый короткий хвостик, но всякий раз, когда мы уже думали, что заяц наконец удерет во тьму, спасительную и свободную от машин, он вдруг, словно натолкнувшись на невидимую преграду, снова выскакивал на дорогу и бросался в другую сторону.

Шофер еще больше замедлил ход. Я видел, он весь в поту, к тому же дорога теперь шла в гору. Машину подбрасывало на колдобинах, и мотор обиженно рычал.

— Хорошо бы здесь остановиться, — нервно проговорил водитель; страшась оторвать от руля руки, он слизнул языком пот с верхней губы, — но, боюсь, потом трудно будет гнать по холму машину: уж очень развезло дорогу.

Я смотрел на зайца. Тот тоже замедлил ход, но по-прежнему никак не мог отскочить в сторону и уйти.

— Далеко еще? — спросил шофер.

— Куда? — по дурацки переспросил я, но, спохватившись, добавил: — Нет, кажется, уже близко.

Я снова взглянул на счетчик: 16 крон 20 эре… У меня с собой восемнадцать крон.

— Через минуту будем там, — сказал я.

Мы въехали на вершину холма.

— Остановите машину! — крикнул я. — Здесь легче будет развернуться!

Водитель остановил машину и посмотрел на меня усталым взглядом.

— Назад повернуть, что ли?

Заяц, скакавший впереди, тоже остановился и присел, навострив уши. Я вдруг сообразил, что должен оплатить обратный путь.

— Да, поезжайте назад, а я сойду здесь.

Заяц на миг повернулся к нам мордочкой — только и блеснули красные заячьи глазки. И тут же метнулся во тьму.

Шофер развернулся. Наездили 16 крон 60 эре. Я отдал водителю мои восемнадцать крон и еще мелочь в придачу и сошел на дорогу. Шофер ссыпал деньги в кошелек, снова уселся за руль и опустил боковое стекло.

— Может, подождать вас здесь? — спросил он.

— Нет, поезжайте! Счастливого вам пути!

Я огляделся вокруг, привыкая к потемкам. На одной стороне — деревья, на другой — черные поля. Ни единого огонька нигде, ни единого дома.

Шофер все не отъезжал — ждал, наверно, что передумаю.

— Видите ли, я решил прогуляться домой пешком. Уверен, что мне время от времени полезно совершать прогулки на свежем воздухе. Сами понимаете, при моей сидячей работе… Но прогулка в оба конца отнимает чересчур много времени, высыпаться тоже ведь надо, вот я порой и беру машину и мчусь наугад в голубую — простите, в черную — даль, а после возвращаюсь домой пешком. Сколько бодрости дают такие прогулки, мышцы работают с предельной нагрузкой! Попробуйте как-нибудь. Разумеется, не сейчас, когда вы за рулем.

Но водитель все не отъезжал.

— Что до меня, я предпочел бы дневные прогулки, — обронил он.

Я обрадовался, что он наконец надумал что-то сказать, и невольно у меня вырвалось:

— Еще бы! — но я тут же поторопился добавить: — Я и сам был бы рад гулять днем: чего только не увидишь, да и время летит быстрее, но, увы, днем я занят работой.

— Вот оно что, — отозвался шофер.

Я зашагал вперед. Дорогу и впрямь развезло, но если держаться у самой обочины, ноги меньше увязают в грязи. Уже изрядно отойдя от машины, я услышал, что шофер тронул с места и медленно поехал за мной.

Я принялся насвистывать. Не потому, что воображал, будто он слышит мой свист, просто всегда ведь видно, когда человек свистит: походка у него другая и он будто размахивает руками, словно горит желанием еще идти и идти.

Чуть погодя водитель нагнал меня и опустил боковое стекло.

— Может, все же поедете со мной в город?

— Нет-нет, — со смехом ответил я, — весь вечер я ждал этой прогулки.

— Кажется, начинается дождь, — ответил водитель, наполовину высунувшись в боковое окно.

Я вскинул голову. Кое-где небо покрылось тучами, дул влажный ветер, но признаков дождя я не видел.

— Сказать по правде, у меня и денег нет на обратный проезд. Я всегда беру с собой ровно столько, сколько нужно на дорогу в один конец, — еще не устоишь против соблазна снова усесться в машину. Надо держать себя в строгости — не то я скоро бросил бы эти прогулки!

— Вот оно что, — разочарованно повторил водитель и поднял стекло.

Я зашагал дальше, дорога под уклон, и пока шагал отлично. Машина тихо ехала за мной.

Я спустился к проселку и прошел по нему еще изрядный кусок — тут только я обернулся и увидел, что машина исчезла. Слегка подосадовал я, что не сумел растормошить паренька, но, коль скоро я так оплошал, нам и правда лучше было расстаться.

Шел я довольно быстро — ведь теперь под ногами стелился асфальт. Приятно, легко было идти поначалу, но скоро у меня заныли коленки. Я стал щадить их, стараясь как можно меньше сгибать ноги и разом ставить на асфальт всю стопу, но скоро уже ныли не только коленки — боль вселилась в щиколотки и в ляжки. Да, вовремя я спохватился, что мне необходим моцион… Тут я изобрел новую тактику: на каждом десятом шагу я приседал, таким способом меняя нагрузку на мышцы ног. Добрый десяток приседаний сделал я, но потом, присев в очередной раз, никак не мог разогнуться. Меня тянуло попросту сесть на землю, но тут стал накрапывать дождь, что мне, разгоряченному ходьбой, показалось необыкновенно приятным. Я расстегнул плащ, сунул галстук в карман, сделал глубокий вдох — и занемевшие ноги начали отходить. Тут я решил по-иному распределять свои силы — припадать попеременно то на одну, то на другую ногу. И впрямь какое-то время я успешно продвигался вперед, пока не пришлось обойти огромную лужу, и одну из ног — сейчас не помню какую — свела судорога, и, чтобы не свалиться в лужу, мне пришлось усесться на корточки. Пока я сидел и размышлял, нельзя ли хоть часть пути пройти на руках, впереди вдруг блеснул огонек. Судорогу сразу будто рукой сняло, и я пошел на свет самым обыкновенным шагом, а подойдя поближе, увидел, что огонек мерцает в машине, стоящей на боковой дороге. За рулем сидел мой таксист — просто он приехал сюда кружным путем.