Спасение Души. Возвращение - Георгий Бадашвили

«Что я упускаю? На что именно я должен обратить внимание?» – спросил я себя и тут же произнёс вслух ответ: «Сэр Тимоти, не соизволите ли обнаружить наших врагов?»

По лицу седого архинквизитора пробежала грозная ухмылка. Ничего не ответив, он переглянулся со своими коллегами, после чего все трое стали спиной к спине, образуя треугольник. Выставив перед собой ладони, Тимоти закрыл глаза и своим низким хриплым голосом произнёс: «Вакаан ваа Каана ваэ», – его второй соратник продолжил, – «Даэ ге Гра гаадэ», – затем третий, – «Имина кий Насага». После произнесённого ими заклинания они одновременно резко хлопнули в ладоши. «Советую всем приготовиться», – каркнул Тимоти.

С моей стороны было глупо надеяться, что архинквизиторы смогут каким-то сказочным путём развеять этот неземной мрак вокруг нас. Тьма была живой, движущейся и переливающейся со стены на стену. Её будто кто-то контролировал и направлял туда, куда ему было нужно. Даже наши источники света, заклинания и пузырьки алхимиков не могли развеять эту проклятую демоническую тьму.

Тем не менее, произнесённое архинквизиторами заклинание сработало: в самом отдалённом углу зала, в нескольких метрах от земли, появилось тускло поблёскивающее, словно отлитое из красного стекла, существо. Вцепившись когтями в стену, оно наблюдало за нами, притаившись.

Видимо я был не единственным, кто его заметил: Нина с каким-то нездоровым восторгом крикнула об этом на весь зал. Но существо не прибыло в одиночку: с каждой секундой во всех уголках зала появлялось всё больше расплывчатых красных силуэтов.

«Смотрите! Позади господина Конроя!» – крикнул с ужасом кто-то. «На втором этаже!» – раздался испуганный вопль одного из молодых алхимиков, стоящих рядом с Эрзой. Охранники открыли беглый огонь, но существ становилось всё больше: «Вон оно! Бегает из угла в угол!» «Оно смотрит прямо на меня!» «Их десятки!» «Мы окружены!» «Льюис, пригнись!»

Часть XIII: Ненасытное желание

Они зовут меня Ненасытным – не знаю почему. Всегда предпочитал, чтобы меня просто звали Тим, но последний, кто меня так звал, был убит много десятков лет назад, ещё до вашего рождения. Теперь лучшее, на что я могу рассчитывать, это «сэр Тимоти Айронвок».

Мне уже столько лет, что я давно уже перестал их считать. Счёт же колотым ранам, сломанным костям и огнестрельным ранениям я потерял ещё в первые три десятка своих лет. Я родился в Генристауне, старой столице Альбы. Мне было шестнадцать, когда началась Альбо-Франкская Война 1840-ого. Помню блекло, когда я был молод, я горел нетерпимостью вырасти, окрепнуть, взять ответственность за убийство родителей в свои руки и покарать виновных…

Я не помню лица своих родителей, я даже не помню какими они были: добрыми или злыми, заботливыми или эгоистичными – я не помню ничего из их качеств. Но я помню их предсмертные крики и стоны. Я также ясно помню кровь одержимых – их убийц – стекающую с моего лица, когда я купался в лучах своего возмездия. К сожалению, я не помню чувства удовлетворённости, которое должно было последовать за отмщением смерти моих родителей.

Да, теперь я припоминаю. Всё как раз с этого и началось: с чувства неудовлетворённости. То, что должно было успокоить меня, оставило меня голодным, как никогда ранее. Я блуждал в потёмках старого Генристауна, пока мой голод не привёл меня к ним – точнее, их ко мне. И тогда я надел красное. Красное стало моей новой пищей, моим новым желанием и моим стремлением. Моими новыми родителями. С тех пор я редко снимал его и никогда не изменял ему.

То существо, что пробудилось во мне, не прекращало голодать ни на секунду. Оно сделало меня не таким, как они: более опасным, непредсказуемым, и жестоким. Но я служил им их целям и как ни странно, они закрывали на мою звероподобность глаза.

Они сделали меня своим клинком, своим оружием. Им нужны были такие как я, которые по локоть замарали бы за них руки в крови и опустились бы по пояс в дерьмо. Им всегда были нужны такие как я, а я всего лишь был их последней и удачной находкой.

Мне говорили, куда идти – и я шёл. Мне говорили, кого взять живым в плен – и я брал. Мне говорили кого, убить – и я убивал с огромным удовольствием. Это было самым прекрасным в моей новой профессии: убивать отморозков, убийц, отступников и чудовищ наподобие тех, которые забрали у меня всё дорогое. Но я не просто убивал их – я присваивал их эссенцию, высасывая её своими голыми ладонями и превращая в свою собственную жизненную субстанцию. После каждой трапезы моё чувство голода отступало, но ненадолго. Очень ненадолго.

Со временем я стал замечать, что мои коллеги становятся всё медленнее, тупее и слабее. Им было сложно поднимать свои арбалеты, кинжалы и мечи, а также пистолеты и мушкеты. У них отрасли длинные бороды, а их некогда яркие волосы стали безжизненными и седыми. Я же тем временем был полон сил как никогда ранее. Я был быстр как гепард, силён как бык, умён как лиса, а также голоден как волк. Всегда голоден.

Годы шли. Они даже перенесли столицу после войны из Генристауна в Норфолк. Под конец не осталось никого, кого бы я имел смелость называть другом. Все, кого я когда-либо знал, стали умирать один за другим. Да и если честно, я и не припоминаю, чтобы у меня и вовсе были друзья… хотя был один, который ближе всего приблизился к этому термину.

Мы знали друг друга как родные братья. Он пытался убить меня, а я его, и так было с первого до самого последнего дня. Со временем мы стали уважать друг друга. Он был похож на меня, и это меня интриговало. Мне было любопытно встретить такую же проклятую личность, как я. Порой я даже удивлялся, как Всевышний позволяет мне так безнаказанно разгуливать по Земле? Уж если кто и заслуживал своей участи, так это безусловно был я.

Его звали Абрахам Ван кто-то там… чёрт, я даже не помню его полного имени. Моя память остра, но детали такой давности она не хранит. Помню, он был охотником, вечным скитальцем. Насколько я знаю, он работал на Священную Церковь Имперо, хотя его настоящие мотивы были другими. Он что-то искал и, похоже, нашёл это во мне. Он захотел взять это у меня, вынуть, иссушить, как я иссушал до этого множество своих врагов, но я ему не позволил. Он вцепился в меня, а я в него. Мне ещё никто не ломал столько зубов. К счастью, как и всё остальное, они выросли заново.

Альба была уже не та. Уличные лампы сменились фонарями, повозки машинами, а судна – огромными теплоходами. Эта страна была некогда Империей с заглавной буквы, а теперь это страна либеральных ценностей и глупой бюрократии. Легион тоже подрастерял свой былой блеск.

С каждым годом мне доверяли всё меньше и меньше миссий. Было всё меньше фатальных исходов, и всё больше «компромиссов». То, что некогда было домом для таких затерянных и блуждающих как я, теперь стало приютом бесхребетным червям, со всеми их формальностями и любезностями. Меня тошнит лишь от одной мысли о этой величайшей трагедии и упадке.